А это уже прямое оскорбление короля. Никто из глав древних родов, безраздельно владевших ранее провинциями, не позволял себе такого. Надень свидетельство былого величия и независимости на голову — и получи обвинение в измене, так сказать!

Княгиня Гарнара надела, и с холодным, каменным лицом шла навстречу тому, кто повелевал судьбами огромного королевства. Даже глаза их: зелёные — у княгини и синие — у её сестры сверкали ярко, как драгоценные камни, и не было в них чувств, только решимость.

Глядя на этих девочек, идущих в пасть к тигру, ибо король был коварен как мало кто, и, явно, не отпустит их, многие воины, находящиеся в зале, испытали странные чувства. Не страх или сочувствие к ним, а сожаление, что сами они не могут бороться вот так: без оглядки, с таким мужеством, что другим это покажется безумием. Если бы они могли бороться так же, то не потеряли бы независимость и не стояли бы тут, разряженные как шуты, и такие же униженные.

Одно было безусловно: Гарнар бросал вызов. Так как умел он один: не слишком явственно, но так понятно для всех и так оскорбительно для власти, что придворные замерли, наблюдая начало открытого противостояния короля Дормера и юной княгини Гарнара.

— Посмотри, как они двигаются! Синхронно, как самые обученные самирские наложницы, — произнес кто-то неподалёку.

Леди, и правда, двигались так, словно были отражением друг друга. Шли рядом, как равные. Казалось, что даже дышали в унисон. При этом, смотрели прямо перед собой. Вернель тихонько хмыкнул и прошептал Мару:

— Сомневаюсь, что они пляшут дни напролет, чтобы достичь такой гармонии. Скорее, наоборот.

Когда Мар вопросительно глянул на него, терпеливо пояснил, как тупому:

— Сражаются они. Смотри как чувствуют друг друга!

Мар, и правда, ощущал себя дурачком. Все его чувства были перегружены. Он был и счастлив, и в ужасе одновременно. Упивался видом своей Незабываемой и одновременно понимал, как это всё усложняет. И какой трудный разговор с братом ему предстоит. Он должен знать.

Воины?.. Новая информация опять взорвала ему мозг, а потом всё встало на свои места. Не зря Квадр мечтал встать с мечом против Нейры Ривз. Она, теперь он был уверен в этом, не посрамила бы честь Гарнара. Знала, как организовать оборону замка, автоматически приветствовала его воинов и привычно брала руководство над ними, когда в этом была нужда.

Дарбор прав — он идиот! Она могла убить его в любой момент, что бы он не думал о своих талантах. Да, после клятва договора убила бы её саму. Но она могла! И не сделала только потому, что ей это было не нужно. А он выпустил её из города и дал ей в руки оружие для борьбы с Дормером. Если она обнародует те бумаги, будет, конечно, скандал. Но Эльдар ничего не сможет сделать. Ничего! И Гарнар получит автономию как было до войны.

— Пойдет ли она на это? — подумал он и вгляделся в лицо Альтеи.

Она выглядела так же, как в Лиметте и, в то же время, незнакомо. Больше не была истощённой, как тогда. Исчезла маска испуга и покорности судьбе, а это, безусловно, была маска. Настоящей тогда она была, наверное, только когда он выбивал её из колеи, и в постели с ним. А, вероятнее всего, не была никогда. Маска и притворство — вот, что была она вся в Лиметте. И он понимал: ей надо было спасти сестер. Сейчас он видел её истинное лицо, прекрасное настолько, что казалось странным, что она живая и из плоти, и крови: холодное, умное, решительное лицо правителя, который не отдаст своё.

Она пойдёт на что угодно. Не дрогнув. Как уже пошла однажды с ним. Легла с убийцей своего отца, терпела его. Манипулировала им и всеми, кто находился в замке. Дева в беде! Ха! Если бы не маленькие сестры, что сковывали её, она разнесла бы замок к чертям и не факт, что он сам остался бы жив! Такой ум, решимость, воля! Одно не вписывалось. Зачем она спасла его? Ведь месть бы совершилась и ей даже ничего не пришлось бы делать самой. Боялась, что после его смерти, их самих зацепит в суматохе и разбирательстве? Вряд-ли. С её ловкостью она, безусловно, смогла бы ускользнуть. Один трепетный взгляд — и Лавиль вывел бы её из замка и помог бы убраться из города.

