— Да мы тебя подтянем! Чего у тебя там завтра? Социология? Мы подтянем! Слышь, Вася… Не уходи…

— Ага, а потом еще раз подтянем… — задумчиво усмехается Камень, не сводя с меня жадного взгляда, — иди домой, Вась. Пока я не передумал.

— Лех! Ну нахера так делать!

— Завали. Я потом с тобой поговорю.

— Ну нет! Я с Васькой пойду! А ты вали домой!

— Не пойдешь. Ноги поломаю.

— Да блять!

— Игнат, — я поворачиваюсь к нему, и Лис тут же подается еще ближе, принимается жарко шептать, пожирая меня обещающим взглядом:

— Малыш, малыш… Не слушай его, малыш… Поехали. Или давай я с тобой пойду? Давай? Не пожалеешь, малыш…

— Игнат, я в самом деле домой… — отвечаю я ему и добавляю истинную правду, причину, по которой сейчас хочу уйти и безмерно радуюсь этому, — мне передышка нужна, Игнат… Нам всем нужна передышка.

— Не мне! — шепчет он, — не мне! Малыш…

— Пока, Игнат, — обрываю я его, дергаю ручку двери, но Лис, видно, осознав, наконец, что я тверда в своем решении сбежать, с мучительным тоскливым матом тянет меня за шею к себе и целует, больно и горячо, так, что задыхаюсь от его жадности, затем отрывается от моих губ, снова шепчет лихорадочно:

— Малыш… Ну поехали, а? Поехали…

— Отъебись уже от нее, — рычит Камень, снова тянется ко мне, жестко прижимается к губам, словно печать ставя, окончательную, финальную, затем проводит пальцем по губе, взгляд его темнеет с каждой секундой утрачивая связь с реальностью, — беги, маленькая. Быстро беги.

И я бегу.

Под тоскливый стон Лиса, под тяжелое, ужасное молчание Камня.

С колотящимся сердцем, готовым выпрыгнуть и поскакать впереди меня по ступенькам крыльца.

Мимо недоуменно кривящих накрашенные губы девчонок.

Бегу и чувствую, как во мне что-то пробуждается.

Странное такое, непонятное.

Они меня не хотели отпускать. Оба. Но отпустили. Оба.

Это… Что это?

Подарок? Возможность выбора? Возможность выдохнуть? Прийти в себя?

Или…

Что?

_______________________________________

Когда теряется в душе возможность верить и скучать

И, завихрясь на вираже уходит в небеса дыханье,

ты мне позволь на этаже перед квартирой постоять

и, будто выстроив сюжет, вновь пережить твое молчанье.

Мне будет больно, тяжело. Мне будет горько и нелепо.

И столько мыслей намело, и столько дней впустую снова…

Но нас одно с тобой свело, и тянет друг за друга слепо

вот это тонкое стекло и строгость зеркала немого.

и мы, в двух разных плоскостях

но снова в виражах упругих.

и я смотрю, как мы в тенях

так точно отразим друг друга.

7.10.24 М. Зайцева

— Итак, сейчас я вас обрадую! — преподаватель по социологии, веселая тетка средних лет, радостно осматривает группу, и все ощутимо напрягаются.

Потому что то, что радостно для преподши, совсем не радостно для студентов обычно. А уж в ее случае — сто процентов какая-то засада будет.

Я только вздыхаю философски: мне ничего не поможет. Зачет, не зачет… В любом случае, не готова.

Разве что, автоматом мне социологию эту проклятую проставят.

А это вряд ли.

— Вместо зачета у нас будет, внимание! Контрольная! — еще радостней провозглашает преподавательница, — ну что такое? Почему такие лица кислые? Это же интересней! И быстрей! Зачет на несколько часов может затянуться, а контрольная — час — и свободны!

Одногруппники по-прежнему вообще не воодушевлены, но не сопротивляются.

А как тут сопротивляться?

Тут выжить бы…

— Вот каждому задание на листочках, — продолжает делиться радостью социологичка, — пишем!

— А вопросы по контрольной можно задавать? — мрачно интересуется мой тезка Вася с дальнего ряда.

— Конечно, — охотно соглашается социологичка, — что я — зверь, что ли, какой-то? Вопросы задавать можно! Я просто отвечать на них не буду!

