— Чему? — надменно бросил он.

— Можешь всем разнести хорошую новость. Я ухожу из учеников.

Повисла долгая пауза.

— Но как? — наконец выдавил он, и это «как» застряло у него в горле, а библиотечные книги поскакали по лестнице.

Она не ответила, ушла, а он остался стоять, оглушенный новостью. Совесть, которая до этого момента спала, вдруг проснулась и стала грызть его, как оголодавшая собака брошенную ей кость. Он вспомнил все, что наговорил ей, и ему стало стыдно. Он сам не понимал, откуда взялась в нем жестокость и злость по отношению к человеку, которого он когда-то считал своим другом. Он был гордым, но все же справедливым и честным. Эти качества необъяснимым образом сочетались и уживались в нем. Он был одним из лучших, если не сказать лучшим учеником. Он умел управлять людьми так, что они порой сами не замечали, что подчиняются чужой воле, когда ему было нужно. Он отлично понимал свое превосходство, и ему нравилось быть выше остальных. Одних он даже не удостаивал своим вниманием, к другим относился снисходительно, третьи составляли круг его последователей, однако лишь немногие могли претендовать на дружбу с ним.

С Айрой все с самого начала пошло не так, его четко выстроенная концепция треснула по швам. Ник хорошо разбирался в людях, но в ней разобраться не мог, это его порядком злило и одновременно подстегивало интерес. Однако он не сдался и решил довести дело до конца и сам не заметил, как привязался к ней и впустил в свой круг избранных, несмотря на то, что Айра не была ни лучшей, ни самой красивой, ни много чего еще из его длинного списка. Они просто разговаривали, обсуждали или спорили, но до раздора никогда не доходило. Саймир с любопытством наблюдал за их отношениями. Он общался с Ником, но из-за соперничества близко к себе не подпускал, не желая входить в круг его последователей и друзей, и в свою очередь, создав свой собственный. Он знал не хуже, чем и как привлечь к себе. За совсем короткое время Саймиру удалось превзойти Ника по числу сторонников. Ника это раздражало, но он ничего не мог сделать. Он чувствовал свое бессилие, он, лучший, не сумевший быть лучшим во всем. Саймир видел это и только разжигал его раздражение. Айре было не по душе то, чем они оба занимались, но она держалась в стороне от их соперничества, прекрасно понимая, чем все может закончиться, если она вмешается.

Ссора произошла неожиданно. Ник шел в лабораторию. Впереди он увидел Саймира, о чем-то оживленно разговаривавшего с Айрой.

— Привет, — быстро бросил он, проходя мимо.

— Привет! — ответила Айра, Саймир в знак приветствия кивнул головой.

Ник последовал дальше, но Саймир вдруг крикнул ему вслед:

— Вы даже не соизволите поговорить с нами, о, Великий?! — Ник не обернулся.

— Вот зачем ты это сказал? Хочешь нажить себе врага? — вырвалось у Айры. Сама не ожидая, она сказала громко, так что Ник услышал. Он остановился буквально на секунду, но Айре было достаточно, чтобы понять, насколько сильно это его задело. Сердце словно провалилось куда-то вниз. Она побежала за ним.

— Ник, постой! Позволь мне все объяснить.

— Что? — не останавливаясь, спросил он.

— Ник, послушай, я хочу извиниться!

— Не стоит! Ты сказала то, что действительно думаешь. Не ожидал такого от тебя! — он помолчал, затем добавил. — Неужели ты считаешь, что я способен на что-либо низкое?

— Я так не думаю, но вы оба не понимаете, что делаете. Вы используете других учеников только для того, чтобы показать, кто из вас лучше.

— Но ты считаешь, что опасен именно я! И ты сказала именно мне!

— Ник, я так не считаю! Прости! Просто ты…

— Что?.. Ну?! Договаривай! Что ты молчишь, тебе больше нечего сказать?! — он смотрел на нее так, словно ее не существовало, как-то сквозь нее. Его голос стал морозным и колючим. — Неужели я ошибся в тебе?!

Айра не сдержалась.

