Даже по щекам провожу пальцами, не веря увиденному.

У меня никогда не было настолько безумного взгляда. И настолько красных распухших губ. И пятна не шее, красные тоже… Ох…

И у лифчика бретель оторвана… Кто? Когда? Как я это вообще?..

Пуговицы… Целые, спасибо тебе, Господи, за милости твои…

Хотя, явно не мне, грешнице, поминать Создателя, даже в мыслях своих…

Кое-как приладив бретель лифчика и застегнувшись на все пуговицы, я подхожу к двери туалета и, замерев, тревожно вслушиваюсь в голоса парней, доносящиеся из рекреации.

В универе тихо, идет пара, и любой звук отчетлив, даже если его намеренно приглушают.

— Вы… Вы, бляди… — тихий, убитый, вообще не похожий на обычный тон и голос моего бывшего друга Тошки, шепот.

— Ты, Весик, охуел. — А вот Лис вполне узнаваем. Язвительный, спокойный. Все ему нипочем!

— Это вы! Вы! — пронзительно срывается с шепота Тошка.

— Завали, — жестко роняет Камень. — И забудь обо всем, что тут видел. Я тебе второй раз повторяю, Вес. Сам знаешь, я редко так делаю. Тебе исключение.

— Хотя нихуя не заслужил, — в голосе Лиса все больше язвительной усмешки, — после того, что ты трепал…

— Бля-а-а… — в голосе Тошки мучение и обида, — да как вы вообще?.. Она же… Бля-а-а… Она же моя. Моя! Моя!

Я вздрагиваю от пронзительного отчаяния в его тоне. Никогда Тошка так не говорил. И мне снова невероятно странно и обидно понимать, что мой друг детства — вообще не друг, оказывается. И не был им никогда. Надо же, давно, казалось бы, отпустила, пережила предательство, а сейчас… Все равно плохо мне. И в том числе из-за этого горя в его голосе.

Он ведь, несмотря на свое предательство, не чужой человек для меня. И его несчастье отдается в сердце, хоть и невольно.

И мне бы обидеться, мне бы задуматься, с чего это я вдруг стала его? Когда? Но почему-то не об этом вообще думаю. И не за это переживаю.

— Не твоя. — Обрубает начавшуюся истерику Камень. — Моя.

— Моя, — тут же вступает в разговор Лис, поправляя соперника.

— Что, суки, не поделили еще? — в голове Тошки прорывается дикая злоба и зависть, — успели выебать ее? Кто первый?

— Не твое дело, извращенец, — усмехается Лис, — тебе даже посмотреть не светит.

— Суки, какие же вы суки… Я же просил… Я же говорил с вами…

— И пиздел дальше, чем видел, — тут же корректирует Лис, — про жениха, про то, что давалка она знатная… Сука, до сих пор завожусь, стоит вспомнить! Если бы не ты, говна кусок, я бы себя не вел так по-уродски! И все вообще по-другому было бы!

— Рот закрой, — мрачно командует Камень, — а ты, сука, меня понял, да? Трепанешь кому, одной отбитой печенью не обойдешься.

— Да пошел ты нахер! — с досадой рычит Тошка и тут же охает болезненно. Затем слышится звук падения чего-то тяжелого.

Я вздрагиваю, сжимаю руки в волнении, и, не выдержав, выбегаю из туалета.

Притормаживаю, охватывая взглядом всю картину целиком: Тошка лежит на полу, сжавшись, а Лис с Камнем стоят над ним и, не обращая внимания на его мучительные, полные боли стоны, ругаются!

— Вот вечно ты не контролируешь себя нихера! — злится Лис, — нам с ним договориться надо, а не больничную койку уложить!

— Одно другому не помешает…

Правда, увидев меня, парни тут же замолкают и синхронно принимаются сканировать своими горячими взглядами.

— Малыш… — расплывается в улыбке Лис, а Камень, ревниво покосившись на соперника, делает шаг в мою сторону.

Но я, нахмурившись, иду к Тошке, опускаюсь рядом на колени и, игнорируя бубнеж:

— Малыш, похер на него, урода…

— Маленькая, встань с пола, холодно, иди сюда…

Осторожно касаюсь плеча Тошки:

— Тебе врача, может, Тош?

