А что будет, когда они успокоятся? Или выпустятся? Я с чем останусь тут? даже если ничего у нас не будет, а у нас ничего не будет, это точно, я еще не настолько свихнулась, чтоб позволить кому-то из них… Ох… Да, я не настолько свихнулась… То все равно не отмыться! Мне никогда не отмыться теперь!

— Чего плачешь? — Маринка вытирает слезы с моих щек, опять обнимает, — ну хватит…

— Так стыдно, Марин… — выдавливаю я из себя, захлебываясь рыданиями, — так стыдно… Все же думают, что я, что я… Шлю-у-ууха-а-а…

Маринка на мгновение застывает, а затем начинает смеяться.

— Ну ты дурочка, а? — она обнимает меня сильнее, гладит по голове, — да тебе вся общага завидует! Какая шлюха, ты чего? Ты сейчас — самая популярная девчонка в универе! Вокруг тебя такие шаманские пляски, ты себе представить не можешь! Мне даже завидно чуть-чуть… Хотя, нет, не завидно. Если твои парни в сексе хотя бы в половину будут такие же, как мой Тигрик… Ох, блин, Вась… Запасайся восстанавливающей мазью. Я тебе потом скажу, какой.

— Это ты о чем? — всхлипываю я, в горе своем пропустив половину слов и наставлений подруги.

— Ни о чем, — вздыхает она, — потом поймешь. Мой тебе совет: выбирай Лиса. Он, говорят, поменьше.

— Ну да, он пониже ростом… — соглашаюсь я, удивляясь, зачем говорить о том, что и без того очевидно.

— Ох, Вася, Вася…

— Ну что же, фраза “Студент — не тот, кто хорошо учится, а тот, кто хорошо выкручивается” полностью подтверждается вашим поведением… — преподаватель смотрит на меня поверх очков, внимательно, устало и чуть насмешливо, — выкручиваетесь вы отменно…

— Но я и в самом деле болела… — мямлю я, сжимая в потеющей ладони справку от врача, — вот…

— А вам, Василиса, даже выкручиваться не надо. За вас это делают ослепленные вашей красотой мальчики… — вздыхает преподаватель, не обращая внимания на справку и мои невнятные оправдания, — вот только многовато их, на мой взгляд… Саша Колесник прибегал, со своей командой, потом Лисин, потом Каменев, который на моей памяти вообще дорогу к кабинету никогда и не знал даже. А тут отыскал… Следопыт. И еще кого-то приносило, да… Вислова, что ли? И Звягинцева приходила… Короче говоря, после Каменева я перестал удивляться и считать.

— Я-а-а… Я правда… Я не просила…

— Ну конечно не просила. Они сами. Мальчики, чтоб вы понимали, Василиса, любят проявлять инициативу, особенно, когда объект ее — хорошенькая девушка… Но да ладно, — профессор откидывается на спинку стула, машет рукой, — передайте своим защитникам, что они могли бы не усердствовать столь… усердно. Я собирался ставить вам автомат.

— О-о-о-о…

— В конце концов, я не слепой и вижу потенциал. Вы — прилежная студентка, Василиса, и умненькая девочка, а это большая редкость в наше время… Н-да… Вот только с мальчиками все же поосторожней… Не все среди них альтруисты… Н-да…

В кабинет начинают заходить первокурсники с другого факультета, и профессор отпускает меня со словами:

— Будете их… э-э-э… благодарить за заботу, передайте, что я всех запомнил. Звягинцевой можете не передавать. Я сам на пересдаче упомяну, н-да…

Почему-то звучит это на редкость угрожающе, но я не решаюсь выяснять подробности, торопливо киваю и выхожу из кабинета.

Перед тем, как захлопнуть дверь, слышу, как профессор уже другим тоном начинает распекать студентов:

— Результаты пятничного зачета меня невероятно удивили! Таких нелепых ответов я вообще никогда не слышал, а слышал я много чего… Не сметь трогать фикус! Вокруг него этот университет построен!

Ой-й-й…

Похоже, у них все еще хуже с историей психологии, чем в нашей группе. А у нас треть на пересдачу отправилась, кстати. Я, когда узнала, прямо помолилась, что меня бог отвел от позорища. Лучше вообще не являться, чем сидеть перед профессором и потеть от ужаса.

Без сил опускаюсь на лавочку в рекреации, обдумывая только что услышанное и испытывая невероятное удивление.

