— Я — Ира, — первой представляется она.

— Вася.

— Вася? Василиса? Тебе идет. Такая… Луговая дева, блин. Тебе надо обязательно это использовать. Сейчас хорошо народное идет, не прямо чтоб с балалайками, а такое… Фолк, с мотивами и лирикой. Ты вытянешь. Хочешь, с Пашкой поговорю, он тебя посмотрит?

Она закидывает в рот розовую жвачку и выдувает здоровенный розовый пузырь.

Лопает.

Собирает остатки жвачки с губ остреньким розовым язычком.

И так у нее это невинно-эротично получается, что я даже краснею невольно.

И толком не понимаю, что она предлагает. Кто такой Пашка? Зачем ему меня смотреть?

— Ирина? — к нам прыгает Сашка, улыбаясь во весь рот, — рад знакомству! Твой фанат!

— Ого! Симпатичные у меня фанаты! — смеется девчонка, а я только перевожу взгляд с одного на другую.

— Вась, ты давай, езжай, — командует Сашка, — на сегодня все. Дальше уже Ирина.

До меня начинает доходить, что это — та самая приглашенная звезда, Ирина Арно, кажется.

Я по-новому смотрю собеседницу, удивляясь ее молодости и легкости. Не так себя должна звезда вести.

— Погоди, — говорит неожиданно Ирина, — а давай коллабу замутим? Хочешь? Я сейчас начну, а тебя вытащу на сцену и мы дуэтом споем!

— Но я твоих песен не знаю совсем… — мямлю я, удивляясь неожиданному предложению.

— А не надо! Давай разогреем чем-то привычным для этих господ… — Она задумывается на секунду, а потом выдает, — “ Почему сентябрь” знаешь?

Киваю.

Кто же не знает? Лучший философский медлячок всех времен и народов!

— Отлично! У тебя хорошо пойдет низ, давай я начну, а ты со второго подхватишь! — Ирина необыкновенно вдохновляется, глаза ее, искусно подведенные и кажущиеся огромными на худеньком личике, горят вдохновением. И в этот момент я понимаю, почему она — звезда. Там магнетизм зашкаливает просто.

Сашка не может противиться такому напору, музыканты Ирины — тем более, мои слабые возражения и трусливые попытки спрыгнуть с этого прущего вперед паровоза, просто не учитываются.

Меня снова крутит хороводом событий, и в какой-то момент осознаю, что стою уже внизу, прямо перед сценой, а Сашка представляет приглашенную звезду.

Ирина выскакивает на сцену, невероятно легкая в своем анимешном прикиде, здоровается.

А в следующее мгновение я отвлекаюсь от происходящего, потому что талию мою обвивают тяжелые горячие руки, а сама я оказываюсь во власти Лешки!

Он притискивает меня к себе спиной, рычит на ухо сдержанно и жестко:

— Ты сегодня мне седых волос прибавила, блять… Я убить тебя готов. Где мобила?

— Дома… Забыла… — хриплю я, ощущая внезапную сухость в горле.

— Охуеть… Она дома забыла, а мы с Лисярой чуть дуба не врезали… Пока твою Маринку растрясли на информацию… Маленькая, нальзя так…

Он бубнит мне это все, мягко касаясь губами мгновенно загоревшегося уха и так же мягко покачиваясь со мной под вступительную мелодию песни. И это так волнительно и одновременно чарующе, что я, не удержавшись, потираюсь о плечо Камня макушкой, полностью расслабляясь в его объятиях.

— А Игнат где?

— Здесь, где ему быть? — сдержанно рычит Камень, и пальцы на моеми животе на мгновение становятся жесткими чуть больше, чем нужно, — прилипала долбанный, хрен стряхнешь с хвоста.

— В зале? — мне невыносимо хочется оглядеться, но Камень смеется, отрицательно качая головой.

— Нет, тут его папаша, в верхнем зале своих демонов выгуливает, а у Лисенка еще после последнего их разговора морда не зажила. На улице ждет, в машине. Поехали, маленькая?

— Подожди…

В этот момент Ирина начинает петь.

Мне сегодня совсем не до смеха

Обрывается нить тишины

И троллейбус без спроса уехал

С электической спрыгнув струны

Что же осени надо от лета

Почему нет покоя в душе?

