И у Маринки, чисто теоретически, половина комнаты пустует до весны примерно.
— Я не знаю, будут кого заселять ко мне, но если ребята за тебя замолвят слово, то коменда может и пустить…
Ну что сказать?
Никогда я с таким нетерпением не ждала окончания пары.
После звонка побежала на третий этаж, где по расписанию были пары у инженеров, ловить Сашку и договариваться с ним о помощи.
Теперь, вспоминая себя, абсолютно сумасшедшую в тот день, я думаю, что меня, не иначе, Бог вел. Значит, не разозлился на побег!
Я могла бы не найти Сашку. Он мог бы посмеяться и отказать в помощи. Коменда могла бы заартачиться… Все могло бы быть по-другому.
Но сложилось так, как надо.
И ночевала я уже в комнате общежития, на шикарной мягчайшей полуторке, на чистом белье, выделенном мне Маринкой, под ее бесконечную болтовню.
И, пусть после разговора с мамой, которой я все же позвонила и предупредила, что теперь дома не живу, было тягостно на душе, но в целом я улыбалась.
И думала, что меня Бог хранит и ведет, хоть мама и назвала отщепенкой и безбожницей, прокляла и приказала не являться ей на глаза.
Если б не помощь свыше, не получилось бы у меня так легко все устроить, не встретила бы я на пути своем столько добрых людей. Так что не права мама. И когда-нибудь она это поймет, я надеюсь.
— Слушай, бросай свою книгу, — всхлипывает Маринка, яростно вытирая мокрые щеки, — погнали погуляем!
— С ума сошла? На дворе ночь!
— Да всего десять вечера! Погнали! Не хочу дома! Он там гуляет, с ней! А я тут! Не хочу!
Вздыхаю, понимая, что идея эта — плохая.
Но Маринка воодушевленно принимается носиться по комнате, собираясь, и я не могу отпустить ее одну.
— Ладно, но на пару часов, Марин!
— Ну конечно на пару часов! Просто проветримся!
Плохая идея.
Плохая.
38
ОЧЕНЬ. ПЛОХАЯ. ИДЕЯ!
Смотрю, как Маринка отжигает в танце с каким-то крайне неприятным типом, слишком для нее взрослым и каким-то жутковатым, трется о него невероятно пошло и отвратительно. Прямо посреди танцпола. Ее глаза закрыты, на лице выражение УЖАСНОЙ РЕШИМОСТИ. Именно так, большими буквами.
Бессильно оглядываюсь, понимая, что надо что-то делать. Иначе эта УЖАСНАЯ РЕШИМОСТЬ превратится в УЖАСНЫЕ ПОСЛЕДСТВИЯ. Мужик, который пристал к моей основательно поддатой подруге на танцполе, уже вовсю тискает ее за грудь, скалится довольно и явно не намерен отпускать такую удачу.
Его можно понять, Маринка выглядит очень красивой и доступной. Проклятое комбо.
— Детка, может, тебе чего покрепче сока? — наклоняется ко мне бармен, улыбаясь и подмигивая нагло, но я только пугливо мотаю головой. Хватит с нас и того, что он Маринке какое-то сине-зеленое пойло сунул, с которого, похоже, и понеслась беда по кочкам.
На всякий случай придвигаю свой бокал поближе к себе и вообще бдительно за ним слежу, помня о криминальной хронике, где в красках рассказывается, каким образом такие маленькие дурочки, как мы с Маринкой, попадают в неприятности. Не самую последнюю роль в этом играют и всякие улыбчивые бармены…
Черт нас дернул, не иначе, зайти в это ужасное место!
И, главное, я же не хотела! Я вообще в таких заведениях не бывала никогда! И в дальнейшем не планировала бывать!
Но пути господни неисповедимы, да…
Я вспоминаю, как мы с Маринкой шли по темным улицам города, как останавливались покупать какой-то спиртной напиток в жестяной банке, от которого Маринку накрыло и растормозило с дикой скоростью. Как подруга периодически тормозила, чтоб поплакать на моем плече о своей горькой судьбе и Тигре — скоте и сволочи.
И как мы свернули с ярко освещенной улицы в проулок и наткнулись на… Вот это…
Вывеска “Кураж бомбей” горела ярко и завлекательно, а охрана на входе поощрительно сдвинулась в сторону, пропуская…
И Маринку радостно понесло вперед, к приключениям.
