Лавиль недовольно дёрнул плечом. Он не любил манеру друга говорить настолько прямо. Многие вещи, в такой формулировке, звучали неприятно. Например то, что он собирался предложить.

— Что ты думаешь об истинных парах?

— Ничего я о них не думаю. Пережиток прошлого, которому раньше придавали слишком большое значение, — Мар посверлил лекаря тяжёлым взглядом. — Говори прямо. Нет сил слушать ещё и твои увёртки.

Что ж. Тут они вступали на тонкий лёд. Лавиль тщательно подбирал слова:

— Как ты знаешь, может быть разная степень совместимости магических существ…

— Прямо, Лавиль!

— Ладно! Я, практически, уверен, что именно совместимость с тобой, позволила леди Ривз выжить. Нет, послушай! Она подпитывала твой резерв полтора часа. Могла ли остаться неучтённой магичка с резервом, сопоставимым с твоим? Необученная магичка, ведь мы знаем, что в академии она не училась. Будь это так, спонтанными выбросами магии она бы уже не раз разнесла что-нибудь. Я проверил, никаких катаклизмов на землях Ривзов в последние годы не происходило. Значит, совместимость. Она не просто вливала свой резерв, ваша магия взаимодействовала! Потому она и не истощила себя. В эту теорию вписывается и то, что Чёрная тень не распространилась по твоему организму, и даже шло спонтанное исцеление, что просто невозможно!

Маг раскраснелся, глаза блестели. Понятно, что его понесло. А раз так, то в запале он вполне может совершить нечто, что дорого обойдётся им всем, а, особенно, его спасительнице. Этого допустить Мар никак не мог, а потому он задумчиво рассматривал друга некоторое время, а потом подтолкнул ход его мыслей дальше:

— И что из этого следует?

— Как ты не понимаешь! Жениться на ней тебе, конечно, не позволят. Но ты сможешь иметь постоянную любовницу и, быть может, даже ребенка от неё!

— Ты же сам влюблен в леди Ривз. Или я ошибаюсь?

— Не ошибаешься. Но мне ничего не светит. Ты никогда не подпустишь меня к ней, — цинично скривился лекарь.

— А как же быть с клятвами, друг мой? — Наместник испытующе уставился Дамиану в лицо.

— Тебе ли не знать, как их можно обойти! Она выедет из города, а дальнейшее клятвой не оговорено.

— А непричинение вреда?

— Можно просто припугнуть.

— Чем и кто это сделает?

— Старый добрый шантаж благополучием близких, сестёр, например. А намекнуть на это могу я.

Лицо Мара стало твёрже, глаза наливались тьмой, но он не прерывал. Хотел услышать всё. Лекарь в своём порыве этого попросту не заметил.

— Почему не я сам должен буду угрожать ей, друг мой?

— Это может привести к ненависти с её стороны и нарушить гармонию ваших магических потоков! Что скажешь?..

Лавиль выжидательно уставился на Наместника.

— Скажу, что ты чокнутый. И слишком много времени провёл при дворе моего братца.

Дамиан вспылил:

— Я предлагаю тебе идеальный выход из твоей ситуации, а ты решил заделаться чёртовым моралистом! Что значит свобода выбора одной женщины, если тебе не нужно будет мучиться больше с магической нестабильностью, калечить баб и будет шанс получить потомство?

Лавиль резко замолчал, осознав, что сказал слишком много.

— Вот мы и добрались до первопричины, друг мой! Его Величеству нужно потомство от меня. И ты в своём рвении не стыдишься нажимать на мои болевые точки.

Наместник говорил спокойно и размеренно, но у лекаря появилось и нарастало ощущение катастрофы. Ещё попытка:

— Она же нравится тебе! — это был последний аргумент.

Он ещё не закончил говорить, но уже понял — не сработало.

— О своих подозрениях ты никогда и никому не сообщишь. А если да, то я узнаю, будь уверен, и сломаю тебе жизнь так, что ты будешь мечтать о смерти. Клянусь тебе в этом…друг мой. А теперь иди вон! — голос Командующего был холоден, но лицо искажала гримаса брезгливой ярости.

Дамиана передёрнуло от ужаса. Он быстро вымелся из комнаты понимая, что никогда ещё не был так близок к смерти. И, кажется, потерял друга.

