— Тебя встретить должны? — не уходит Маринка и начинает оглядываться вместе со мной, — кто? Парень?

— Нет, что ты… Просто друг…

— Друг? А как он выглядит? Ничего не разобрать, столько народа! — Маринка повыше меня ростом, подпрыгивает на месте и любопытничает вовсю. Чувствуется, ей ужасно интересно, что же там у меня за друг.

— Не важно, — мне становится неприятно это любопытство, потому решаю пойти на автобус. Потом Тошке наберу сама. Не при Маринке.

— Ой, смотри! — она внезапно замирает, пялясь куда-то за мою спину, глаза расширяются, становясь немного глупыми, кукольными, — смотри! Какие парни! Топчик просто!

Мне парни не особо интересны, но Марина так смотрит, что невольно тоже оборачиваюсь. И удивленно моргаю.

Потому что восторги одногруппницы адресованы двум парням, высоким, очень видным… И знакомым.

По ступенькам к нам спускаются мой Тошка… И тот самый светловолосый наглец, что говорил гадости обо мне сегодня утром.

Парни идут, переговариваясь, и становится очевидно, что они, мало того, что знакомы, так еще и приятели.

Вот это сюрприз!

Никогда бы не подумала, что у моего друга такие неприятные знакомства!

— Привет, Вась! — Тошка подходит ко мне, по-дружески тепло обнимает за плечи, — как первый день учебы?

— Нормально, — киваю я, в шоке от того, насколько, оказывается, тесен мир… Встречаю веселый наглый взгляд мажора. Вариантов, что он меня не узнал, нет. Слишком много насмешки в красивом лице, слишком говорящий блеск в глазах.

Злюсь, не понимая даже, на что именно конкретно: на этого наглеца, на ситуацию в целом или на себя в ней.

Тошка как-то вдруг очень уж крепко сжимает меня за плечи, а после… Целует в висок! Клянусь, целует! И это вообще не похоже на наше обычное общение! Это словно… Словно он — мой парень, и сейчас такие умилительно-интимные жесты по отношению к своей девушке делает.

По крайней мере, Марина тут же реагирует на это:

— Ой, так это ты — ее парень?

— Парень? — мажор с усмешкой смотрит на Тошку, — Весик, девочку себе завел?

Тут он делает паузу, говорящую такую, и я обмираю внутренне, ожидая, что он опять, как утром, повторит ту грубость про мою пятую точку.

И мажор прекрасно считывает этот момент, смотрит мне в глаза, развлекает его мое напряжение. И, чуть помедлив, буквально мили-секунду, заметную только нам двоим, продолжает:

— Ниче так… юбка.

И я снова вспыхиваю! Ярко-ярко, чувствую, как кожа огнем горит буквально! Какой урод, а! Скотина просто! Троллит меня!

— Мы — дружим! — звонко отвечаю я и одновременно со мной Тошка выдает:

— Да, моя…

Наши голоса сливаются, и фразы обрываются. Я выворачиваюсь из-под ладони Тошки, смотрю на него с удивлением. Это что он такое начал говорить? Я его — кто?

— Подруга, — добавляет Тошка через паузу.

А мажор ржет белозубо:

— Хорошая дружба, ага… Организмами, да? Я тоже так не против… подружить.

Тошка хмурится, я краснею от ярости, Маринка рядом вообще с открытым ртом стоит, переводя взгляд с одного на другого. Чувствуется, ей очень хочется вступить в разговор, но понять, о чем мы тут, она не может, а потому молчит.

И Тошка молчит! И никак не хочет ответить на хамство своего приятеля!

Понимая, что надо брать все в свои руки и не позволять вытирать о себя ноги никому, я набираюсь энергии и целительной злости, разворачиваюсь к мажору и презрительно цежу сквозь зубы:

— Тебе не светит.

Он вскидывает бровь и интересуется ядовито:

— А че так? Не нравлюсь?

— Нет.

— Так ты скажи, что не нравится, злюка, я сделаю так, чтоб понравилось.

— Организм у тебя слишком… примитивный, не интересно дружить, — грублю я и, не прощаясь ни с кем, торопливо сбегаю вниз по ступенькам.

В этот момент я крайне зла, просто взбешена на невероятно глупую ситуацию, в которой оказалась.

