Нежно-нежно.

И в то же время жестко.

Лис, пользуясь тем, что я вишу в воздухе, лижет уже голую спину, прослеживая каждый позвонок, словно играет на мне, как на сложном духовом инструменте, вытаскивая нужные ему звуки: стоны, всхлипывания, умоляющий шепот…

Я не знаю, о чем умоляю.

Не способна сейчас это осознать.

И вообще, ни одной связаной мысли в моей голове нет ровно с того самого мгновения, когда Камень за руку стащил со сцены и, особо больше не церемонясь, прямо на руках, унес прочь из зала.

Я была в такой незнакомой мощной эйфории от случившегося, от песни самой, от того, как круто наши с Ириной голоса сплетались и расплетались, послушные мелодии, от того, как смотрели на меня мои парни. Оба. Какие голодно-восхищенные были у них взгляды.

Словно я — не обычная девчонка, Вася, Василиса, а не меньше, чем богиня. Которой поклоняются. С наслаждением и радостью ждут ее знаков внимания…

Когда-то давно, еще на уроках истории в школе, мы изучали факультативно историю религии… Если бы родители узнали об этом, меня бы точно распяли, да…

На этих уроках мне особенно запомнились культы Древней Греции, и, отдельно, культ богини Афродиты. Там жрицы, во время восхвалений, приглашали в храмы мужчин-поклонников богини… И для них — каждая из этих жриц была олицетворением богини. Ей поклонялись, о ее внимании мечтали. Потом, повзрослев и почитав открытые источники, я догадалась, что в школе далеко не все рассказывали, умалчивая самые интересные и пикантные моменты. В конце концов, в древности люди жили в большем единении с природой, и все, в том числе и плотская любовь, были для них естественными, не табуированными…

Глядя со сцены на Камня и Лиса я ощутила себя такой жрицей. Той, в которую, по верованиям древних, вселялась во время богослужений частица богини.

Ее любовь давала силы, приносила удачу и счастье.

Я пела, и все вокруг кружилось!

А потом и в самом деле закружилось, и осознала я себя уже в объятиях Камня, стремительно уносящего меня куда-то по лестнице вверх, высоко, даже не на второй и не на третий этаж.

Он тяжело дышал, грудь его мерно поднималась и опускалась, а скулы, уже покрывшиеся жесткой щетиной, были напряжены.

Камень что-то отрывисто сказал кому-то, я не поняла даже, что именно, и сильнее прижал меня к себе, укрывая от всего мира, пряча в своих руках.

А еще через мгновение открылась дверь, и мы ввалились внутрь.

Мы, это я, Камень и Лис, который нам с Камнем, оказывается, дверь и открыл магнитным ключом.

Зажегся мягкий нижний свет, я, неловко пошатнувшись, слепо огляделась, понимая только, что мы — в роскошно обставленной комнате, больше похожей на интернетные картинки про интерьер.

Приглушенные тона, огромная кровать, минималистичные торшеры…

А потом мне резко стало не до разглядывания, потому что Камень прижался всем телом ко мне и прошептал в губы:

— Ты знаешь, что от тебя пахет мятой?..

И вот теперь я, чувствуя огненные губы Камня на своей груди, по очереди, словно самое нежное, самое желанное лакомство, пробующие каждый сосок, и не менее огненные губы Лиса, очерчивающие обжигающую дорожку по позвоночнику, буквально задыхаюсь от переизбытка эмоций.

Как всегда с ними! Как всегда! Они топят меня во всем этом, не давая ни мгновения на то, чтоб просто глотнуть воздух! Да и нет между нами тремя воздуха. Только раскаленная лава плотского желания.

В какой момент я оказываюсь без джинсов и нижнего белья, даже не понимаю.

Просто ощущения стновятся еще острее, ласки еще откровенней, а наши перемещения по комнате — совершенно не запоминаются чем-то связным.

Стоп-кадрами, как в триллерах.

Вот мы втроем стоим посреди комнаты, и парни с двух сторон целуют меня… Не целуют! Облизывают, пробуют на вкус! И они такие разные!

Камень молчит и только рычит низко, пугающе, заводяще.

А Лис… Лис постоянно что-то шепчет, бесконечно сводя с ума меня своими горячими безумными словами, рассказывая, что он чувствует, какая я на вкус, сколько у него на языке сладости от моей кожи, сколько на пальцах кайфа от того, какая я нежная и отзывчивая.