***

Он пришёл почти сразу, как она проснулась. Вошёл с непроницаемым лицом, постоял у порога, вглядываясь ей в глаза. Стремительно двинулся к ней. Дошёл до кровати, опустился на колени, так и не отпустив её взгляд.

— Прими мою клятву жизни…

Несколько слов, которые вручали жизнь клянущегося в руки того, кому поклялись. Потребовать по этой клятве можно было что угодно, включая жизнь. Сроки неограничены. И отказаться от неё нельзя.

— Принимаю, — губы Тай онемели.

Он не встал с колен и не отпустил её взгляд:

— Ты спасла мне жизнь, проявила истинное мужество и благородство, ведь я не заслуживал этого, — каждое слово падало как камень. — Если ты потребуешь во исполнение клятвы жениться на тебе, то даже король не посмеет возразить, — опять пауза. — Но я бы предпочёл, чтобы ты выбрала статус официальной любовницы.

Тай не возмутилась, а с лёгкой, понимающей улыбкой мягко спросила:

— Почему?

— От любовницы не ждут рождения наследника и её нельзя к этому принудить, — опять этот проникающий в душу взгляд. — Я никогда не смогу рискнуть твоей жизнью.

Он, наконец, дотронулся до неё. Взял её руку в свои и трепетно поцеловал:

— С другой стороны, жена обязана остаться с мужем навсегда. Тебе выбирать, кем быть.

Глаза делали то, чего никогда не позволит себе он сам. Они умоляли:

— Выбери быть женой.

Он держал её руку в своих руках и ждал. А она смотрела на него так, словно хотела остановить этот миг навсегда. Но время не хотело, не могло остановиться и она ответила:

— Я выбираю завершить контракт и уехать.

Он не вспылил, только кротко спросил:

— Почему?

— Я скажу тебе, когда контракт будет закрыт, — непослушными губами прошептала она.

Наместник долго молчал. Положил голову на их сплетённые руки. Его тяжёлое дыхание согревало их. Потом он заговорил так, словно слова с трудом проталкивались сквозь глотку:

— Осталось три дня. Передумай. Пожалуйста.

Тай не выдержала всего этого и заплакала как плачут в детстве: горестно, громко. А он уселся на кровать, сгреб её в охапку и укачивал, как маленькую. Не утешал, только сцеловывал слезы с лица. Так и сидел, пока она не затихла.

Казалось, время замерло.

— Пусть бы время замерло, — думали оба, сжимая друг друга изо всех сил.

Но увы. В дверь постучали.

Он обнял её сильнее. Было больно. Было больно говорить. Но "это" должно быть сказано:

— Мне пора, дорогая. У тебя три дня. Если решишь уйти, то составь, пожалуйста, соглашение. Оно засвидетельствует, что контракт завершён, обеспечит вам безопасность в дороге, там будут указаны все переданные тебе по договору средства.

Тай замерла, съёжившись в его руках. А он ласково перебирая её волосы продолжал:

— Я обязательно сделаю тебе подарок. Не мотай головой. Я знаю, что деньги и драгоценности тебя оскорбят. Поэтому я подарю тебе книги. Выбирай и, обязательно, укажи их в соглашении. Оно будет магически заверенным и книги никто не сможет отнять или украсть.

— Откуда ты знаешь?

— Я заглядывал под кровать, — улыбнулся он ей в волосы.

Аккуратно уложил её в постель. Она не отпускала его. Разжал её руки, поцеловал их. У двери остановился:

— Вечером третьего дня истекает контракт, думай и будь готова.

Нахмурился и прошептал голосом, который был больше похож на сдавленный стон:

— Выбери меня. Прошу…

Все три дня её сердце словно рвали на мелкие части. Снова и снова. А когда она решилась и села составлять соглашение, ей показалось, что это она рвет своё и его сердце. Во рту был мерзкий привкус — вкус предательства.

Он не приходил. Дни они с Нелли проводили в библиотеке. И ночами девушка спала в её комнате. А он не приходил.

В последнюю ночь она не выдержала, подошла к двери в смежную спальню и толкнула её. Дверь была закрыта.

Тай вернулась в постель, свернулась в клубок и тихо плакала, вжимая лицо в подушку, пока не почувствовала, что кто-то гладит её по спине. Вскинулась и увидела, что Нелли смотрит на неё и тоже беззвучно плачет.