Бродарь сделал паузу, ожидая нетерпеливого возгласа Темьяна, но тот промолчал. Молчал и смотрел черными, как первозданная тьма, глазами.

Бродарь едва заметно поежился и продолжал, нарочно отклоняясь в сторону от главного повествования с единственной целью помучить слушателя, заставить изнывать от нетерпения.

– Надо сказать, у всех Несуществующих миров или, как их еще называют, миров-осколков, вообще, и Островного в частности, особый статус. Считается, что они в равной мере принадлежат и амечи и дейвам. Представители обеих рас Высших любят проводить там время, посещая местные праздники и светские мероприятия. При встречах они, как правило, соблюдают вежливый нейтралитет, хотя, конечно, бывает всякое… М-да… Впрочем, к данной истории это не имеет отношения… Так на чем я остановился?

Темьян вопрос проигнорировал, лишь легкая усмешка скривила его губы. Бродарь насупился. Его раздражала та маска спокойствия и безразличия, которую сейчас нацепил на себя урмак.

– Сам понимаешь, Темьян, что жители Несуществующих миров довольно часто общаются с Высшими, поэтому предписываемые им правила поведения гораздо мягче, чем для жителей прочих миров. Им разрешается не падать ниц, первыми начинать разговор, сидеть в присутствии Высших и много чего еще. Короче, обитатели миров-осколков для Изначальных вместо игрушек, живых и послушных, с которыми можно делать все, что душа пожелает: можно приласкать, а можно и сломать… Мьюла как раз и оказалась в числе таких игрушек. Вот только она не захотела быть послушной, и ее оказалось очень трудно сломать. И тогда…

Рассказ продолжался довольно долго. Все это время Темьян просидел на полу у стены, вжавшись затылком в мягкую ткань гобелена. Он отказался перебраться на обитый бархатом диван. Он отмахнулся от бокала с вином. Молча сидел и слушал, и его бесстрастное лицо не выражало ни единого чувства.

– Теперь ты понимаешь, каковы на самом деле Высшие? – пылая праведным гневом, брызгал слюной Бродарь. – И Боги, и Проклятые. Поверь, они стоят друг друга!

Темьян молчал. Его лицо по-прежнему напоминало маску.

– Ты понимаешь, что ни те ни другие не достойны того, чтобы жить, а уж тем более править?

Темьян молчал.

– Зато теперь ты можешь одним махом отомстить им всем! – повысил голос Бродарь, требовательно склоняясь к лицу Темьяна. – Мы уничтожим эту пропитанную горем и жестокостью Вселенную и создадим другую – справедливую и… – Бродарь осекся под взглядом урмака. Он никак не мог понять, что означает этот взгляд. Он силился и не мог понять, о чем сейчас думает Темьян, какие чувства испытывает.

Бродарь смешался. Пауза затягивалась.

– Так что ты решил? – наконец спросил помощник Творца, невольно перенимая бесстрастное выражение лица своего визави. – Темьян, ответь, ты с нами?

И Темьян ответил…

Похоже, только теперь Творец узнал, что такое настоящее бешенство. Казалось, еще миг – и его хватит удар. Ему недоставало слов, чтобы выразить свое отношение к тому, что только что произошло.

Творец не мог ругаться – он позабыл все ругательства. Не мог говорить – он растерял все слова. Не мог дышать – он разучился это делать.

Стиснув кулаки, Творец с яростью смотрел на своего оплошавшего помощника. Ему надо было провести всего один разговор из трех. Самый простой разговор! И Бродарь бездарно провалил его. Провалил! Такой разговор! И это имея на руках два сильнейших козыря! Первый, разумеется, Нефела. За возможность быть с ней Темьян готов перевернуть небо и землю. А второй – леденящий кровь рассказ о судьбе Мьюлы. Темьян должен был почувствовать жгучую ненависть к Высшим и страстное желание отомстить за мать.

