— Да какие, к херам, пары? Ты бледная, как смерть! Отлежаться надо!

Камень, мельком оглянувшись на дверь универа, сажает меня в машину и прыгает на водительское, и автомобиль резво срывается с места.

— Подожди же! А Лис?

— Похер на него.

Я сжимаюсь на пассажирском сиденье, пристегиваюсь подрагивающими пальцами, пытаюсь выдохнуть.

Камень смотрит на дорогу, ведет машину резко, словно торопится куда-то. И ощутимо нервничает.

Если бы не это нарастающее нервное напряжение в салоне, то поездка бы очень напоминала ту, самую первую нашу, когда я по глупости своей сама прыгнула к нему в машину.

— Леш, — делаю я еще одну попытку в разговор, — к общаге — в другую сторону…

— Нехрен в общагу, — коротко отвечает он, — там народу полно. Ко мне едем.

Что???

— Леш… — так… спокойствие, только спокойствие… — Леш, я не хочу к тебе. Мне надо домой. И вообще… Я без телефона, без учебников…

Понимаю, что несу бред, что мне сейчас надо проявлять жесткость и не соглашаться, чтоб, словно курицу, увозили в неизвестном направлении, даже мнения моего не спросив.

Но Лешка явно не слышит меня и не собирается идти навстречу.

— Не волнуйся, маленькая, — он, словно чувствуя мой напряг, коротко смотрит на меня, и так спокойно, уверенно, что даже теряюсь, — я просто хочу, чтоб ты пришла в себя. Я понимаю, что слишком… Слишком напирал, и именно потому ты так себя повела… Нам надо было просто поговорить, все решить, а я… Короче, я — мудак. Так бывает, маленькая. Решил, что, когда вернусь, мы все выясним. А тут этот козлина подсуетился…

— Это все не так… — пытаюсь я объяснить необъяснимое, но Камень перебивает:

— Это так. Я думал долго после твоих слов, что ты ничего не обещала… Знаешь, мне пиздец, как непривычно такое… У меня еще не было девочки, которая бы… Отказала. Понимаешь? Блять, опять бред несу. Не умею я словами!

— Я понимаю.

— Да? — он отворачивается от дороги, смотрит на меня, и взгляд его, горящий искренностью и чем-то таким, нежным-нежным, обезоруживает.

Ситуация не перестает быть отчаянной, я по-прежнему в машине, наедине с одним из самых пугающих парней универа. И везет он меня не в общагу.

Но теперь страха нет, совершенно.

Камень не сделает мне плохо. Не сделает ничего, что мне бы не понравилось. Почему я в этом уверена?

Не знаю.

— Да, — отвечаю я ему. — Да. Нам надо поговорить, ты прав. Но для этого не обязательно меня вести к себе…

— Почему? — Камень удивляется так искренне, что даже забавно, — не в машине же. Хочется спокойствия.

— Я… Я не думаю, что это правильно, — не могу напрямую сказать ему, что опасаюсь того, что между нами происходит наедине.

— Маленькая… — он неожиданно наклоняется, берет меня за руку и мягко целует пальцы, — не бойся меня. Я не обижу.

Ох…

Его губы горячие, уверенные. И слова — тоже.

Ему хочется верить.

И я почему-то верю.

Дурочка, наверно… Маринка бы выразительно покрутила у виска пальцем, но…

Но если не верить, то зачем тогда это все? Проще уже сейчас начать выпрыгивать из машины.

Мы поворачиваем к частному сектору, заезжаем в проулок, тормозим перед автоматическими воротами.

Я настороженно оглядываюсь. Вокруг частные дома, забор, высокий довольно, медленно поднимаются ворота…

— Не волнуйся, маленькая, — Камень снова легко считывает мое напряжение и испуг, — клянусь, ничего тебе не грозит. Это просто мой дом.

— Твой?

— Да, от матери достался, — кивает Камень, заезжая в ворота, — не смотри вокруг, тут страшновато, я не до конца еще все разобрал… В доме самом получше.

Он выходит из машины, открывает мне дверь, тянет за руку, помогая выйти.

— Ну вот, маленькая… Ты и у меня дома… — Камень на мгновение прижимает меня к себе, позволяя услышать, как взволнованно и сильно бьется его сердце, — охренеть… Сам не верю…

Я смотрю в его лицо, чувствуя странное смешение эмоций внутри: чуть-чуть испуга, напряжения, интерес, все это перекрывающий.