Меня раньше никто так нагло не клеил. Не рассматривал настолько издевательски и беспардонно, не говорил таких грубых вещей.

Я не привыкла к подобному, не знала, как надо реагировать правильно. И среагировала, как получилось.

Конечно, ярости моей это не убавило, но легкое удовлетворение принесло.

Хотя, в первую очередь я злюсь даже не на этого мажора, который, если уж быть до конца честной, ничего особенного не сделал, просто действовал и вел себя так, как привычно ему. Наверно, ему редко хамят и в грубой форме отказывают девушки, вот и удивился.

Нет, больше всего меня поражает поведение моего друга Тошки. Сначала его собственнические замашки, обнимашки, поцелуйчики…

Мы никогда не были в таких отношениях, даже намека никакого.

Я воспринимала Тошку, как брата, и даже не старшего, а ровесника, компаньона по играм. И теперь это его поведение… К чему?

И потом, если уж ты пытаешься строить из себя моего парня, то почему позволяешь кому-то постороннему так разговаривать со мной?

Это что вообще такое?

— Вася!

О, опомнился, бежит!

Не оглядываюсь, ускоряя шаг, и запрыгиваю в удачно подъехавший автобус.

Становлюсь к задней площадке и наблюдаю высокую фигуру Тошки, растерянно провожающего автобус взглядом.

Он выглядит подавленым и грустным.

Так ему и надо.

— Офигенно двигаешься, малыш…

Голос, такой тихий, но очень отчетливый, теплым дыханием прямо в шею… М-м-м… Как приятно-о-о… Крепкие руки с длинными музыкальными пальцами ложатся на живот, к спине прижимается горячее тело. И это тоже приятно. Музыка нас обволакивает, и ритм такой томный, сладкий-сладкий… Я ни слова не понимаю из того, что поет певица, но это невероятно чувственно и завораживающе.

Голова кружится, перед глазами мелькают разноцветные блики, которые отбрасывает шар стробоскопа, установленный высоко над потолком.

Маринка, правда, когда увидела украшение спортивного зала к празднику первокурсников, презрительно кривилась и говорила, что это — позапрошлый век.

Но мне, не избалованной вечеринками, все очень нравится!

И теперь уже совсем нет опасений и сожалений, что зря пошла.

Не зря! Вообще не зря!

Права была Маринка!

Восемнадцать бывает только раз в жизни, я и без того из-за контроля родителей все на свете пропустила.

Мои одноклассницы вовсю таскались по впискам и клубам, развлекались, а я даже из дома выйти не могла!

Теперь с этим полегче, просто потому, что родители уже не могут так сильно меня контролировать.

Электронных-то дневников нет! Выяснить, сколько у меня уроков, когда они заканчиваются и прочее — невозможно!

А дополнительные занятия, семинары, различные студенческие движы — есть! И я могу практически без проблем, если не злоупотреблять, конечно, чересчур, задержаться до вечера.

Да и вечером тоже могу уйти, например, готовиться к докладу или коллоквиуму у Маринки…

Я за время первого месяца обучения в универе заметила удивительную вещь: все эти сложные названия дисциплин, ученые слова имеют какое-то гипнотическое воздействие на моих родителей. Они как-то сразу теряются и не могут запретить… Особенно, если выговаривать сложные фразы с умным и значительным лицом.

Офигенно!

Почему я раньше этим не пользовалась?

Нет, все же правы люди: высшее образование определенно развивает мышление. И позволяет находить выходы там, где их не сразу можно рассмотреть.

Конечно, я не ударилась во все тяжкие, но в студенческую жизнь с удовольствием окунулась.

Это так интересно, боже мой!

Столько всего!

Я записалась на все дополнительные занятия, на внеучебную деятельность, волонтерское движение, а еще в универе был свой хор, и я туда тоже записалась! Я хорошо пою, окончила музыкальную школу по классу фортепиано, и, хоть и не пошла по этому направлению, по творчеству скучала.

Понятно теперь, что в универе я нахожусь с утра и до позднего вечера. И ничуть от этого не страдаю, наоборот, словно воздухом свободы напитываюсь, перед тем, как вернуться домой, нырнуть на дно болота.