Да, расчет был точен, и только Бродарь виновен в неудачном исходе разговора. Очень жаль, что Зверь не прибил его на месте, как и собирался. Но Бродарь оказался ловчее и выкинул Зверя из чистилища.

Всё. Теперь Темьяном невозможно будет управлять. Отныне он становится не только ненужным, но и опасным. Значит, умереть должны все трое: и Маг, и Должник, и Зверь.

Ладно, нужно успокоиться. Ничего еще не потеряно. Все еще можно поправить. Нужно только непременно уничтожить эту назойливую троицу. И у Творца есть кое-кто, способный с легкостью сделать подобное. Главная боевая единица Смерти. Козырной туз Творца. Наверное, пора вводить его в игру…

Хотя… Нет, еще рано. Еще не испробованы остальные возможности. А козырной туз, он на то и козырной, что появляется в последний момент, когда уже раскрыты все карты. Появляется и запросто бьет козыри противника.

Ладно, игра продолжается.

– Ступай, – почти спокойным голосом сказал Творец Бродарю, – я хочу остаться один.

Бродарь с видимым облегчением бросился к дверям. А Творец задумчиво походил по комнате, вспоминая.

Мать Темьяна… Мьюла… Парящая-среди-звезд…

То, что услышал от Бродаря Темьян, было правдой ровно наполовину. В самом главном Бродарь солгал.

Действительно, путь Мьюлы однажды пересекся с двумя Высшими. И действительно, в той истории хватало крови, подлости, предательства… и самопожертвования, мужества, любви.

Вот только о последних трех моментах Темьяну знать было не обязательно. И помощник Творца, естественно, умолчал о них… 

Тридцать четыре года назад,

4466 год 12-й юты по летоисчислению Высших,

Несуществующие миры, Островной мир, королевство Дария

С высоты драконьего полета город напоминал кружево, небрежно брошенное посреди темно-синей глади Океана. Сотни звездочек-островков причудливых форм соединялись перешейками и мостами в единое целое под названием Армион.

На некоторых островках размещался целый квартал, на других – всего одна улица, но особой роскошью считалось, когда крошечный островок занимал один-единственный особняк.

Город-кружево являлся столицей Дарии – самого крупного государства Островного мира. Армион строился больше ста лет по единому проекту, разработанному высшими магами-архитекторами Дарии. Здесь имели право селиться только представители самых древних родов аристократии, в жилах большинства из которых текла благородная кровь королей.

Менее знатные селились на небольших островках-усадьбах, причудливыми кляксами разбросанными по Океану на небольшом расстоянии от столицы.

Чем дальше от Армиона, тем беднее были острова. Их набережные уже не прятались в гранит – его заменял обычный камень, а дома строились не из мрамора, а из простого кирпича-сырца, обтесанных каменных глыб или дерева.

Множество островов вообще не подвергались декорации, сохраняя свой первозданный облик: скалистые, песчаные или галечные берега и заросли нетронутого леса вперемешку с плантациями сахарного тростника – на юге, полями пшеницы и ячменя – севернее.

Некоторые острова покрывали горы, изрытые каменоломнями, шахтами и рудниками. Самыми ценными были те, где разрабатывались жилы розового нефрита. Один из таких островов под названием Тавага и был родиной Мьюлы.

– О чем мечтаешь? – Звонкий голос подруги вывел Мьюлу из задумчивости. – Небось, о танце с наследным принцем на сегодняшнем балу, да?

– Не угадала, Дира.

Мьюла стояла у огромного, во всю стену, окна и смотрела вдаль. Отсюда, с пятого – жилого – этажа Академии, открывался дивный вид на утреннюю столицу, но девушку сейчас интересовал не город. Она разглядывала беспокойные, подкрашенные восходящим солнцем в лазоревые цвета океанские волны, уносясь мечтами туда, где среди бескрайних водяных просторов притаился маленький шахтерский островок.