Ну и я поползла за ней, заунывно завывая о том, что надо домой, и что в понедельник в универ, и прочий совершенно смешной и нелепый бред.
Клуб изнутри оказался огромным, словно тут кто-то применил заклинание расширения пространства, и переполненным веселым, пьяным народом.
Я испуганно затормозила на входе, пялясь на творящееся безумие и некстати вспоминая проповеди брата Игоря про место, куда после смерти попадают неверующие. Те, кто не спасется.
Похоже, брат Игорь бывал тут… Или в похожем месте. Очень уж совпадений было много: и адски громкая музыка, и мерцание света, и черти разных видов…
Пока я дрожала и лихорадочно вспоминала слова молитвы о спасении души, со свистом вылетевшие из головы, Маринка времени не теряла.
— Мы на пять минут! — прокричала она и растворилась на танцполе.
А я, нелепо потоптавшись у входа, выдохнула и робко начала пробираться через беснующихся чертей к барной стойке.
Там снова встретилась с подругой, уже приканчивающей какой-то ядовито-синий напиток из высокого стакана.
— Пять минут! — рявкнула Маринка на мои возражения и унеслась в толпу.
Я только беспомощно отследила ее полет, пробормотала про себя все слова молитвы, что удалось вспомнить в этому моменту и попросила у бармена стакан сока…
И вот теперь сижу и наблюдаю, как моя подруга уперто движется в сторону своей САМОЙ УЖАСНОЙ ОШИБКИ.
И чувствую невероятное бессилие.
Утащить Маринку не представляется возможным, очень уж ее кавалер счастлив. Не отпустит.
И что мне делать?
Оставлять ее тут, на поругание, не могу, совесть же замучает потом. Да и не выглядит этот мужик безопасным… А, значит, ошибка может стать не просто УЖАСНОЙ, но и ФАТАЛЬНОЙ.
Допускать этого нельзя. Получается, надо спасать…
А как?
На ум приходит Камень. И иррациональная злость заполняет сознание. Какого он так надолго уехал? Оставил меня? Был бы здесь, я бы его вызвонила! Наплевала бы на все и вызвонила! И вот есть у меня уверенность, что он бы помог. И ничего взамен не потребовал.
Ну, может, поцелуй…
Облизываю губы невольно, вспомнив, как сладко Лешка меня целовал в последний раз, и как потом, все эти дни, все внутри замирало от каждого его звонка, каждого сообщения.
Он писал мне утром и вечером, стабильно. И пару раз по видеосвязи еще, но очень коротко.
И было ощущение, что он там крайне занят, просто настолько, что даже минутки нет свободной.
А те минутки, что находились, он посвящал мне… Это было безумно приятно.
И так трогательно.
И так жаль, что его нет рядом!
В этот момент я вижу, как мужик, только что спокойно лапавший подругу, уже тащит ее в сторону вип-зон, и, забыв обо всем, бегу на перехват.
Не раздумывая, не представляя даже, что буду делать! Но оставить все так, как есть, невозможно!
— Нихера себе, как мне свезло! — не успеваю я добежать до подруги, не успеваю ее спасти! Путь преграждает высокая фигура, знакомый голос весело мурлычет в ухо, знакомые жесткие наглые лапы перехватывают за талию, тормозя. — Малыш, что ты тут забыла?
Задыхаясь, провожаю бессильно взглядом исчезающую в випах фигурку подруги, затем смотрю на того, кто помешал, остановил!
Лис, конечно же!
Да что же за незадача! Почему его все время выносит на мой путь?
Мало мне универа, где он прохода не дает, зараза такая!
И нет, близко не подходил все это время, даже не заговаривал, но перед глазами вертелся постоянно. И всегда не один! Всегда в сопровождении таких же, как он сам, мажоров, папенькиных и маменькиных сынков. И девчонок. Самых популярных, самых красивых девчонок универа.
Он их тискал, целовал, смеялся так громко и заразительно, что хотелось… Хотелось его ударить. Почему-то. За что-то. Наверно, за эту легкость, за этот нахальный взгляд, за издевательски поднятую бровь всякий раз, когда ловил меня на том, что смотрю.
А он все время ловил.
И я злилась еще больше!
Потому что все время смотрела.
И он ловил.
