Но все равно, такая наглость!

Я не успеваю закрыть дверь перед носом Катьки, обиженно, будто я ей чего-то должна, поджимающей губы, как в коридоре появляется курьер с букетом цветов, огромных метровых роз нежнейшего бежевато-розового отттенка, и направляется прямиком ко мне.

— Василиса?

Киваю ошарашенно.

— Вам.

— Эм-м-м… А от кого?

— Там карточка.

Курьер отдает мне цветы, растерянно перехватываю их, понимая, что шипов нет, удалили, чтоб розы было комфортно держать, и уходит.

А я стою, с изумлением рассматривая неожиданный подарок.

Красивые какие! И пахнут! Так пахнут!

— Блин! Такой букетище! — с завистью комментирует Катька, — а она еще клубничку жмет, овца!

— Пошла нахер! — кричит со своего места неожиданно ожившая Маринка, — корова завистливая!

— Сама такая! Сама пошла!

— Попробуй только еще что-то взять из корзинки, все нарощенные патлы вырву!

— Ах, ты су-у-учка!

Я делаю шаг назад и торопливо захлопываю дверь перед носом Катьки.

Поворачиваюсь и вижу, что Маринка, хоть и по-прежнему сине-зеленая от интоксикации, встает и тянет к себе за ручку корзинку с фруктами.

— Не обращай внимания, — бормочет она, перебирая яблоки и груши, — она просто тварь завистливая. О, киви! Жуть, как кисленького хочется! Можно?

Киваю, прохожу в комнату, все еще не решаясь выпустить из рук огромный букетище.

Куда его пристроить-то? У нас и вазы такой нет…

— Это кто такой мажорчик? — Маринка, добравшись до киви, принимается чистить его прямо ногтями, сок льется по пальцам, указывая на то, что киви — спелое, и Маринка жмурится от удовольствия.

— Не знаю… — пожимаю плечами и все же решаюсь, складываю букет на стол. Ищу карточку, про которую говорил курьер.

Нахожу. Читаю. Перечитываю удивленно, потому что не с первого раза въезжаю в смысл написанного.

“Я теперь не ничей… А ты?”

— Без подписи? — спрашивает Маринка, и я киваю. — Как думаешь, от кого?

— Не знаю…

Маринка прекращает чистить киви и сует его целиком в рот, блаженно щурясь.

— А я думаю, знаешь. Кто-то новый? Лис?

— С чего ты взяла? — краснею я невольно. И прячу карточку в карман.

— Ну… Букет такой стоит штук пятьдесят, не меньше. У кого из наших есть такое бабло? И кто нас вчера из задницы вытащил?

— Это… Не доказательство… Домыслы… И вообще… Я не давала повода. Я вообще…

— А Лису повод не нужен, — хихикает Маринка, добираясь до второго киви, — хотя… Знаешь, он обычно девкам своим цветов не шлет… Ты — первая.

— Это не он! — вру я, все больше краснея.

— Ага-ага… — понятливо кивает Маринка, — не он, да. А Камешку чего говорить будешь?

— Причем тут Лешка?

— Он явно по-другому будет думать, спорим? Явно решит, что очень даже причем… — Маринка уже стебется надо мной, злая зараза такая, добра не помнящая! Не надо было ее спасать этой ночью, вот! Хорошие дела всегда наказуемы!

— Все, я не собираюсь про это…

— Это ты Лису скажи, когда появится.

— С чего ты взяла, что появится?

— Спорим?

— Да иди ты…

— Вот-вот… А вообще, — Маринка вздыхает, становясь грустной, — счастливая ты, вот что.

— Почему это?

— Потому, Вась… Не любишь никого из них. Вон, кто-то фрукты шлет, кто-то цветы, кто-то за руки хватает, никак не отстанет. И парни из группы так смотрят, когда поешь… Я видела-видела, не спорь даже! А ты — кремень, молодец! Никого не любишь! Так и надо с ними! Чтоб больно не было потом. А я — дура, такая дура…

Она кладет обратно в корзину облюбованное яблочко и заливается слезами.

Оставляю в покое розы и иду утешать.

Обнимаю, глажу по голове, слушаю уже в стопятисотый раз историю про урода Тигра. И думаю, что Маринка не права.

Я — дура.

Еще большая, чем она.

Она хоть одного только Тигра любит, а я…

— Я все равно не понимаю, чего ты прячешься-то?

Маринка, после терапии слезами и фруктами, приходит в себя настолько, чтоб начать снова умничать.

