Эрхал промолчал, не зная, на что решиться.
– Я жду, – напомнил Проклятый. Кончик его сигары внезапно вспыхнул красным огоньком, и у Повелителя Воды возникло тревожное ощущение, будто среди глухой чащобы засветился хищный глаз приготовившегося к атаке зверя. Миссел перехватил его взгляд и опустил руку с сигарой, стряхивая пепел. – Итак?
– В этом мире – да, мы союзники. Но потом перестанем ими быть. И вот еще что… Здесь может всякое случиться. Но что бы ни произошло с нами на Ксантине, я ничем не буду обязан тебе. Как и ты мне.
– Разумеется, – холодно откликнулся Миссел и сделал знак, приглашая перейти с устной речи на телепатию: «Теперь давай о деле. Наш оборотень. Он не показался тебе несколько странным?»
«Еще как показался! Кстати, почему ты не назвал ему свое полное имя? Это же не секрет. Обычно Высшим имя дается по врожденной стихии. Вот я – Повелитель Воды. А ты, судя по твоей ауре…»
«Давай не будем отклоняться от темы, – перебил Проклятый. – Вернемся к оборотню. Я уловил некоторые образы…»
«Ты все-таки читал его мысли?»
«Нет. Но не из благородства, как ты подумал, а потому что побоялся разбудить… не знаю, может, это мои домыслы…»
«Силу!»
«Ты тоже ее почуял? – Миссел растерянно взглянул на Эрхала. – Значит, я не ошибся. Так-так-так. Это очень непонятно и, возможно, очень плохо».
«Ты говорил об образах», – напомнил Повелитель Воды.
«Образы его матери, как я понял. Очень яркие, объемные. Сгорающая заживо женщина в обнимку с барсом. Женщина, умеющая оборачиваться серебристым драконом. Черноволосая, белокожая, желтоглазая…»
«Не может быть!»
«Может. Его мать – дарианка, парящая-среди-звезд».
«Как моя Динантра…»
«Да. Только старше. Значительно старше».
«Но как дарианка попала на Ксантину?»
«Вот и я о том же. Кстати, о «Скрижалях» Темьян слышал, скорее всего, именно от нее».
«Погоди, Миссел. Получается, что Темьян – сын урмака и дарианки?»
«Я бы пока не стал утверждать категорично, кто был его отцом. В этом нам еще предстоит разбираться. Подумай еще вот о чем. Черно-красный Сдвоенный Мерзавец несколько лет назад уничтожил деревню, где жил Темьян, выкачав из жителей уйму кровищи для загадочных промежуточных ритуалов. А сейчас, скорее всего, он же похитил девушку Темьяна. Так, может, надо несколько переставить акцент? Мы решили, будто Черному Чародею нужна девственница королевских кровей, а на самом деле…»
«…Ему нужен наш оборотень, а девушка лишь ловушка? – Эрхал поразмыслил. – Вряд ли. Джигли выкупили ее у отца до того, как она встретилась с Темьяном. Кстати, наверняка ты вытащил из воспоминаний Темьяна ее образ. Может, покажешь, как она выглядит, эта таинственная Нефела?»
«Смотри».
Миссел щелкнул пальцами, и Эрхал оказался внутри воспоминания урмака. Оставаясь самим собой, Повелитель Воды в то же время видел глазами Темьяна и испытывал те же чувства, что и он в тот момент.
Несколько мгновений амечи с интересом разглядывал обнаженную девушку с длинными светлыми волосами. Они вдвоем, вернее, Темьян и она, в каком-то сарае. Вокруг довольно темно, свет падает снизу и сбоку, словно источник стоит на земле. Вот девушка вызывающе вскинула голову, ее губы зашевелились, она что-то сказала, а потом приблизилась, не сводя пристального взгляда с собеседника. На Эрхала обрушился целый букет чувств, которые в тот момент испытывал урмак: растерянность, желание, боязнь и в довершение какая-то удивительная нежность пополам с тоской. Сердце Повелителя Воды ускорило бег, а дыхание участилось. Он переживал сейчас эмоции Темьяна, но они были настолько сильными, что казались его собственными.
«Ну, как?» – спросил Миссел.
Его реплика-мысль развеяла иллюзию. Эрхал потряс головой, прогоняя остатки чужого воспоминания.
«Что сказать. Она красива прямо-таки нечеловеческой красотой».
«Вот именно, – кивнул Миссел. – Среди людей подобное совершенство – большая редкость».
«Ты думаешь, в ее жилах течет смешанная кровь? – осторожно уточнил Повелитель Воды. – Не только человеческая?»
