Музыка за спиной, словно крылья, приподнимает над землей, голова кружится, и я уже ничего не контролирую в эйфории, пританцовываю, медленно, тягуче покачивая бедрами и прикрыв глаза от удовольствия. И, похоже, зрителей тоже завожу, потому что лица какие-то просветленно-жадные, а взгляды меня уже не раздевают, как в самом начале, а буквально превозносят… Ох, теперь я понимаю, почему многие артисты, словно наркоманы, любят сцену. Если они испытывают хотя бы часть тех эмоций, что сейчас обуревают меня, то… Это никакими словами не передать…

Звучат финальные аккорды, я шепчу в микрофон последнее:

— Люблю тебя…

Наступает на мгновение тишина… А затем зал взрывается криками и аплодисментами!

Растерянно улыбаюсь, оглядываюсь на ребят. У них невероятно довольные физиономии. Под громкий голос ведущего, еще раз проговаривающий название нашей группы и приглашающий на ринг участников для финального боя, мы спускаемся вниз.

Мне подают руки Рафик и Сашка, вдвоем снимая меня вниз, потом мы тратим пару минут, потому что вокруг народ, и кто-то из парней пытается ко мне прорваться через ребят, что-то выкрикивает. Я, оглушенная происходящим, не понимаю ничего, растерянно улыбаюсь… И не сразу замечаю, как внезапно становится тихо. Словно все мгновенно замолкают и расступаются.

А передо мной вырастает огромная фигура.

Поднимаю взгляд и упираюсь в гневные темные глаза Камня.

Он молча осматривает меня с ног до головы, чуть заметно раздувая ноздри и злобно сжимая губы.

Взгляд его настолько жесткий, что невольно волоски дыбом становятся по коже. И это молчание вокруг… Что такое?

Я бы спросила, но голоса нет. Камень стоит передо мной, мощный, напряженный, готовый к броску… И злой. Очень злой.

Я все же хочу спросить, что происходит, но в это мгновение Камень резко распахивает на себе полы спортивного халата черного цвета и в одно движение укутывает меня им с ног до головы, словно плащ-палаткой. Стягивает ворот грубымии пальцами, тянет за него к себе и хрипит в губы холодно и жестко:

— Не снимать, поняла? Не вздумай.

Оторопев, киваю.

И народ вокруг взрывается криками:

— Ого!

— Ка-мень, Ка-мень!

— Твоя девочка, Камень?

— У-у-у!!!

Камень, не обращая больше ни на кого внимания, поднимается на ринг и перемахивает канаты сверху, а не между третьим и четвертым, как все бойцы до этого.

Этот мажорский жест вызывает дикие одобрительные крики.

Я, в полном шоке, кутаюсь в шелковый халат и молча иду за ребятами из группы к нашему закутку в зале.

Меня, слава богу, никто больше не трогает.

За спиной рев зрителей, теперь уже приезжих, группы поддержки москвичей. Они скандируют имя своего бойца, наши улюлюкают, ведущий орет что-то, короче говоря, гвалт невероятный.

Но я даже не оглядываюсь на то, что происходит на ринге, добираюсь до места, падаю на лавочку, все еще машинально сжимая ворот халата, и с удивлением смотрю на лица парней.

— Это что такое было? — глупо спрашиваю у них, хотя понятно, что внятного ответа никто не даст. Это же я, типа, девочка Камня, мне лучше знать, какая оса его в заницу куснула, что он вот так вот принялся меня кутать перед всеми…

Правда, глядя на прячущих глаза парней, в голову закрадывается понимание: они в курсе, почему он так сделал! В курсе!

— Почему? — начинаю давить я, перекрикивая ведущего, перечисляющего заслуги бойцов, накручивающего публику до нужной кондиции.

— Эм-м-м… Вась… — бормочет Сашка, со вздохом вспомнив о своих лидерских функциях, — да просто он бешеный же… Мало ли что показалось…

— А что ему показалось?

— Да не важно уже все…

— Васька, ну ты даешь! — врывается в нашу теплую лживую компанию возбужденная Маринка, — ну прости, я не думала, что тут такие прожекторы будут! Серьезно! Рубашка вообще не просвечивала! Никогда… До этого дня!

Что-о-о???

