На широкой, отсвечивавшей желтизной глади Лаума появились неторопливо приближающиеся длинные черные черточки. Каждый плот, связанный из толстых, в два обхвата бревен, буксировала нидосская бирема. Двойные ряды весел с каждой стороны корабля синхронно поднимались и опускались в мутные воды Великий реки.

На плотах стояли два больших полотняных шатра и великое множество травяных шалашей, лежали и сидели люди, даже вились дымки костров.

Карахафр знал, что плоты сопровождает важный сановник Джедефмоот, носивший звонкий титул «почетного носителя золотого трона Владыки реки и берегов», а так же являвшийся верховным жрецом столичного храма Птаха. Молодой царедворец приходился племянником верховному визирю и считался очень влиятельным человеком при дворе.

Все это вспомнил седак, рассматривая огненно-красную палатку на втором плоту. Вдруг он вздрогнул от пронзившей его догадки. Небраа вовсе не нужно пробираться в столицу, чтобы передать донос Минхотепа! Существует более простой способ доставить послание во дворец живого бога. Учитывая, чей родственник сегодня прибывал в Абидос. Понимая, что главному инспектору сейчас не до него, помощник старшего писца бросился в толпу ловить разбежавшихся по берегу помощников. Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы злополучный папирус миновал Раату. Судья людей должен сам решить, что с ним делать. Сжечь, спрятать или отправить в Амошкел. А знатный путешественник путь продолжает свой многотрудный путь. Незачем смущать его покой случайными встречами и заботами.

Как и положено отпрыску старшего писаря Уразских каменоломен Раамос имел при себе солидный багаж. Кроме красивого и тяжелого сундука, который несли привязанным к толстому шесту, были еще две наполненные доверху корзины.

Одну из них оставили в Гивре, где внимательный Беснор заботливо ухаживал за раненым Сирзесом, вторую нагрузили на Туптаха. Кроме того, господин сам нес холщовую сумку, расшитую крупным бисером.

Толстый слуга шагал сзади и вздыхал, Александр то и дело поправлял лежащий на плече шест и отвечал на многочисленные вопросы молодого келлуанина, чья любознательность казалась ненасытной.

Они вчера проговорили половину дня, но у него остались вопросы и на сегодня. Бодро вышагивая по узкой дороге, Раамос интересовался, какие звери водятся на родине Алекса? Как там одеваются мужчины и женщины? В каких богов верят в разных землях, где ему случалось побывать? Встречал ли он в своих морских странствиях тех ужасных чудовищ, о которых так любят рассказывать подвыпившие матросы?

Александр почти ничего не знал об Ольвии, кроме названий нескольких прибрежных городов. Поэтому, чтобы не заморачиваться, он пересказал любопытному келлуанину историю своей жизни в империи Тонго.

Но самое большое недоверие у Раамоса вызвал рассказ о снеге. Выросший в краю вечного лета молодой человек не мог представить себе обращенную в камень воду, а тем более скованные ледяным панцирем реки и озера.

Юноша высказался в том роде, что эта байка самая удивительная из всех, которые он когда-либо слышал. Даже шагавший сзади толстяк Туптах красноречиво хмыкнул и пробормотал что-то о пьяных болтунах. Тогда раздосадованный Алекс призвал в свидетели всех богов и богинь, честь воина и посмертное спасение души!

Тут келлуанина проняло. Он долго шагал молча, сведя к переносице тонкие густые брови.

— Господин! — подал голос Туптах. — Разве вода может стать твердой?

Александр так глянул на него через плечо, что тот испуганно втянул голову в плечи.

— Ты видел когда-нибудь, как плавят бронзу?

— Нет, — замялся слуга.

— Камни нагревают так, что они превращаются в жидкость, — наставительно проговорил Алекс. — Потом её заливают в глиняную форму. Жидкая бронза застывает и вновь становиться твердой.

