Я не хотела ничего брать, никого видеть. И вообще планировала в понедельник подавать заявление на перевод в другой университет и даже подыскивала варианты, потому что за эти выходные в полной мере осознала, что произошло.

И что жизнь моя, такая тихая, спокойная, незаметная, уже никогда таковой не будет.

Ну и мои соседки по общаге тоже не позволили оставаться в счастливом неведении.

Столько злобных взглядов, ехидных разговоров за спиной и прямых обвинений в лицо я никогда не получала!

И, если бы не заступничество Маринки, регулярно гонявшей от нашей комнаты общажных сплетниц и завистниц, то я бы, наверно, не выдержав, сбежала к родителям!

Но подруга проявила себя настоящим бойцом, и я, в итоге, смогла несколько часов спокойно поплакать на своей кровати без посторонних взглядов.

— Блин, Вась, ну а чего ты хотела? — вздыхала Маринка, сидя возле меня с кружкой дымящегося напитка, который прописал доктор, — вокруг тебя пляшут два самых охеренных парня универа… Ты думала, что? Что тебя по-прежнему все будут любить? Привыкай… Главное, чтоб порчу не навели, бляди завистливые. Ой… Тигрик звонит! Да, милый! Возде общаги? Но ты же, вроде… Ой, ну только на полчасика… У меня тут Васька болеет… Ага. Ну, конечно, не случится! Что не надевать? Ой…

Она положила трубку, повернулась ко мне, смущенно и счастливо улыбаясь.

— Иди уже, — вздохнула я, — хватит нянькой возле меня сидеть.

— Я на полчасика! — залопотала Маринка, спешно накидывая пуховик прямо на домашний халатик и избавляясь от трусов.

Я стыдливо отвернулась, заметив эту пикантную деталь.

Какая она все-таки безбашенная!

— Никому не открывай! — строго предупредила она, — а то воспользуются моментом, сучки!

Я кивнула, не поворачиваясь. Маринка повозилась еще немного, впихивая ноги в дутики, затем щелкнула дверь.

Я закрыла глаза, стараясь отрешиться от тревожных мыслей о дальнейшей своей горькой судьбе, когда замок на двери щелкнул еще раз…

То, что Лис и Камень спокойно открыли замок, ключа от которого у них, по идее, не было и быть не должно, не удивило. А вот выражение их лиц — очень даже.

Или это мне с перепугу показалось, что они взволнованы? Глаза как-то подозрительно блестели у обоих… Правда, поняв, что я вполне в себе, сижу на кровати уже и ошарашенно пялюсь на них, парни тут же всю взволнованность растеряли. Лица их синхронно сделались довольными, Лис улыбнулся своей сногсшибательной улыбкой, а на хмуром лице Камня прорезалось что-то похожее на дружелюбную усмешку.

— Малыш… — Лис, как всегда, среагировал первым, пихнул сумки, которые держал в руках, Камню, шагнул ко мне, опустился перед кроватью на корточки и мягко коснулся щеки, так нежно, что мурашки по коже побежали. Заглянул в глаза. — Ты как?

— Охуеть, картина! — Камень, офигев от манер Лиса, одним небрежным движением превратившего его в носильщика, скинул все, что ему дали, и то, что сам нес, на пол, и тоже шагнул ко мне. Правда, на корточки не стал присаживаться, а просто потеснил Лиса, из-за позы довольно неустойчивого, и, наклонившись, легко подхватил меня под локти и приподнял с кровати. Я лишь ойкнуть успела! — Маленькая, привет!

С этими словами он, не обращая внимания на Лиса, с матом поднимающегося с пола, жадно поцеловал меня в губы.

И, ох, какой фейерверк к голове запустился! Я даже не ожидала ничего подобного! Опытные губы Камня напористо и сладко терзали меня, настолько обезоруженную этим, что ни о каком сопротивлении и речи не шло! Я лишь пораженно позволяла себя целовать, покорной тряпочкой вися в мощных объятиях Лешки. Где-то на заднем плане злобно матерился Лис, что-то рыча про нарушение договора, и про то, что так нечестно, неправильно, и что он тогда тоже нихрена не будет сдерживаться. Это бормотание, завистливое и горячее, почему-то не мешало, а лишь добавляло безумия в нашу, и без того безумную ситуацию.