Она наблюдает, как я аккуратно, чтоб не дай бог, не пропалиться, рассматриваю в окно желтый спорткар Лиса, с небрежным шиком припаркованный на скромной стоянке возле общаги, пьет чай и одновременно скролит ленту соцсети, явно пытаясь выцепить хоть какие-то упоминания о своем изменщике. Вот любит человек страдать, ничего тут не поделаешь.

— А что мне делать? — с досадой огрызаюсь я, наблюдая, как Лис, сверкая белозубой улыбкой и небрежной роскошью нарочито простого прикида, болтает с крутящимися рядом девчонками. И периодически стреляет взглядом по нашим окнам. Проверяет, гад, смотрю ли, заметила ли.

И вот более чем уверена, что он меня уже срисовал! И точно в курсе, что я прячусь тут, возле шторки! Потому и улыбается. Забавно ему все.

Девчонки, обрадованные привалившему в выходной день счастью, крутятся все активней, надеясь, наверно, что Лис сейчас сменит цель своего визита.

Понятное дело, что все уже в курсе, кому сегодня притащили букет метровых роз, и сейчас меня искренне ненавидит вся общага. И так же искренне все надеются, что это у Лиса помрачение рассудка такое, и сейчас он ка-а-ак взглянет! И ка-а-ак поймет, что тут, кроме такой невзрачной личности, как Вася Викторова, есть более подходящие варианты!

И вот пускай!

Пускай он эти варианты рассмотрит!

И увезет какую-нибудь из этих вариантов на своем шикарном желтом авто!

А я… Я вернусь к подготовке. Зачет… Сам себя не сдаст! Мне вообще нельзя плохих оценок допускать! И незачетов тоже! А то выкинут из общаги, и никакой Сашка Колесник не поможет, хоть он и очень крутой, и авторитетный, и вообще к нему, говорят, даже ректор прислушивается, потому что Сашка Колесник — не просто выпускник и идейный лидер самой популярной студенческой музыкальной группы в регионе, а еще и внук этого самого ректора…

Мне и без того невероятно помогли, до сих пор не верится, что такое количество добрых людей на свете. Маринка, Сашка, ребята из группы, Артем и Рафик. Не знаю, что было бы со мной, если б не они… Хотя, нет, знаю. И от этого знания мороз по коже продирает, а понимание, насколько мне в жизни повезло, становится еще ярче.

И сейчас все это везение свое разом сломать из-за одного совершенно сумасшедшего, не понимающего никаких слов парня?

Нет, нет и еще раз нет!

— Ну… — Маринка закатывает глаза, очень выразительно, как только она одна и умеет, откладывает в сторону телефон, — все зависит от того, чего ты хочешь.

— Чтоб от меня отстали, — раздраженно отвечаю я и добавляю, — все.

— И Камень тоже? — улыбается Маринка.

— И… И он!

— Ох, какие ты вещи говоришь, подруга! — теперь Маринка уже смеется, — слышали бы тебя девки! Порвали бы на части за такое!

— Почему еще? — хмурюсь я, не понимая, в чем моя-то вина?

— Потому что ты — овечка глупая, — Маринка выбирает из корзины с фруктами яблоко посимпатичней, с хрустом вгрызается в него, — тебе так свезло, — чавкая, продолжает объяснять она, — двое парней, охрененных… Хотя, насчет Камня я тебя понимаю, он реально пугает, хотя офигенный… Все они, гады… — Тут она чуть хмурится, явно вспомнив про Тигра и сравнивая их с Камнем, — но с Лисом-то что не так? Он прикольный, щедрый, веселый… Девки говорят, в постели огнище… Чего краснеешь? Вы с Камнем, что ли?.. Ой…

Она откладывает яблоко, соскакивает со стула, идет ко мне.

— Ты чего? Реально? И… И вообще ни с кем? — Маринка тормошит меня, заглядывает в лицо с улыбкой, а мне так стыдно чего-то! Так глупо.

С досадой выворачиваюсь из ее рук, иду к столу, решая не комментировать догадки подруги.

Маринка остается стоять у окна, отодвигает штору и без стеснения рассматривает Лиса.

— Ну… Тогда, знаешь, — задумчиво говорит она, — для первого раза лучше Лис. Он как-то… Поменьше будет, наверно… У Камня, девки болтали, большой…

— Не хочу слышать! — торопливо прерываю я ее, не желая даже в теории, даже в намеках знать, что у кого там большое. И без того стыдно до холодного пота.