— Нет, мне есть, что сказать! — остановиться она уже не могла. — Ты боишься потерять власть, что твое место займет Саймир. Ты всегда считал себя лучше других, лучше настолько, что позволял себе обращаться с ними, как тебе заблагорассудится. Но лучше тот, кто не позволяет гордости и тщеславию застилать себе глаза. Ты видишь только себя! Мне жаль, что ты не понимаешь, не хочешь понять и вряд ли когда-либо поймешь, что мир не вертится вокруг тебя одного!

Это был их последний разговор, больше они не общались.

Ник постепенно восстановил свое влияние. Однако вскоре соперничество надоело обоим, и два противоборствующих круга распались сами собой.

Теперь Ник понимал, на кое-что низкое он был способен. Он не двигался, тело его словно онемело. Он не знал, сколько простоял так.

— Ты уронил, — протянула ему книгу Стрея.

В ответ он лишь кивнул и, опираясь о стену, пошел вверх по винтовой лестнице. Теперь нужно было научиться прощать, чтобы простили его самого.

Наступил вечер, а затем и ночь, не принесшая покоя. Ник лежал в постели. В который раз он вспоминал события прошедшего дня и искал себе оправдание. Он убеждал себя, что поступил так, как должен был поступить, но совесть отказывалась слушать, продолжая осаду. Он пытался понять причину своего поступка и не мог. Ведь он отомстил за то, что она сделала ему так больно, но ведь он сделал в десять раз больнее и ему понравилось. Почему он решил, что имеет на это право?

Ночь все тянулась. Казалось, ей не будет конца. Он пытался ни о чем не думать, но все время возвращался к тому, с чего начал.

«Я был слишком жесток с ней. Я должен извиниться. Но как? Что я скажу? Я не умею просить прощения.»

Он мысленно перебрал всевозможные ситуации. «Завтра, придумаю завтра,» — решил он. Наконец он уснул, но и сон его был тяжелым и навязчивым.

Ник проснулся под утро. Начало светать, рассвет был тусклым и унылым. Небо затянуло серой пеленой облаков и начал накрапывать мелкий дождь. У него разболелась голова, неприятная давящая боль. Вставать было рано, но он больше не мог уснуть. Так прошло еще несколько мучительных часов.

Наконец он поднялся. Он чувствовал слабость во всем теле. Ник оделся и вышел из комнаты. В коридоре было пусто. Ему вдруг на секунду показалось, что все покинули замок, что он остался один. Он пошел в столовую, но и там было пусто. Он никак не мог понять, что происходит. Наконец ему встретился один из учеников с младшего курса.

— Послушай, а где все? — напал он на него с вопросом.

— Спят, рано ведь еще, — зевая, ответил тот.

— А ты тогда здесь что делаешь? — удивился Ник.

— Ну, мы… я тут…

— Понятно! — не дослушав, оборвал его Ник.

Ученик побрел дальше и скрылся за поворотом.

Ник сел на пол и расхохотался. Ему вдруг стало смешно от мысли, что он испугался остаться один, смешно и одновременно стыдно. Именно сейчас он почувствовал свое одиночество. Среди тех, кто окружал его в последнее время, кого он считал друзьями, кто подчинялся или боялся его, не было тех, кто его понимал. Именно сейчас ему хотелось рассказать кому-то то, что творилось у него на душе, попросить совета. Но ведь он был лучшим, а как лучший может о чем-то просить тех, кого считал ниже себя?! Как мог он тогда считать их своими друзьями?!

Он просидел на полу, сколько не помнил, пока не услышал приближающиеся голоса. Он увидел группу учеников, его друзей. Они поздоровались. Ник хотел спросить их, не видели ли они Айру, но сдержался. Они сами хотели узнать про нее.

— Ну что, ты поговорил с Айрой? — начал Трэвор.

— Поговорил.

— И что сказала? Тебе удалось на нее повлиять? — подхватила Стрея.

— Теперь это не имеет никакого значения.

— Прости, что ты имеешь в виду?

— Она уходит из учеников, — после некоторой паузы выговорил Ник.

— Уходит? Она что сама тебе сказала? — продолжил Тэвор.

— Сама.

— Однако, поворот! По-правде говоря, не ожидал от нее такого поступка. Надо сказать, это ей делает честь. Если человек не способен на что-либо, надо найти силы, чтобы признаться себе в этом. Самое лучшее решение, которое она могла принять — уйти, я даже начинаю ее уважать. Ну если, конечно, через месяц она не передумает.