Я впервые наедине с парнем, на его территории.

Сама приехала… Ну, не то, чтоб сама, но не сопротивлялась…

Что теперь будет?

Что будет со мной?

Все внутри сладко и судорожно сжимается, и сердце бьется все сильней и сильней…

Камень аккуратно ведет пальцами по виску, убирая волосы на ухо, смотрит в глаза… И это мгновение я, кажется, на всю жизнь запомню, как нечто сокровенное…

— Пошли в дом, маленькая, — неожиданно хриплым голосом говорит Камень.

Я киваю.

Мы проходим через совершенно классические деревенские сени, даже с цветными занавесками на окнах и большим столом, застланым клеенкой.

Все чистое, хотя и очень-очень ветхое.

— Это от матери еще осталось, — комментирует Камень, подталкивая меня дальше к двери в дом, — не успел толком убрать, только клининг прогнал тут.

Он распахивает внутреннюю дверь и пропускает меня вперед, в большую просторную комнату.

Оклеенную выцветшими обоями в серый ромбик.

Практически пустую, если не считать нового здоровенного дивана и огромной плазмы на стене, довольно дико смотрящейся, особенно на контрасте с узкими деревенскими окнами, занавешенными такими же старенькими шторками, что и в сенях.

Что-то еще есть в комнате, какая-то мебель, и маленький кухонный уголок, икеевский, кажется, но я уже не разглядываю.

Потому что на плечи мне ложатся тяжелые ладони Камня, а макушку обжигает горячий шепот:

— Маленькая… Сука, я не верю даже…

Ой… Зря я ему поверила…

— Мы же… Говорить… — в горле сухо, в голове — шум, но пытаюсь призвать Камня к разуму. И напомнить про его слова и обещания.

Ладони на моих плечах становятся еще тяжелее, и сердце испуганно ломится из груди. В голове пробегают панические запоздалые мысли о собственной дурости, доверчивости, идиотизме.

Сама пришла же.

Сама…

И, через долгую, тянущуюся вечность минуту, наполненную моим страхом и сгущающимся напряжением за спиной, тяжелый выдох мне в макушку:

— Да, конечно. Проходи, маленькая. Чаю хочешь?

Ох… Ну слава богу…

Я делаю шаг вперед, в сторону одиноко стоящего у стены кресла, Камень с видимой неохотой убрав от меня ладони, разворачивается к кухонному уголку. И явно намеревается сделать чай. Это — хороший признак. Это значит, говорить будем. А еще значит, что Камень — вменяемый, и я не ошиблась, доверившись ему.

Выдохнуть с облегчением я не успеваю, потому что распахивается дверь, и на пороге появляется еще один участник сегодняшних событий.

И он, судя по внешнему виду и бешено горящим глазам, как раз не вменяемый…

И боюсь, что тут у меня тоже ошибки быть не может…

Как и возможности привести его в чувство.

— Блять… — Лис широко шагает в комнату, с грохотом захлопывая дверь за собой с такой силой, что старый домик, кажется, весь сотрясается, — сучара ты каменный! Кинул меня разбираться с этим говном, а сам свалил! Да еще и в этот клоповник! Какого хера ты так сделал?

— Пасть закрой, — с досадой рычит Камень, резко меняя маршрут от кухонной зоны к двери и вставая так, словно закрыть меня хочет от внимательного пытливого взгляда Лиса, — ты в моем доме.

— Вот именно, блять! И тот же вопрос: какого хера вы здесь? И малышка здесь? — Лису, как обычно, совершенно пофиг на угрозу в голосе Камня. Кто угодно от этих враждебных предупреждающих нот в низком злобном рычании Лешки уже присел бы от страха и отшатнулся, а Лису все нипочем! Стоит, даже шаг еще вперед делает, сжимая кулаки.

И я невольно подаюсь в нему, выходя из-под защиты спины Камня и попадая под сканирование светлых от злобы глаз Лиса.

— Малыш, он тебя не обидел? — тут же реагирует он на мое движение и мягким, едва уловимым скольжением оказывается рядом, трогает за подбородок, ласкающе так, нежно. — Напугал?

— Лапы от нее! — Камень тоже сдивгается, пытаясь меня снова закрыть, — это ты ее пугаешь все время, сучара!