Он сел, нервным движением взъерошив волосы. Затем уголки его губ поползли вверх, складываясь в хитрую усмешку.

— Еще одна загадка моего существования.

— Их так много? — улыбнувшись, спросила Этери.

— Возможно, — уклончиво ответил Элфи, слезая с кровати. — Совсем скоро за тобой придут, ведь ты не убийца Этери Фэрнсби. Помнишь, чему я тебя учил? — наставительным тоном произнес он. — Чтобы высоко взлететь, нужно несколько раз разбиться. Этот был последним. Распахни крылья.

Брэм Гасперс появился в тюремных подвалах мгновением позже после исчезновения Элфи. Слова советника развеселили девушку. Он собирался вернуть ей долг. Интересно, каким способом? Вряд ли он располагал такой властью, чтобы доказать ее невиновность.

Когда Брэм ушел, Этери вновь погрузилась в пучину скорби и уныния. Ей казалось, что она сходит с ума. В ее голову вечно пытался прорваться какой-то голос. Низкий, бархатный и в то же время легкий, как ветерок. Она уже слышала этот голос. Это он спросил ее на вершине Сида, страшится ли она отпускать прошлое. Этери думала, что слышала тогда голос Ареморики. Мир говорил с ней, и она, как видящая, могла услышать его. Однако сейчас девушка не была в этом уверена.

Лунный свет мягкими полосами проникал сквозь решетчатое окно. Он искал в камере что-нибудь стоящее. И нашел. Что-то неярко блеснуло. Показалось или…? Этери поднялась с кровати, сделав несколько шагов к выходу. Там, где некоторое время назад стоял Брэм Гаспер, лежал кулон. Тот самый кулон, который Этери хотела преподнести Иэну в качестве признания в своих чувствах.

“Благодаря этому кулон я здесь”, — зашевелилась в голове мысль.

На самом деле кулон тут не при чем. Череда нелепых случайностей привела Этери к подобному исходу. Но… Элфи сказал, что вскоре ее выпустят. Хоть в чем-то она склонна ему верить. А ее находка может быть удачным предзнаменованием.

Словно расслышав ее мысли, Ареморика решила посмеяться. Дверь камеры открылась. Этери быстро спрятала кулон за спину. Впилась пальцами в холодный камень с такой силой, словно его снова собирались у нее отнять. Возможно, это единственная дорогая сердцу вещь, которая у нее осталась. Вместе с ней Этери планировала либо выйти на свободу, либо сгореть в огне Алой Инквизиции.

Изабелла дэ Лаудер, не ожидая увидеть пленную так близко, вздрогнула. Выражение ее лица стало задумчивым. На ее плечи была наброшена темно-коричневая накидка с вышитыми золотыми змейками. Этери почудилось, что змеи передвигались по шелковой поверхности одежды. Все. Она окончательно сошла с ума. Сначала голоса, потом визуальные галлюцинации. А что будет дальше? Она увидит сказочных лепреконов из Биармонских легенд и горшочек с золотом на конце радуги?

— Вы свободны, Адель, — произнесла Изабелла, отходя в сторону. — С вас сняты все обвинения. Настоящий убийца найдет.

Пальцы Этери дрогнули. Хорошо, что ее руки в тот момент находились за спиной. Капитан ничего не увидела.

— Кто? — несмотря на внутреннее волнение, голос Этери был твердым.

— Эсильда Гасперс. Она убила Верховного Военачальника, чтобы подставить вас.

Этери на негнущихся ногах покинула камеру и вместе с Изабеллой поднялась по узкой скользкой лестнице. Они оказались в коридоре первого этажа. Девушка провела в подвалах не больше суток, а ощущение было такое, словно она томилась в них несколько лет. Белый цвет стен снова непривычно ударил по глазам. Потолки с золотой лепниной показались безвкусными. Ступать по расстеленному под ногами алому ковру было неприятно. Этери следовала за Изабеллой, не сводя глаз со спины, обтянутой накидкой.

— Почему вы так уверены, что убийца Эсильда? — вдруг спросила она.

Изабелла остановилась около монумента ярой лошади. Обернувшись, она произнесла:

— Брэм Гасперс предоставил доказательства ее виновности. Он опознал платок, в которое было завернуто орудие убийство. Его, к слову, подкинули в ваши покои. Да и обыск личных комнат Обена дэ Хельда дал свой результат.