Этот их такой разный, но такой бескомпромиссный напор не оставляет мне никаких шансов.

Тем более, что в этот раз они не спорят, не делят меня, словно… Словно уже поделили! Уже все решили для себя!

Камень, не спуская меня с рук, делает шаг назад и оказывается на кровати.

Садится, удерживая меня у себя на коленях, проводит опытными пальцами по моей промежности, рыча еще громче от возбуждения. И от того, что я там — мокрая.

Я этого не замечаю, не понимаю, пока он не показывает мне мокрые пальцы.

Смотрит безумными глазами с расширенными до самых краев радужек зрачками, хрипит:

— Мокрая… Блять…

— Конечно, мокрая, — мягко и ласково смеется за моей спиной Лис, и тут же тянет чуть-чуть на себя, заставляя вскрикнуть и ухватиться за его шею. — Ох, как круто, малыш… Как круто…

Камень не пытается отобрать меня у Лиса, ему, кажется, нравится такое неустойчивое положение, когда я сижу на нем, а спиной падаю на Лиса. Он легко проводит обеими ладонями по моему животу, выше, царапая жесткими пальцами, захватывает грудь, тянет чуть больновато за соски, заставляя меня непроизвольно прогнуться и застонать. Не от боли. От наслаждения.

Я уже давно отпустила ситуацию, я вообще не думаю о том, что сейчас происходит, насколько это запретно, насколько неправильно.

Словно что-то отключилось во мне там, в зале, полном чужих людей, с одинаковым восторгом слушавших, как я пою.

Словно я внезапно стала другой. Может, и ненадолго, но…

Лис, мягко придерживая за талию и безостановочно лаская, покусывает плечи и шею, сладкое будоражащее местечко за ухом, и ему нравится моя отдача, моя реакция.

А Камень снова трогает внизу, заставляя застонать еще громче и вскрикнуть, когда проникает внутрь. Несильно, но чувствительно! У него такие большие пальцы!

— Охуеть…

Он вынимает из меня пальцы, тянется к лицу, вдыхает запах, глаза его еще больше стекленеют.

— Попробуй, какая ты, маленькая… — шепчет он и мягко проталкивает палец мне в рот.

И я послушно пробую, заведенная безумными, бесконечными ласками Лиса, одурманенная свои запахом, покорно открываю рот и посасываю палец Камня. Как когда-то давно, еще в тот первый раз, когда они поймали меня в аудитории. И когда мы все, втроем, полетели прочь с горы со скоростью поезда, сошедшего с рельсов!

— Бля-а-а… — хрипит Лис, не выдерживая, резко тянет меня за подбородок, заставляя выпустить палец Камня, и впивается грубым, жалящим поцелуем в губы!

Меня словно током начинает бить, настолько все чувственно сейчас, настолько по-сумасшедшему!

И губы Лиса, жесткие и одновременно опытные, и пальцы Камня, снова там, внутри меня! И густая патока вожделения, в которой мы все, втроем, плавимся!

Палец внутри уже не причиняет дискомфорта, наоборот, мне хочется больше, еще больше! Это неосознанное желание заставляет двигаться, чуть насаживаясь, и я выстанываю в губы Лиса свою потребность, непонятную мне, но дикую, такую, что, если не получу сейчас, то с ума сойду!

— Я теперь! — рычит на грани слышимости Камень, Лис, словно получив команду, отрывается на пару секунд от губ, смотрит в мое лицо голодным, распаленным взглядом, кладет обе ладони на грудь, опрокидывая меня сильнее на себя, прижимая к своей голой раскаленной коже.

— Малыш… Расслабься, — шепчет он, и я не понимаю, чего он от меня хочет. Мне нужно… Мне так нужно…

Растерянно и просяще перевожу взгляд сначала на его растатуированные смуглые пальцы, так правильно и так скандально смотрящиеся на моей небольшой и слишком белой для них груди, а затем ниже…

На член Камня.

И тут же зажмуриваюсь, дергаясь в ужасе.

Потому что он… Боже, он огромный! Почему я не помнила, какой он? Я же его видела, трогала! Но память милостиво стерла все шокирующие воспоминания…

И вот теперь я выгибаюсь в ставших требовательными и жесткими объятиях парней, с мольбой смотрю на Камня, и он ловит мой взгляд, цепляет его, словно на удочку. И не отпускает…