— Как-то один из слуг моего отца ночевал под открытым небом в последний месяц разлива, — сказал Раамос. — Он замерз, заболел и умер. Если на твоей родине так холодно, как ты говоришь, то как там люди живут?

— Нормально, — пожал плечами Александр, в очередной раз поправляя шест. — Носят одежду из шкур животных, а в домах устраивают большие очаги, где день и ночь горит огонь.

Разговаривая, они нагнали вытянувшуюся цепочкой группу келлуан. Два десятка носильщиков тащили на плечах большие плетеные корзины. Впереди шел пожилой мужчина в одежде писца, а позади непринужденно болтали двое стражников с короткими копьями.

— Кто это? — понизив голос, спросил Алекс, которому надоели бесконечные вопросы молодого человека.

Раамос бросил быстрый взгляд и по каким-то признакам сразу определил:

— Слуги храма Мина из Тмуита. Несут какой-то груз в Билд или, может быть, в каменоломни.

Александр удовлетворенно кивнул и вдруг заметил впереди на дороге пузатого ослика с двумя тяжело нагруженными корзинами по бокам.

— Господин, почему у вас грузы переносят люди, а не домашние животные? — он кивнул на приближавшегося ишака.

Раамос смущенно потупился:

— Тут много причин… Ослы появились в Келлуане вместе с армией Ипия Курса. Когда легионы встали гарнизонами от Дельты до Львиного сепа, часть животных оказалась им не нужна. Тогда радлане стали раздавать их тем, кто им помогал.

Алекс отступил в сторону, освобождая проход меланхолически размахивавшему хвостом ослику.

— После того как великий Хотептах I изгнал заморских захватчиков, люди стали мстить предателям, осквернившим славное имя Келлуана!

— И заодно перебили всех ослов! — догадался Александр.

Молодой человек засмеялся.

— Ты угадал. С тех пор прошло много лет, но большинство, по старинке, недолюбливают несчастных животных. Вот почему их так мало.

— Ну, а лошади? — торопливо спросил Алекс. Лучше задавать вопросы, чем на них отвечать.

Раамос посмотрел на него словно фанат «Спартака» на толкиниста.

— Возить грузы на лошадях, все равно, что надевать лучшие драгоценности перед тем, как посетить уборную!

«Вот так сравнил!» — молча вскинул брови Александр.

— За пару лошадей можно купить усадьбу с прудом и садом! — вскричал молодой человек. — Их запрягают только в боевые колесницы, которые считаются лучшим оружием против восточных дикарей. Табунами управляет один из помощников самого великого визиря! Когда рождается жеребенок, его записывают в специальные книги, а пастухи получают особую награду от живого бога.

— Они у вас так плохо размножаются?

— Очень, — вздохнул Раамос. — Я слышал, что жалованье табунщика такое же, как у сотника обычных войск.

Алекс усиленно переваривал полученную информацию, заполняя пробелы своих знаний о жизни Келлуана.

В полдень остановились перекусить в густой тени высокого дерева со странной зонтичной кроной.

Солнце стояло высоко, но удушающей жары не чувствовалось, сменивший направление ветер нес легкую прохладу.

— Алекс, ты вот во многих местах побывал? — вдруг заговорил Туптах, раскладывая на пожухлой траве циновку.

— Был кое-где, — осторожно ответил Александр.

Сидевший, скрестив ноги по-турецки, Раамос как-то странно усмехнулся.

— В каких землях самые красивые женщины? — спросил слуга, доставая из корзины лепешки и лук.

Молодой хозяин рассмеялся и звонко хлопнул себя по ляжкам.

— Туптах самый неутомимый любитель женщин, которых я только знал!

Алекс постарался придать своему лицу задумчивое выражение. Очевидно, желая сподвигнуть его на более развернутый ответ, толстый слуга, положив на циновку бурдюк с пивом, наклонился вперед, и широко распахнув глаза, шепотом спросил:

— Я слышал, что есть народы, у чьих женщин…