Почему?

Почему?

Почему ты ушел от ответа?

Неужели все в прошлом уже?

Ее голос, неожиданно нежный, проникновенный, бьет по сердцу прицельно и сильно. У меня почему-то начинают дрожать руки, а руки сами тянутся к микрофону, который до этого, выключенный, был прицеплен к уху.

Тапаю на включение, мягко выбираюсь из рук немного удивленного таким поворотом событий Камня, делаю шаг к сцене.

Гляжу на улыбающуюся мне Ирину и вступаю, стараясь чуть-чуть смягчить свой голос, не делать его слишком сильным. Не надо этого сейчас.

Ты подумай, подруга, о прошлом

Настоящее — это потом

И в осенние дни о хорошем

И в дождливые дни — о былом.

Эта осень — не горе, не буря

Эта осень — ответ на вопрос.

Почему?

Почему?

Почему в нашем городе южном

Неожиданно грянул мороз?

Я поднимаюсь на сцену, к Ирине, мельком вижу показывающего большой палец Сашку, улыбающегося Рафика, ловлю одобрение во взгляде Артема, стоящего за нашими с Ириной спинами и мягкими поглаживающими движениями трогающего струны гитары.

Зрители, перестав танцевать, смотрят на нас, и их взгляды… О-о-о-о… Это то, ради чего стоит все это переживать! Все это делать!

Меня словно на крыльях поднимает над сценой, краем глаза вижу серьезное, спокойное лицо Камня, не отрывающего от меня внимательного взгляда, а еще, на входе, замечаю высокого светловолосого Лиса с привычно взлохмаченной шевелюрой.

Он тоже смотрит на меня. И взгляд его горит.

И я вся горю.

Понимание, что на меня смотрят не только посторонние люди, а еще и два человека, которым я недавно совсем позволила сделать с собой такое, о чем раньше и не думала, которым я доверилась, выводит эмоции на какой-то, совершенно новый, запредельный уровень.

Я поворачиваюсь к Ирине, она улыбается и мы, на удивление синхронно поем:

Море жизни всегда бесконечно

Море неба всегда высоко

И на все наши боли сердечно

“Все пройдет” отвечает легко

Это правда, поверь без сомнений

Это стоит простить и забыть.

Почему?

Почему?

Почему мы до дрожи в коленях

Так боимся кого-то любить?

И, на выдохе, на эмоциях, допеваем, уже глядя в зал.

Может быть

Может быть

Может быть нам судьбы не бояться?

Не бояться мечтать и любить?

И не знаю, куда смотрит Ирина, а я… Я смотрю на двоих парней, стоящих друг от друга далеко сейчас, таких разных, но таких одинаковых в своих эмоциях, ярко транслируемых на их лицах.

— Ты знаешь, что от тебя пахнет мятой? — Камень рычит мне в губы, горячо, так горячо, и глаза его горят потусторонним каким-то светом. И я едва понимаю, что именно он говорит, о чем спрашивает. Особенно, когда со спины прижимается крепкая, жесткая грудь Лиса, а в шею сладко-больно впиваются острые зубы.

Ах-х-х…

Голова кружится, цепляюсь за плечи Камня, обжигаясь даже через кожу куртки. Такой раскаленный…

— Не мятой, — урчит возле уха Лис, стягивая с моих плеч рубашку, уже расстегнутую… кем-то из них. Его пальцы, опытные и твердые, тоже обжигают, и кажется, что от одного лишь прикосновения к коже пар идет, — не мятой… Липовым цветом… М-м-м… Сладко, как мед…

Гурманы какие… Ах-х-х…

— Охуеть, как круто… — хрипит Камень, впиваясь жестким разбойным взглядом в мою грудь, прикрытую скромным бельем, — охуеть… Хочу…

Я не понимаю, о чем он, верней, не успеваю понять, времени на это не хватает, потому что Камень в тот же самый миг сжимает меня своими ручищами чуть выше талии и просто поднимает в воздух!

Легко, словно я игрушечная!

И, не успеваю пискнуть от резкой перемены положения, как он обхватывает мою грудь губами! Прямо через белье! И, кстати, вообще эта преграда никакой преградой не работает!

Потому что ощущение, что он меня прямо по живому! Губами! А потом — зубами еще!