— У-у-у… — гудит на разные лады группа, а я понуро перечитываю полученное задание. Пустота в голове намекает, что пролет у меня, похоже, с социологией… Хвост будет. Так неприятно! Если бы общага зависела только от успеваемости, я бы после новогодних праздников полетела впереди своего визга из нее.

Но, к огромному моему счастью, в общаге я по большей степени благодаря протекции Колесника, так что… Главное, с ним теперь не налажать, а то я со вчерашего дня все еще не в голосе и в основательном таком раздрае душевном. Песню не выучила, не повторила дома.

Как прибежала вчера, с бешеными глазами и безумной улыбкой на лице, свалилась от избытка эмоций в кровать… И вырубилась прямо в чем была!

Хорошо, хоть пуховичок и обувь успела стащить с себя.

Сердце так стучало, что думала, вообще не усну, но ничего подобного! Словно за пределы мироздания вынесло в одно мгновение!

Наверно, это стресс, все же, организм защищается, как может.

Вот и защитился.

Утром проспала, подпрыгнула на кровати, заметалась, хватаясь за первую попавшуюся одежду, кое-как умылась, почистила зубы, закрутила косу в большущую гульку и побежала, как курица безголовая, забыв обо всем.

Телефон тоже дома оставила и обнаружила это лишь на паре. Прямо перед зачетом, который оказался контрольной.

Маринка, судя по нерасправленной кровати в общаге, пятнистой шее и натертым губам, тоже не особенно готовившаяся к зачету, подмигивает мне со своего места.

Я лишь вздыхаю.

Как не вовремя со мной это все приключилось!

Некстати!

— Лариса Петровна, — в аудиторию входит Сашка Колесник собственной персоной, — можно вас на пару слов.

Социологичка окидывает наши нестройные ряды внимательным взглядом, улыбается:

— У вас есть шанс, ребятки!

И выходит за дверь вслед за Сашкой.

Мои одногруппники, естественно, мгновенно пользуются предоставившимся шансом, доставая кто телефоны, кто пособия, а самые прилежные — конспекты.

Одна я сижу, дура дурой, и пялюсь с вожделением на дверь. Что-то мне подсказывает, что Сашка не просто так пришел! Что он по мою душу!

А если так, то… Может, пронесет?

Через минуту, глядя на лицо социологички, заходящей в кабинет, я понимаю, что мои догадки вполне подтвердились. По мою душу Сашка пришел…

— Василиса, — зовет меня Лариса Петровна, — сдавай контрольную и свободна.

— Но я же ничего… — начинаю я блеять что-то невнятное, но она меня перебивает:

— У тебя будет другое задание, на сегодня свободна.

Решив не искушать больше судьбу, я собираюсь и, под завистливыми взглядами одногруппников, выскакиваю из аудитории.

Чувствую, если такими темпами дальше все пойдет, то общая любовь и уважение мне обеспечены. У нас же обожают халявщиков!

Сашка, нетерпеливо подпрыгивающий с той стороны двери, не дает опомниться, хватает за руку и тащит за собой.

— Саш… А зачет мой? — я не сопротивляюсь, позволяя утянуть меня в сторону выхода сначала на лестничный пролет, а потом и вниз, в вестибюль.

— Нормально все будет, я договорился, Лариса — мировая баба, — коротко отвечает мне Сашка, — у нас сегодня генеральная, а потом корпорат у таких людей, что мне ректор несколько раз уже звонил и один раз даже на ковер вызывал и мозг имел.

— Ой…

— Вот тебе и “ой”, — передразнивает Сашка, — мы должны так показать себя, чтоб универ получил дотации на следующий год! Понятно?

— Ага…

— А ты — нихрена не помогаешь! Фигней страдаешь! Камень еще, блять… Все мозги сожрал!

— Камень? А ты его видел сегодня?

— А то! И видел, и, блять, осязал! Вы поссорились, что ли?

— Н-е-ет…

— А какого хера он с бешеными глазами с утра по универу бегал?

— Не-е-е…

— В любом случае, нам некогда, валим ко мне домой, в студию, там порепетируем. Песню, я так понимаю, вообще не учила?

— Я-а-а…

— Блять, вот почему не люблю работать с девчонками! Вы — дуры все, стоит на горизонте нормальному чуваку нарисоваться!

Он продолжает ругать меня ругательски, пока тащит к гардеробу, пока запихивает меня в пуховик, заботливо перевязывает горло шарфиком.