Капитан была права. Если разложить по полочкам доказательства и мотив, то Эсильда Гасперс как никто лучше подходит на роль убийцы. И все же Этери что-то смущало. Эсильда была драгоценным камнем Его Величества. Гранат. Элфи даровал ей могущество и знание дворцовых интриг. Если бы Эсильда намеревалась подставить ее, то не попалась бы так легко. Волшебство просто не допустило бы этого.

Но вслух Этери произнесла лишь:

— Доброй ночи, капитан.

Поднимаясь по широким мраморным ступеням лестницы, Этери спиной чувствовала взгляд Изабеллы дэ Лаудер. Между лопаток зудело. Лишь оказавшись на своем этаже, зуд прекратился.

Этери до конца не верилось в происходящее. Ее отпустили и доказали невиновность! В последний раз ей так везло, когда Авалона оказалась тайным разведчиком Примории. Только с ее помощью они с Элфи тогда выбрались из подвалов. Сердце застучало чаще и так громко, что заглушило все прочие звуки. Находясь в радостной эйфории, девушка ускорила шаг, а потом и вовсе сорвалась на бег.

Остановившись напротив дверей, ведущих в покои, Этери выровняла дыхание. Взялась за ручку, которая, казалось, раскалилась и обжигала кожу, и, распахнув дверь, сделала шаг.

Тишина в гостиной оглушила девушку. Несколько мгновений она привыкала к полутьме, а затем быстро осмотрелась. За прошедший день в покоях ничего не изменилось. Разве что один всадник с завораживающим голосом спал на диване. Иэн Кадоган лежал на спине, закинув одну руку за голову. Его сон был беспокойным. Он хрипло и тяжело дышал. На его лице выступили капельки пота. Губы сомкнулись в тонкую бескровную нить.

Этери приблизилась. Присела около дивана на корточки. Она хотела протянуть руку и коснуться его волос, редко цвета февральского снега. Хотела ощутить холод его кожи и тепло объятий. Руку свело болезненной судорогой от невозможности всего этого. Она так желала быть с ним, что чувствовала физическую боль и без прикосновений.

Ее пальцы остановились рядом с его щекой. Настолько близко, что она ощутила тепло. Однако мимолетное касание обратилось в пламя. Болезненное, обжигающее, неудержимое. И они сгорят вдвоем. Этери не хотела причинять ему боль. Теперь она понимала, почему Иэн пошел на обман. Ведь даже сейчас от прикосновения ее останавливает лишь осознание, какие страдания оно принесет всаднику.

Иэна Кадогана прозвали Пожирателем Душ. Раньше Этери казалось странным это прозвище. Она не понимала, почему на мужчину, который так отчаянно жаждет свободы, повесили это клеймо. Но теперь… Он забрал ее душу с собой. Поглотил вместе с ее сердцем.

Стало быть, ее мысли были слишком громкими, иначе Иэн не проснулся бы. Но он открыл глаза. Несколько мгновений он всматривался в побеленный потолок, а потом повернул голову к ней. В темноте Этери не смогла детально рассмотреть выражение его лица, но она догадывалась, что зрачки мужчины расширились, а глаза широко распахнулись. Первым его порывом, как и ее, было протянуть руку и коснуться лица. Иэн вовремя остановил себя, тихо выругавшись.

— Этери, — прошептал он, садясь. — Тебя отпустили?

— Да, — заворожено пробормотала она, следя за его ленивыми и в то же время грациозными движениями.

Они замолчали, с головой погрузившись в тишину и не сводя друг с друга пристальных взглядов. Иэн не выдержал первым. Он взлохматил свои короткие волосы и с отчаянием произнес:

— Как избавиться от этого? Это сущая пытка — видеть тебя и не иметь возможности прикоснуться. Я хочу тебя, Этери. Хочу, чтобы ты была моей, понимаешь? Обнимать тебя, когда тебе страшно. Целовать до головокружения. Ты нужна мне вся. Я не хочу потерять тебя… И не хочу причинять боль. Никогда. Больше никогда.

Тьма скрыла румянец на щеках Этери. В то мгновение она ощутила не только громкое, учащенное биение своего сердца, но и звон хрусталя. Тот звон был не таким, как прежде. Он не разрушал, а, напротив, собирал по кусочком то, что было разрушено. Колба — сосуд, в который Этери столько лет по крупицам сцеживала чувства, оказалась склеена. И в ней плескалась любовь. Вместо засохшей белой розы Этери обнаружила в колбе букет из огненно-красных маков. Их было так много, что они с трудом помещались в узкое горлышко. Их аромат одурманивал сладостью.