Камень остановился сам, оторвался от моих губ, замер, тяжело дыша и изучая мое растерянное лицо темным поплывшим взглядом. В его глазах я видела свое отражение, и это отражение казалось мне чужим. Неправильным. Порочным.

Я вцепилась в каменные предплечья, неосознанно царапая их, запрокинула голову, коса моя оттягивала затылок, тяжело вися вдоль спины и спускаясь ниже бедер.

И, клянусь, если бы в этот момент в голову Камню пришла мысль отпустить… То я бы не устояла на ногах. Хотя, шанса упасть у меня все равно не было: справа и чуть позади ощущалось горячее, напряженное присутствие ревнивого Лиса. Он не трогал и уже ничего не говорил, просто смотрел. И его взгляд, жадный, собственнический, казалось, был готов поглотить меня, всю, целиком.

От вернувшегося ощущения, что я снова между двух хищников нахожусь, способных и, главное, желающих разорвать меня пополам, по телу прошла волна дрожи.

Я выдохнула, приходя в себя, перестала царапать запястья Камня и уперлась ему ладонями в грудь.

— Пусти ее, урод, — тут же среагировал Лис, привычно и удобно устраивая свои лапы на моей талии и пытаясь вытянуть из объятий соперника. — Напугал, каменный долбак!

Камень, даже не замечая, казалось, попыток Лиса, только шумно дышал, ноздри его подрагивали, жадно впитывая мой запах.

Боже… Как зверь…

Они оба ведут себя, словно самцы в дикой природе. Делят меня. Атавизм какой… Как там в психологии? Примитивные реакции? Пирамида Маслоу… Хотя, нет, пирамида — это из другой оперы…

— Я тоже хочу… — продолжал Лис, применяя силу и упорство, все больше и больше захватывая плацдарм, — поздороваться!

Ох, если он таким же манером примется здороваться, то от меня не останется ничего!

— Я хочу сесть, — высказала я свое мнение, не особенно рассчитывая, что услышат.

Но, что удивительно, услышали!

Камень, все так же не позволяя Лису проявлять хоть какую-то инициативу и показательно не замечая его лапы на моей талии, просто шагнул чуть вперед и усадил меня обратно на кровать. Заботливо укутал одеялом так, чтоб даже плечи были закрыты.

Зыркнул злобно на крутившегося рядом в ревнивом порыве Лиса:

— Она болеет. Отвали, сучара.

— Да блять! — возмутился несправедливостью Лис, — кто бы тявкал! Сам ее облапал! А я, значит, отвали? Ты не охуел? Как ухо, уже не болит?

— Печень проверь еще раз, рыжий урод. И на обследование почек запишись.

— С почками все в порядке! Ни разу не попал, косой придурок!

— Это пока…

Парни переругивались, довольно ядовито, но, что удивительно, без особого накала. Очень сильно их препирательства отличались от той первоначальной кристально чистой ярости, с которой они набрасывались друг на друга.

Я наблюдала за этим непонятным для себя преображением с удивлением и растерянностью.

И вообще, их слаженность во многих действиях, их чуть поугасший дух соперничества, наводили на тревожные мысли.

— Что вам нужно здесь? — спросила я, прерывая обмен колкостями.

— Пуховик тебе принесли, — Лис порылся в сваленных на пол пакетах, достал невероятно красивый нежно-розовый пуховичок, больше похожий на облако зефира, чем на верхнюю одежду.

Я не смогла сдержать восхищенного выдоха, настолько мне понравился и цвет, и фасончик. Модный, объемный такой. И теплый, наверно… В таком ходить — одно удовольствие… И я мечтать ни о чем подобном не могла… Стоп! И не могу! Не могу мечтать!

— Это не мое, — нахмурившись, я с сожалением отвела взгляд от нежного чуда.

— Твое, малыш, — Лис встряхнул пуховик и, подойдя ко мне, набросил сверху, предварительно раскутав плечи от одеяла. — Вот так… Нравится?

Я невольно вдохнула ни с чем не сравнимый аромат новой, качественной вещи, не удержавшись, провела ладонью по ткани… Красиво как… И мягко… И какая же я дешевка, оказывается… Так легко меня купить…

— Нет, — я решительно сняла с плеч пуховик, протянула его Лису, — я не возьму.

— Да почему, блин? — с возмущением спросил он, не собираясь забирать у меня подарок.