Проклятый пожал плечами:
«Кто ж знает. Но ведь не зря Черный выбрал именно ее. Заплатил розовым нефритом, послал джигли… Одно могу сказать наверняка: кем бы она ни была, Темьян любит ее и ради нее готов на многое».
«М-да… Он любит, значит, уязвим…»
«Как и ты, Эрхал».
Амечи покраснел под насмешливым взглядом Миссела. Проклятье! Благодаря Хаалу, дейвам и впрямь известно о нем слишком многое!
Миссел затянулся, выдыхая очередной клуб вонючего дыма, и мысленно сказал:
«Подведем итог. Мы не знаем, кто такой Черный Чародей. Мы не знаем, кто такая Нефела. Мы не знаем, кто такой Темьян. И, самое главное, мы не знаем, как эти трое связаны. Можно с уверенностью утверждать лишь одно – связь между ними существует. Более того, чутье мне подсказывает: если поймем, зачем Черному нужны Нефела и Темьян, тогда сумеем победить его».
«А может, нам поговорить с Темьяном начистоту?»
«Ох, Эрхал, ты молод и наивен. Он и сам может не знать о себе всей правды. Мать Темьяна – если она ему действительно мать – поставила на его разум очень мощный барьер, снабдив каким-то заклинанием. Я пока не понял каким. Она, оказывается, очень сильный маг. Сильнейший! Таких на все миры раз-два и обчелся. Пожалуй, эта дарианка смогла бы посостязаться на равных и с кое-кем из Высших».
«С чего ты взял? Из-за этого заклинания? Но дарианская магия имеет очень необычную природу. Ты мог просто неправильно нащупать ключевые узлы».
Проклятый не стал отвечать на оскорбительный выпад Эрхала, который, по сути, обвинил его в незнании основ магии, зато спокойно пояснил:
«Один из образов, которые преследуют нашего парня, – мать рядом с кабаёши. Она взмахивает рукой – и у того на теле возникает рана. А руки у нее пусты, только на миг возникает яркое свечение».
«Призрачный клинок или дыхание звезды!»
«Ага».
«Но им владеют только дарианские маги пятого уровня: боевые куреты или кураторы Академии Жизни!»
«Вот именно», – подтвердил Проклятый.
«Пожалуй, ты прав, – вынужденно согласился Эрхал, – мать Темьяна действительно очень сильный маг».
Миссел едва заметно кивнул и продолжал:
«Вернемся к Черному… Вспомним о кабаёши и джигли. Все они жители Несуществующих миров. Как и дарианцы. А эти миры не зря прозвали Несуществующими. Магам других миров не полагается даже знать об их существовании. А какой-то местный волшебник, пусть и Черный, запросто управляет обитателями Несуществующих миров, словно это его личные слуги. Тебе не кажется такое странным?»
«Я так понимаю, вопрос риторический? Или у тебя есть ответы?»
«Нет, пока только вопросы».
«Значит, надо искать и узнавать дальше. Завтра утром, пока ты снимаешь с Темьяна нефритовый ошейник, я наведаюсь в Башню Живицы».
«Почему именно туда?»
«Богам остались верны только маги Живицы и Засаринузу, – напомнил Эрхал. – Пойду в первую из них, надо же с чего-то начинать».
9
В столице Беотии, славном городе Малке, где троица находилась уже второй день, магия расцвела вовсю. Здесь имелись резиденции, то бишь Башни, всех существующих на Ксантине Священных Магических Пятерок: Датныок – земля и вода, Шинэхуу – воздух и огонь, Лавитроп – дерево и металл, Засаринузу – мысль и смерть и Живицы – пространство и жизнь.
Маги мира Ксантины, объединенные в свои Пятерки, до сих пор не признавали национальностей и стояли как бы над странами, очень редко в открытую вмешиваясь в межгосударственные дрязги. У них существовал очень сложный и запутанный, на взгляд Эрхала, кодекс поведения, предусматривающий ситуации, когда одна из Пятерок или несколько сразу могли вмешиваться в войны или другие политические ситуации.
Правда, о религиозных распрях там не было ни слова – никому и в голову не могло прийти, что кто-то осмелится выступить против правящих Богов.
Эрхал решил нанести визит магам Живицы. Выбрал именно их сознательно, руководствуясь несколько необычным статусом белых волшебников или, как их еще называли, магов пространства и жизни. В отличие от остальных чародеев Ксантины, белые волшебники не были привязаны только к своему миру. Их Башни являлись перекрестками множества миров и позволяли посвященным беспрепятственно путешествовать, куда им вздумается. Разумеется, не по всей Вселенной, а лишь в пределах своей ветки или галактики, как некоторые ученые называли ближайшую друг к другу совокупность миров.