Ошеломленно открываю рот, распахиваю халат, смотрю на свою грудь. Полностью спрятанную, все в порядке. Ни одной расстегнутой пуговки, все до горла закрыто! И не просвечивает совсем, Маринка права… Но…

Безмолвно перевожу взгляд на парней, которые все, как один, пялятся на то место, которое вообще не видно. И лица у них чуть-чуть виноватые.

С оханьем запахиваюсь обратно.

— Это… что? — слов не хватает, одни только ужасные подозрения, — это… как?

— Ну… Прожекторы, Вась… — виновато бубнит Артем, а Рафик кивает, явно стараясь, чтоб его масляная физиономия выглядела уныло… Но тщетно.

— И вы мне… Не сказали? — на последнем слове я обретаю полноту голоса, а волосы наичнают шевелиться на голове. От ужаса и осознания, что я вот так, в просвечивающей рубашке, три раза стояла перед зрителями! На ринге! И они все-все видели! В деталях! Ох…

— Ну, Вась… — вздыхает Сашка, — ничего же такого… Наоборот, прикольно…

— Прикольно?

Я поворачиваюсь к Маринке, с мечтательной физиономией что-то перечитывающей в телефоне.

— Марин?

— Ну а че я? — тут же принимается тараторить она, почуяв, что сейчас отхватит, — я же не могла даже пробиться к тебе! И я Тигра караулила… Ну прости, подруга! Но вообще, прикольно получилось! Та-а-акой секс!

Онемев снова, я перевожу взгляд с приятельницы-предательницы на этих трех поросят, так сильно подставивших меня.

— И когда заметили? — прищуриваюсь я, готовая, если скажут, что с первого выступления, глотки рвать. Потому что это… Я даже не знаю, что это такое…

— Прямо на последней песне, — переглянувшись, с готовностью чуть ли не хором отвечают парни.

Смотрю по очереди каждому в глаза, с огорчением убеждаясь, что правды не добьюсь.

Выдыхаю, сильнее кутаюсь в халат, а потом и вовсе продеваю руки в безразмерные рукава и наглухо затягиваю пояс.

Единственный нормальный парень здесь — Камень.

Остальные — озабоченные придурки. Понятно теперь, почему так орали и так радовались.

— Вась… — нерешительно начинает Сашка, в этот момент ведущий объявляет начало боя, наступает тишина, а затем звук удара. Одного. И звук падения чего-то тяжелого.

Пауза… И зал взрывается воплями.

Сашка щурится на ринг, качает головой.

— Блин… Разозлился-таки Камень… Даже не поиграл толком с москвичом…

— Че? — удивляется Рафик, — уже все? Но бой же только…

— Ага, — флегматично говорит Артем, посмотрев на табло над рингом, — на пятнадцатой секунде… Скорострел, блин…

— Ему так не скажи в лицо, — бормочет Сашка, а затем переводит взгляд на меня. И снова на ринг, где над упавшим и вырубившимся, судя по всему, бойцом, колдует врач и помощники, — все же бабы — зло… Это я не о тебе, Рапунцель, если что, не вздумай расстраиваться. И жаловаться…

— Да пошли вы, — с досадой отворачиваюсь я к Маринке, и та, оторвавшись от экрана смартфона, подмигивает:

— Нормально все, подруга! Ты, главное, никуда не сбеги, а то Камень точно тут все разнесет. Он, так-то, вообще давление ни в одном из мест не сбросил…

Накрученная словами и, главное, намеками своих приятелей и Маринки, я сильно волнуюсь и очень серьезно раздумываю над тем, чтоб сбежать, не дожидаясь награждения.

Ну, а что?

Не убьют же меня, в конце концов… Останавливает только то, что до дома в этом случае мне придется добираться своими силами, а не с помощью ребят из группы. А я так поздно еще не ходила одна, боюсь сильно.

Ну и деньги тоже тормозят. Мне ведь должны заплатить!

Все же, я — та еще меркантильная дрянь, оказывается… На что только не пойдешь ради независимости.

Потому сижу, кутаясь в черный шелковый халат, и тупо жду окончания вечера. Сейчас будет награждение, а потом мне надо зацепиться за кого-то из парней и быстренько сбежать.

Камень может, конечно, быть против, но я с ним вроде бы все прояснила… Да? Молчание же — знак согласия? По крайней мере, я свою позицию четко донесла, а он услышал…

Ужасно хочется пить, осматриваюсь, нахожу стол с бутылками воды в паре метров от нас.