— Почему ты не отомстила мне? — смотрит он на леди, что стоит перед троном его брата. Она не ответит ему. Она и не посмотрит на него никогда. И правда в том, что он заслужил это.

— Вот оно воздаяние, Марвин, — вспомнил Мар последний серьезный разговор с архимагом. — Как ты был прав! Идёшь по жизни, думая что выбора у тебя нет. Потом оказывается, что он был, этот выбор. А иллюзия отсутствия выбора — это ловушка. И ты, походя не думая, исковеркал, сломал то, что для тебя, оказывается, важнее всего.

***

— Какая наглость! Надеть венец на первую встречу со своим сюзереном — это сущее безумие!

Пока Северная Стерва оправдывала все ожидания Эльдара. Она оказалась прекрасной. И её сестра, кстати, тоже. Только слишком юная, почти ребенок, а извращенцем он не был. Потому король отметил, что юная княжна Гарнара просто невероятно хороша — эдакая трепетная лань, с этими её тёмно-синими глазами, похожими на полночное небо, и переключился на старшую сестру.

А она оправдывала ожидания. И не только символом власти на голове. Так смотреть на него не позволял себе никто, даже королева, хотя терять ей уже было нечего и она понимала, что дни её, так или иначе, сочтены. Они обе, эти северные леди, смотрели на него со жгучей, ледяной ненавистью. Если бы могли, мгновенно снесли бы ему голову, разговоры разговаривать не стали. А вместо этого они сами должны склонить голову перед своим сюзереном. Отказаться — прямая измена. Поглядим, как вы выпутаетесь! Придётся поумерить гордыню, милые леди, ибо закон един для всех!

Так размышлял король Дормера, стоя на ступенях трона и встречая своих гостий. А через минуту ему пришлось приложить массу усилий, чтобы улыбка его осталась такой же лучезарной и любезной. Ибо северные змеи уели его. Поклоном с его собственной далёкой родины. Его там использовали, чтобы деликатно проверять здоровье будущих невест. Девушки низко приседали, сохраняя спину идеально ровной. Находиться в таком положении некоторое время было физически тяжело и требовало неплохого здоровья и, хотя бы, минимальной физической подготовки.

Поклон не использовался давно. Зачем, если есть магическая диагностика. Но, конечно же, он не был и запрещён. Этим северянки и воспользовались. Да, они выразили ему почтение, но голову так и не склонили. Да ещё и выставили его дураком! Застыли в низком поклоне и он сам должен разрешить им подняться. Ждать и надеяться на то, что они устанут и унизят себя дрожью или тем, что покажут, как им трудно не приходится. Они, безусловно, отлично тренированы. А потому король, не теряя времени, спустился по ступенькам и подхватил их за пальчики. Поднял из поклона, разливаясь соловьём:

— Дорогие дамы! Я бесконечно рад, что вы, наконец, почтили нас своим присутствием! Леди Альтея, не соблаговолите ли вы открыть со мной бал в честь вашего прибытия? А мой брат пригласит вашу обворожительную сестру!

Король фонтанировал гостеприимством и отказаться, конечно же, было нельзя. Никому. Поэтому Мар направился к младшей леди Гарнар радуясь, что король ни в коем случае не приказал бы ему танцевать со старшей. Вот была бы потеха двору, если бы он потащился к ней, а клятва не пустила. И вопросов лишних возникло бы невероятно много.

Леди Анастас порадовала его абсолютно каменным выражением лица и полным лютой ненависти взглядом. Он, однако, не сердился на нее. Был крайне почтителен. Когда она не пожелала поддерживать ничего не значащий разговор, покорно замолчал, не выразив возмущение даже взглядом. Очень плавно двигался, аккуратно прикасался к ней в танце, ни секунды дольше, чем нужно.

И вспоминал рассказ старого солдата о том, как девочка панически боялась мужчин. Слава богам, что она преодолела это! Но такого рода раны никогда не заживают быстро. И он, точно, не станет тем, кто будет их бередить. Пусть хоть пнёт его — выдержит. Тем более, что ему не привыкать. Вспомнил то, как поначалу вели себя с ним Сол и Вик, тот самый паренёк, что выскочил под ноги Шторму, и невольно улыбнулся. Словил возмущенный взгляд леди Гарнар и поправил лицо: