— Он не стал бы жрать вас! — возмутилась Тай. — Великий древний разум! Скорее, он попытался бы вылечить вас!

Вот это было совсем лишним! Собиралась разговорить его, а сама болтает невесть что! Но контролировать себя становилось всё труднее. Радость, непонятная и никогда не испытываемая ею лёгкость, пузырилась в венах и лишала самообладания. Хотелось смеяться, плакать, обнять весь мир…и его. Так хотелось обойти дерево, утонуть в его глазах и объятиях. И не думать, обманывает ли он её, и на сколько.

Вот она сила притяжения пары! Она не только велика, она ещё и рождает такую эйфорию, что меркнут не только доводы разума, но и инстинкт самосохранения. Понятно теперь почему так неотступно шли навстречу друг другу королева Лирэль и пришедший из-за грани воин Вальгор! Ведь было столько предсказаний, что любовь приведет их к смерти. Им самим снились сны… Этому просто невозможно противостоять! Ещё немного и сама Тай, как бабочка в огонь, полетит и сгорит. Как удержаться? И надо ли удерживаться, если это её судьба?

Стало страшно. Она, чтобы быть к нему ближе, положила руки на ствол борхи, которого касался он. Молчит. Обиделся? Нет. Покладисто согласился с ней:

— Да, я был тогда совсем ненормальным. Это никак не оправдывает меня, конечно…

— Перестань оправдываться и рассказывай! — не выдержала Тай реверансов и бесконечных извинений. Сколько можно!

— Ладно. Я и правда собрался было в Великий Лес. Парни не пустили. Васкин вырубил меня, а для него, который трепетал тогда перед чинами, это был подвиг и истинное проявление дружбы. Я очнулся привязанный к кровати так, чтобы не смог шевельнуть ни ногой, ни единым пальцем рук, во рту кляп. И это было правильно, нельзя было дать мне возможность творить заклинания, я бы в том состоянии снёс замок и город, вероятно, впридачу. Совсем не соображал. Они держали меня так несколько дней, пока Лавиль не убедился, что я хоть немного пришёл в себя. Но, — хитро смеётся Мар, — менталисту вовсе не нужны руки, чтобы колдовать. Я отомстил: все эти дни устраивал им коллективные глюки и тему, каждый раз выбирал новую, чтобы не привыкли.

Тай уже не хихикала, как в начале рассказа, а смеялась в голос. Он продолжал:

— Конечно, я не касался их потаённых страхов. Это было бы жестоко. Но поиздевался над ними от души. Прислугу пришлось отпустить на время из замка. Люди не тренированные совсем не отличали реальность и грёзы, так сказать. Готовить парням пришлось себе самим, по очереди — в замок вообще никто кроме них войти не мог. Гарнизон я не тронул, так что безопасность не пострадала, а я был отмщен.

Мар закончил свой не слишком весёлый, если вспомнить как всё было, рассказ и слушал как затихает её смех. Он чувствовал себя совсем пьяным от её близости, от счастья. Язык развязывался сильнее. Его несло:

— По правде сказать, это не самое безумное, что я делал тогда. Взять ту же слежку за вами. Это было обхождение клятвы, но мне было плевать. Я боялся, что что-то случится с вами в дороге и хотел знать, куда вы едете. Хорошо, что вы стряхнули слежку и ушли. Это я тогда думал, что смог бы со стороны наблюдать за твоей жизнью и помогать, по мере надобности… Я не смог бы…

— Почему? — спросила Тай потому, что он прервался и слишком долго молчал.

— Потому, что похож на отца. Меня как заклинило тогда на тебе. Я не смог бы остаться в стороне. Лез бы и лез, пока это не привело бы к трагедии, — опять замолчал, а потом всё же продолжил. — Знаешь, я запускал магический поиск по нескольку раз в сутки и, когда меня било за нарушение клятвы, радовался, что ты жива.

— Это же убивает!!! — помимо воли воскликнула Тай.

— Ну, я — сильный маг. Тогда от этого был хоть какой-то толк… Перестал делать это, когда связь оборвалась и меня не ударило. Я поначалу решил, что ты умерла… Едва не сошел с ума окончательно, — тихо и тоскливо звучит его голос. — Это так страшно… Такого ужаса я не испытывал ещё никогда. Дарбор спас меня, хоть и не знает об этом. Он в тот же день, ещё до вечера, рассказал мне, что Гарнар закрыл Врата. Тогда я понял, что Квадр был прав в своих выводах и вы укрылись там.

Мар замолчал, а через минуту продолжил, нежно проводя рукой по стволу борхи:

— Тогда я впервые испытал облегчение и стал успокаиваться. Понял, что никак не доберусь до тебя и не смогу навредить… Как ты жила эти годы? — спросил тихо.

— Хорошо, — почти шепотом ответила Тай. — Забот хватало, но это ведь не война… Девочки не давали скучать. Эль слишком любознательная. Она несколько раз чуть не взорвала замок. Один раз, просто по книжке, сотворила нежить. Хорошо, что это был всего лишь умерший щенок. Она, оказывается, пожалела его и подняла. Он, слава богам, был безобиден, но бегал по замку очень шустро и пугал служанок. А ещё хорошо прятался. Как мы ловили его!.. Она очень талантлива, очень. Я бы сказала, что слишком. Если отношения с Дормером не наладятся и мне не удастся сплавить её в академию, чтобы преподаватели заняли её делом, боюсь, что однажды она разнесёт замок или выведет какое-нибудь чудо, что сожрёт нас всех.

Мар смеялся, а она немного сварливо заметила:

— Это весело звучит, но на деле, совсем не так. Пришлось отдать ей одну из небольших башен замка, сделать там защитный контур и устроить ей полноценную лабораторию с несколькими уровнями защиты… У Эни подростковый возраст и свои заморочки и интересы. Она тоже талантлива и книжный червь, как все мы. Хотя по ней никогда не скажешь.

— Да. Она скорее выглядит легкомысленной прожигательницей жизни. Когда хочет ею казаться, — согласился Мар. Не хочет рассказывать об интересах сестры и имеет право. — А ты?

— Что я? Я не была одинока, если ты об этом, — зачем-то призналась Тай. Что он теперь скажет ей?

— Это хорошо, — прозвучало вдруг. — Ты должна быть счастлива.

Счастлива? Тай едва не рассмеялась горько и надрывно. Какое счастье? Пить "Искры страсти", чтобы не вывернуло от мужчины рядом? Терпеть редкие, раз в полгода, свидания ради того, чтобы не стать похожей на отца? Она не скажет о таком. Пусть думает, что у неё все хорошо.

— А ты? Как жил ты?

— Ну, как я поначалу сходил с ума, я уже рассказал, — хмыкнул Мар. — А потом братец отправил меня в Самир. Пришлось вспоминать всё то, что забыл за время войны и учиться новому: язык, обычаи, дипломатия. Было тяжело. Мне иногда казалось, что в голове звенит от звучания самирской речи и обилия знаний, что приходится в себя запихивать. Но это, в итоге, пошло мне на пользу. Я переключился с войны на мирную жизнь. Кроме того, король отрядил со мной людей, которые не только смогли стать поддержкой, но и друзьями. Чуйка у него, безусловно, феноменальная.

— И он любит тебя.

— Не знаю, понимает ли он смысл этих слов. У него всегда была какая-то странная логика и отношение к жизни. Будь осторожна с ним.

— Уже. А потом, после Самира?

— А потом я последовал твоему совету.

— Какому?

— Не помнишь даже! А мне он спас рассудок, между прочим! И придал жизни смысл. Я стал исправлять то, что натворил и это принесло мне покой, как ты и говорила.

— А счастье? Я, помнится, говорила и о нем.

— Помнишь значит? — улыбается Мар и бездумно гладит ствол борхи. — Я спокойно сплю по ночам.

То, что он спит не каждую ночь, а только когда совсем вымотается, он не скажет. Как и то, где он спит. Зачем ей знать?

— Я имела ввиду, есть ли кто-нибудь для тебя? — не унималась Тай.

Мар вынужден был ответить. Врать он ей не станет:

— Нет. На самом деле, я никогда не имел отношений. Как это возможно, если я внушаю женщинам ужас? Так было всегда, с самой юности. Я и на связи шёл только тогда, когда магия бунтовала. Поэтому я ничего не знаю об этом. И с тобой вёл себя тогда не только как безумец, но и как идиот.

Мар замолчал. Говорить было тяжело. Он привалился головой к стволу, словно стал ближе к ней, и продолжил:

— Я попробовал один раз. Не смог. Больше и не пытался. Зачем? Магия теперь не просто послушна мне, она часть меня. Как я буду бунтовать против себя самого? — ухмыльнулся Мар и продолжил чуть насмешливо. — Оказалось, что покаяние и служение другим не просто помогают контролировать себя. Они меняют суть и ни в каком контроле уже нет нужды. Я понял теперь, почему жрецы богов всегда такие благостные, ничем не прошибешь!