— Вы бы сами, господин Фабий, рискнёте отправить свою дочь одну на корабле, полном разнузданных матросов? — вопросом на вопрос ответил тот, и не дожидаясь ответа с жаром продолжил. — И не один радланский отец, дорожащий честью своей дочери так не поступит. Не мог этого сделать и Лаций Юлис Агилис! Вот почему я утверждаю, что перед нами самозванка, подлая мошенница, обманом пробравшаяся в семью уважаемого господина Септиса!

И вновь, как уже случалось совсем недавно, девушка с тревогой заметила, как, слушая эту ахинею, важно кивают "народные избранники", а из глубины коридора явственно донёсся тихий одобрительный шепоток.

— Что вы на это скажете, госпожа Юлиса? — недобро усмехаясь, поинтересовался викесарий.

— Мой отец говорил, что у каждого настоящего мужчины обязательно есть враги, — медленно, словно шагая по тонкому льду, пробормотала Ника, приписав Наставнику вольную переделку высказывания Тита Турия Плавста из его "Записок наблюдателя". — И друзья, всегда готовые прийти на помощь в самый трудный час, прикрыть в бою и не предать даже под угрозой смерти.

Она обвела взглядом невольно притихший зал.

Большинство присутствующих, как на мраморных скамейках, так и в коридоре, внимали ей, едва ли не затаив дыхание. Так что наступившую тишину нарушало только монотонное жужжание вившихся под куполом мух. Теперь ораторше предстояло самое трудное: с толком используя всеобщее внимание, ненароком не испортить ту еле наметившуюся приязнь со стороны слушателей, которую она начинала явственно ощущать.

— Теперь-то я понимаю, — с сочувствием глянув на криво ухмылявшегося Валера, вздохнула девушка. — Что даже не все сенаторы благословлены этим даром богов. Но в отличии от них у моего отца есть верный и надёжный товарищ. Это господин Мерк Картен — мореход и консул вольного города Канакерна, что на Западном побережье. Он сказал, что на его корабле моей чести ничего не угрожает и, как достойный человек, сдержал своё слово. А те, кто с умным видом рассуждают о разнузданных матросах, не иначе как встречали их только в кабаках, ни разу не выходя в море. Иначе знали бы, что власть капитана в плаванье абсолютна и непререкаема. Одного его слова достаточно, чтобы нарушитель приказа отправился в царство Нутпена с перерезанным горлом. Надеюсь, я ответила на ваш вопрос, господин Квант?

Викесарий величественно кивнул, а регистор Трениума, наконец-то расцепив руки, довольно улыбнулся, с гордостью посмотрев на соседа, в котором Ника к несказанному удивлению узнала Вилита Тарквина Нира — младшего сына императора Константа Великого.

— Так вы утверждаете, что пересекли Западный океан? — с нескрываемым недоверием поинтересовался молодой сенатор, самое большее лет на пять старше Ники. — Разве это возможно? Там же край земли.

— О лежащих за океаном землях писал ещё Генеод Феонский в трактате "О сути вещей", — ответила девушка, изо всех сил стараясь избежать наставительного тона. — В городах Западного побережья никто из мореходов не считает Некуим сказкой. Другое дело, что путь туда долог тяжёл и опасен. В чём я смогла убедиться лично. Вначале небожители не слишком благоволили нашему путешествию…

Решив хотя бы немного отдохнуть от злых вопросов, она обстоятельно рассказала о злоключениях их корабля, попавшего в объятия Змеи, о страданиях, голоде, жажде и о горячих молитвах богам, которые в конце концов оказались услышаны.

— Но кто это может подтвердить, госпожа Юлиса? — всё с тем же скепсисом усмехнулся собеседник.

— В первую очередь сам господин Картен, — сказала Ника и стала перечислять. — Потом ещё Крек Палпин — его старший матрос. Матросы: Мулмин, Нут Чекез, Гас Мрек. Вам достаточно?

— Они из Канакерна? — пожелал уточнить сенатор.

— Да, — подтвердила рассказчица. — Там их дома и семьи, о которых надо заботиться.