Но мой бывший друг детства, чуть разогнувшись и повернув ко мне ненавидящий взгляд налитых кровью глаз, цедит презрительно:

— Пошла нахер, давалка. Че, в два хера понравилось?

Я отшатываюсь от этих грязных слов, словно от пощечины, на глазах слезы выступают!

А Тошка наблюдает за произведенным эффектом с видимым наслаждением и явно собирается еще что-то сказать, наверняка, чтоб добить меня окончательно, но не успевает.

Светлой яростной молнией к нему бросается Лис, а я взлетаю вверх и оказываюсь в руках Камня.

Он насильно отворачивает меня от Тошки, сжимает так, чтоб не видела ничего и не слышала, кроме тяжелых ударов его сердца в мощной, спокойно поднимающейся и опускающейся груди.

— Не смотри, маленькая, — гудение его низкого голоса отдается в груди колоколом, успокаивает странным образом начавшуюся было истерику, — и забудь. Он — просто завистливое тупое дерьмо. Нельзя с такими даже разговаривать. Больше его не будет в твоей жизни.

— Нет, нет, — шепчу я и предпринимаю отчаянные попытки вырваться, боязливо и испуганно прислушиваясь к происходящему за спиной.

Что там делает с Тошкой Лис? Он же… Он же его не убьет? Нет?

— Все нормально будет с твоим утырком. В память о вашей детской нежной дружбе, блять… — продолжает успокаивающе рычать Камень, и я чувствую, что меня несут. Прочь несут, так и не позволяя посмотреть, — Лис, сумку прихвати!

В ответ раздается невнятное ворчание и звуки возни.

— Да я недалеко, догонишь… — отвечает Камень, ускоряясь и бормоча так, что слышу только я, — или не догонишь…

Осознавать нормально происходящее и возиться в руках Камня я начинаю уже только на улице, по пути к стоянке.

Просто, пока по коридорам шли (да что там шли! бежали практически!), я как-то в шоке еще находилась.

И слова Тошки больно лупили в голову своей очевидностью, своим, пусть и грязным до предела, но совершенно реальным контекстом.

Потому что Тошка, желая ударить побольнее, тем не менее, вслух сказал то, что у меня все это время крутилось на подсознании.

Он озвучил, как со стороны выглядит эта ситуация.

Насколько мерзко, пошло и гадко все смотрится.

И как на это все будут реагировать окружающие, если, не дай бог, хоть кто-то…

А ведь многие видели, пусть и не то, как меня одновременно Лис и Камень обнимают, но то, что я целуюсь сначала с одним, потом с другим, потом один называет меня своей девушкой, а второй, совершенно наплевав на это, нагло распускает руки, тоже при всех… Это видел весь универ!

Весь!

А те, кто не застал вживую, в оффлайн-режиме, запросто может найти ролики в интернете и глянуть онлайн!

И это уже сейчас, когда еще ничего не случилось, по сути!

А если дальше так будет?

Если парни не остановятся? Они же закусились почему-то, и именно на мне круг замкнулся…

И нет, я не собираюсь думать, почему именно на мне, это вопросы второй категории. А первостепенные: что мне делать сейчас? Как это прекратить?

И в первую очередь: как остановить Камня конкретно в эту минуту?

В универе во время пар перед кабинетами мало кто шатается, наш декан по внеучебной деятельности имеет интересную привычку, когда начинаются занятия, ходить по рекреациям и припахивать всех гоняющих балду к полезному труду на благо универа, так что студенты давно уже рассасываются по углам, словно тараканы, из пустующих коридоров универа.

Потому по пути мы никого не встречаем. Вахтер и охрана — не в счет.

А вот на стоянке…

Народ ходит, пусть и немного.

На нас с Камнем пялятся.

И показывают пальцами.

И снимают на видео.

Боже…

— Отпусти меня, — я извиваюсь в руках Лешки, но так, чтоб не давать лишний повод для съемок, хотя, о чем это я? Кому тут нужен повод? — Отпусти! С ума сошел? На нас смотрят!

— Пусть смотрят, маленькая, — он вообще не обращает внимания на мое копошение, целеустремленно двигается в сторону своей машины.

— Нет! И вообще… Куда ты меня несешь? Там Лис Тошку точно не убьет?

— Да кому нужен твой задохлик, — прорывается в раздраженном рычании ревность, — попинает немного, чтоб думал, чего нести.

— Тогда тем более! Отпусти! У меня пары еще…