С каждым ударом ему удавалось продвинуться ближе к стене, в которой не так давно была дверь, но силы таяли невероятно быстро. Ледяной клинок уменьшился уже почти на две трети. Неожиданно в затуманенном сознании Мюрра возникло очередное препятствие. Он не сразу понял, что это и есть та самая стена. Сил хватило лишь на один, последний  удар, но его оказалось достаточно – преграда исчезла, Мюрр вывалился в коридор, вновь обретая свое истинное обличие…

…Акар надеялся, что кокон силы окажется ненавистному сыночку не по зубам. По крайней мере, раньше ни одному из Высших не удавалось самостоятельно вырваться из паутины света. Поэтому, когда с диким грохотом рухнула часть стены, и Мюрр вывалился в коридор, отец сначала перепугался до смерти, но потом пригляделся к сыну и понял – его план удался. Мюрр почти лишился своей магической силы и сейчас был слабее котенка.

– Тебе конец, гаденыш! – возликовал Акар и ударил сына «Дыханием Бури». Да так, что Мюрр едва не влетел обратно в зал с коконом, лишь в последний момент чудом зацепившись за выступ разрушенной стены.

«Сейчас с Акаром не справлюсь… Надо бежать!» Мюрр попытался нырнуть в межмировой туннель, но коварный враг мгновенно перекрыл проход.

– На этот раз не уйдешь! – злобно рассмеялся Акар.

– Уйду! – прорычал Мюрр и ринулся мимо туннеля, напролом прямо сквозь пространство, очертя голову, словно спрыгнул с высоченной скалы в бушующее море.

Океан безвременья окружил его, пленил, подхватил в водоворот межмирья. Оказавшись вне спасительной прочности туннеля, Мюрр начал тонуть, захлебываться, растворяться в небытие.

«А ведь Акар, кажется, победил… Одна радость – он не узнает о своей победе. Будет до конца дней трястись от страха, гадая, выжил ли я… Но чтобы выжить, мне потребуется чудо… или… знания, полученные во время обучения у белых волшебников. Их Башни находятся в разных мирах и связаны между собой постоянно действующими межмировыми туннелями. Кажется, вблизи Алайи их проходит несколько. Осталось найти хоть один… Так, вспомним карту…»

У Мюрра почти не оставалось сил, когда он заметил наконец вдалеке вожделенный туннель. В отчаянном усилии Повелитель Холода рванул к нему, пробил «стену» и покатился по коридору, чувствуя, как следом через пролом врывается серая мгла междумирья, словно плугом вспахивая пространство, буквально раздирая его в клочья.

Мюрр вывалился из Белой Башни в каком-то смутно знакомом городе. «Кажется, это мир Ксантины». Но разбираться было некогда – взбесившееся пространство грозило взрывом. И Мюрр из последних сил рванул прочь из города, пользуясь навыками быстрого движения все тех же белых волшебников…

…Взрыв оказался чудовищным, разметал полгорода, который оказался ни чем иным как Дапрой – столицей Кротаса. Восседавший тогда на троне Сарукиз Пятый обвинил во взрыве магов Живицы и повелел им навсегда покинуть Кротас…

…Мюрр остался жив, но, благодаря кокону, лишился большей части своей магической силы, которую, как ни старался, так и не смог самостоятельно восстановить…

Тем временем события в Каруге развивались своим чередом.

Темьян, в полном соответствии с замыслом Дуэра, по уши влюбился в Кайю. Молодой урмак прожил в селении почти два месяца, а потом внезапно решил уходить. Об этом рассказала Дуэру Кайя, добавив, что Темьян зовет ее с собой. Более того, предложил стать его женой.

Дуэр различил в ее голосе мечтательную нотку и рассердился. Вот шлюха! Решила в порядочную поиграть – замуж захотела. Забыла, сколько мужиков ее отымели? Это только с виду она вся белая и чистая: мраморная кожа, нежный румянец, льняные локоны и наивные голубые глаза. А душа-то у нее давным-давно грязная, циничная, расчетливая. К тому же, как женщина она теперь неполноценная – нутро вытравлено травами да заклинаниями, чтоб под мужиков ложиться, не опасаясь залету. «Нет, дорогая, тебе теперь один путь – в бордель, а чтобы ты ненужных планов не строила, надежд не питала, заставлю-ка я тебя сделать кое-что…»

– Ночью пойдешь к Темьяну, вынудишь его разорвать на тебе одежду, а потом начнешь кричать. Да погромче, чтобы Свирин с сыновьями прибежали.