— Предлагаю отправить в Канакерн гонца с письмом! — вскричал Аттил. — Пусть консулы выяснят: проживают ли в городе эти люди и возьмут с них клятву в том, что на одном корабле с ними из Некуима прибыла дочь Лация Юлиса Агилиса. И только после получения этих сведений вернуться к рассмотрению прошения господина Итура Септиса Даума.

Из коридора донёсся тихий, но явственный вздох разочарования. Регистор Трениума сморщился как от зубной боли, а сенатор Касс Юлис Митрор ядовито осведомился:

— К чему все эти сложности, господин Аттил? Всё же и так ясно. Девушка — внучка Госпула Юлиса Лура. Родственники её узнали. На все вопросы она дала чёткие и аргументированные ответы. Так зачем же откладывать?

— Чтобы принять единственное правильное решение, мы обязаны во всём разобраться! — огрызнулся оппонент. — Сенат не может позволить себе ошибиться в решении столь уникального и щекотливого вопроса.

— Это не разбирательство! — решительно возразил Касс Юлис Митрор. — Это мелочные придирки. Вы пытаетесь тянуть время, господин Аттил. Но почему? Возможно, потому, что бывшие родовые земли младших лотийскох Юлисов теперь принадлежат вашему брату?

Зрители глухо зароптали.

— Вы обвиняете меня в нечестности, господин Юлис? — вскричал собеседник.

— Я лишь спрашиваю, господин Аттил, — с тонкой, понимающей улыбкой уточнил Касс Юлис Митрор.

— Нет, конечно! — гордо вскинул подбородок Аттил. — Я забочусь только о строжайшем соблюдении имперских законов и надлежащем исполнении поручения государя.

Из коридора донеслось язвительное хихиканье. Некоторые из "народных избранников" усмехались или отворачивались.

— Тихо! — проворчал Квант, а его коллега с выпирающим брюхом спросил:

— Какие-нибудь вещественные доказательства вашего родства с господином Лацием Юлисом Агилисом имеются?

— Разумеется, — подтвердила Ника. — Мой отец прислал письма господину Итуру Септису Дауму, его уважаемой матери и сёстрам. Кроме того, он отдал мне свой фамильный перстень.

Она сняла с пояса кошелёк и достала из него золотое кольцо с печатью. Поднявшись на второй ярус скамеек, девушка с поклоном протянула реликвию любознательному сенатору. Тот, бегло осмотрев его, протянул соседу сверху.

— Что скажете, господин Фабр?

Пожилой, сухопарый мужчина с надменным лицом внимательно осмотрел перстень, поднеся его почти вплотную к глазам.

— Работа, несомненно, старинная, и это определённо герб младших лотийских Юлисов.

— Как будто трудно изготовить подделку, — не удержался от комментария Аттил.

Но выступающая уже совершенно определённо чувствовала, что симпатии большинства присутствующих явно на её стороне.

Терпеливо дождавшись, когда сенаторы закончат осмотр перстня, она вернулась на площадку, где застыла в полной готовности отвечать на следующие вопросы.

— Когда вы прибыли в Канакерн, госпожа Юлиса? — поинтересовался кто-то, и услышав дату, удивился. — Вы так много времени провели в море?

— Не совсем, — покачала головой девушка. — Ветер, что вырвал корабль из объятий Змеи, отнёс его далеко на север и пригнал к берегам варваров.

Она рассказала, как хорошо встретили их ганты, и как в благодарность за это господин Картнен спас их женщин и детей.

Ника искренне полагала, что во всей её истории именно эта часть выглядит наиболее неправдоподобной. Однако в Сенате, как и везде в Радле, варварами тоже никто не заинтересовался. Только Валер уже привычно спросил: "Кто это сможет подтвердить?"

Девушке вновь пришлось называть имена мореходов. Дальше всё пошло как по маслу ровно до того момента, когда она заговорила о бродячих артистах.

— Как же друг вашего отца позволил его дочери отправиться в дальний путь вместе с такими плутами и мошенниками? — ожидаемо поинтересовался Аттил.

— К сожалению, господин Картен всего лишь простой смертный, — выдала уже обкатанный ответ рассказчица. — А даже самые умные люди иногда всё же допускают промахи. Во многом я и сама виновата. Желание попасть на родину заставило забыть об осторожности, вот я и уговорила господина Картена как можно быстрее подобрать мне спутников до Империи.