Ну надо же!

Они обо мне беспокоились!

И Колесник, несмотря на мат и телефонные угрозы лишить меня процента от гонораров. И ребята из группы, боже… Слезы умиления просто! И Лис! Пришел! Сам! И что-то же говорил… И Камень! Камень, которого в универе видят по большим праздникам и, если встречают, переходят на другую сторону коридора, крестясь при этом! Он пошел к профессору разговаривать про мой зачет!

Боже… Мало мне предыдущей славы…

Чем я так тебя прогневила?

Нет, понятно, я была плохой девочкой, я не ходила на субботние молебны, я отказалась убираться в молельном доме, не слушалась родителей, не стала женой брата Игоря, наконец! А он — тот, кто говорит от лица Создателя!

Это все плохо, плохо, плохо, да!

И теперь меня наказывают…

Дурной славой, сумасшедшими поклонниками и, самое главное, ужасными, полными разврата и безумия мыслями и желаниями!

Это все — наказание!

Как я раньше не додумалась?

— Ну что, малыш, как прошло?

Я не успеваю отследить момент, когда рядом садится Лис, кладет ладонь мне на плечо, очень нагло, по-собственнически.

— Граблю убери от нее, — с другой стороны меня подпирает горячее тело Камня, он ревниво хмурится и отбрасывает ладонь Лиса с моего плеча.

Лис с этим категорически не согласен, он толкает в плечо Камня, тот отвечает, и они принимаются спихивать друг друга с лавочки прямо через меня!

Да блин! Только еще одной драки мне не хватает для полноты картины!

Я взвиваюсь, выкручиваюсь и умудряюсь каким-то образом вырваться из их лап. Отпрыгиваю в сторону и поворачиваюсь, резко скомандовав:

— Сидеть!

Парни, которые уже было дернулись ко мне, падают обратно на сиденье и замирают, подавшись вперед, словно на низком старте, словно одно мое неверное движение, и сорвутся с места! Ко мне!

Я на полсекунды застываю, перебарывая природную скромность и стыд. Как показывает практика, эти качества — совершенно лишние при общении с такими… такими…

— Вы… Вы что устроили? — страшным шепотом, потому что пара началась вообще-то, и в рекреации тишина, начинаю я, — вы зачем ходили к нему? Вы хоть представляете, что он подумает, а?

— Вась, а тебе не похер? — так же тихо, но как-то очень-очень развратно урчит Лис, улыбаясь шало и довольно, — главное, чтоб зачет поставил, да?

— Ты… — я в поисках поддержки смотрю на Камня и вижду в его лице мрачное единодушие со словами Лиса, — вы… рехнулись? А? Вы же мне обещали! Вчера! И сегодня утром!

— Ну так мы же к нему еще в пятницу ходили, — пожимает плечами Камень.

— За… Ох… Зачем???

— Как зачем? — все с тем же легким недоумением отвечает он, переглядывается с Лисом, снова пожимает плечами, — мы виноваты, что ты заболела. Нам и разруливать…

— А вы в курсе, что, кроме вас, тут побывал Колесник, Рафик, Артем? И еще бог знает, кто? Боже… — я закрываю лицо ладонями, — боже… Какой стыд…

У меня в глазах темнеет, накатывает слабость, и в следующее мгновение я оказываюсь заперта между двух горяченных твердых тел парней. Они подхватывают меня, тяжелые ладони скользят по талии, плечам, груди, жаркий шепот добавляет слабости в голову и ноги:

— Никакого стыда, малыш…

— Забудь, маленькая.

— Никто ни слова не скажет, не посмотрит…

— А если посмотрит, скажешь мне.

— И мне.

Боже… Какие непроходимые, непробиваемые… Гады…

— Вы во всем виноваты, — шепчу я обессиленно, уже не пытаясь вывернуться, умирая от их напора и безумия, — вы… Вы мне обещали, обещали…

Они и в самом деле обещали, что не будут давить. Что больше не сделают ничего, что хоть как-то бросит тень на мою репутацию.

В воскресенье, вчера, когда пришли ко мне в комнату, предварительно, как я уже потом поняла, обезвредив Маринку при помощи Тигра.

Они принесли продукты, а еще — теплый и безумно красивый пуховик. И мой пуховик, благополучно забытый в лаборантской кабинета биологии, тоже принесли!