– Зачем? – Кайя напряженно взглянула на Бродаря. – Что ты затеял, Ксил?

– Сделаешь, как я сказал! – Дуэр грубо ухватил ее за подбородок, заставляя смотреть в глаза. – Когда Свирин прибежит, скажешь, будто Темьян пытался тебя силком взять. Поняла?

– Ксил… – Губы Кайи задрожали. – Ты же знаешь, что тогда Свирин убьет его…

– Пожалела, да? – зашипел Дуэр. – А может, ты влюбилась в него?

– Конечно, нет, – натянуто улыбнулась Кайя. – Скажешь тоже… Просто Темьян… он такой наивный, добрый, светлый. И по-настоящему любит меня.

– По-настоящему он любит трахать тебя, – поправил Дуэр. – Как и Лодду, и жену кузнеца, и всех остальных девок, которые попадутся ему под руку. Неужели ты еще так наивна, что веришь в любовь? Думаешь, будь ты одноглазой и кривой, Темьян точно так же любил бы тебя? Нет, Кайя. Вся его любовь сводится к жажде обладания твоим прекрасным телом.

Она опустила голову и промолчала, но на ее ресницах заблестели слезы.

– Не ты ли говорила мне, что для тебя все мужики подобны грязным свиньям? Что ты ненавидишь их? – продолжал Дуэр. Теперь его голос стал мягким, дружелюбным, уговаривающим. – Не ты ли пылала жаждой мести? Так вот она – месть! Одним махом ты втопчешь в грязь чувства Свирина и покараешь Темьяна.

– Может, не надо, Ксил? – взмолилась Кайя. – Давай отпустим его! Пусть Темьян спокойно уйдет из Каруги!

– Помнишь, я возил тебя в Малку, показывал свой дом? – вкрадчиво спросил Дуэр.

– О, да! – Глаза девушки загорелись восторженным огнем. – Это не дом, а прямо-таки дворец!

– Очень скоро мы будем жить там с тобой. Спать на шелковых простынях, ездить в карете с гербом, носить бархат и есть деликатесы. Ты сможешь хоть каждый день принимать ванну, настоянную на розовых лепестках. Нам будут кланяться вельможи. Ты войдешь в круг избранных – высший свет, аристократию. Займешь то положение в обществе, которого достойна по праву рождения. Больше того, скоро ты увидишь у своих ног всех тех, кто некогда унижал тебя! Неужели все это не стоит жизни какого-то грязного урмака? Подумай, Кайя. Хорошенько, подумай. Времени у тебя до ночи. Но учти, или ты со мной, и тогда делаешь все так, как я говорю, или ты против меня, и тогда…

Голос Дуэра изменился. Натянутой тетивой в нем прозвучала угроза. Кайя буквально почувствовала каленую стрелу, пронзающую шею. Она поднесла руку к горлу и судорожно сглотнула.

– Ксил… – Девушка откашлялась. – Мне не надо думать. Я с тобой.

…Как стемнело, Кайя ушла на сеновал к Темьяну, а Дуэр принялся ожидать развязки.

Свирин действительно наверняка захочет прикончить обидчика своей обожаемой Кайи, считал Дуэр. Темьян, естественно, будет защищаться. Скорее всего, прибегнет к вариации. Если он и впрямь слабенький паучий урмачишко, то обернется Пауком. Но если он и есть тот самый, который нужен Творцу, то просто обязан будет попытаться уйти в облике Дракона. Или Барса. На худой конец, Кабана. Так или иначе, Дуэр сумеет понять, тот ли это Темьян или и впрямь всего лишь тезка.

Дальше события могли развиваться двояко: Темьяну удается уйти от Свирина или тот все же убивает урмака. Если Темьян уйдет, Бродарю-Дуэру вряд ли удастся последовать за ним, но останется приманка – Кайя. На нее рано или поздно и поймают беглеца. Если же Свирину удастся ухлопать урмака, туда ему и дорога. Творец, возможно, расстроится, зато для Дуэра закончится наконец унылая ссылка в этом гнилом селе.

Дуэр считал, что предусмотрел все, но случилось непредвиденное: урмак даже не сделал попытки сбежать. Напротив, безропотно позволил отвести себя на скоротечный суд, который признал урмака виновным в изнасиловании Кайи и вынес приговор: смертная казнь.

Бродарь-Дуэр стоял среди остальных жителей возле костра, на котором сгорал заживо Темьян, смотрел на яркие языки пламени и удивлялся: как же сильно, оказывается, этот парень любил Кайю, если после ее предательства захотел умереть!