— Но, ваше величество, — вновь попытался заговорить Вилит. — Вы могли бы…

— Даже высшие власти не должны вмешиваться в семейную жизнь граждан! — заявила императрица тоном, не терпящим возражения. — Мы обязаны уважать наши законы и обычаи!

Ещё нигде в этом мире Ника не чувствовала себя так легко и свободно, как на "даче" недавно обретённого дядюшки. Даже висящая над душой угроза того, что он может узнать о её письме к императрице, словно бы поблёкла, отступила под обволакивающим ощущением сельской безмятежности и затаилась где-то в глубине сознания.

Девушка вкусно кушала, много спала, часто мылась, до изнеможения тренировалась с кинжалом, занималась гимнастическими упражнениями и даже вспомнила кое-какие танцевальные движения. Погода радовала тёплыми, солнечными днями, позволявшими девушке проводить много времени на свежем воздухе.

Управитель предупредил обитателей имения о том, что племянница хозяина облюбовала лощину у озерка для своих прогулок, и Нику никто не беспокоил, хотя бдительная Риата Лация несколько раз замечала неподалёку рабов из усадьбы: то ли направлявшихся куда-то по своим делам, то ли приглядывавших за госпожой Юлисой. В любом случае, они девушку не тревожили, и та решила просто не обращать на них внимания, вполне понимая тревогу Фрона Беста. Должен же отпущенник знать, где находится и что делает доверенная его заботам родственница покровителя.

Благодушное настроение не омрачил даже некстати зарядивший с утра дождик. Естественно, Ника в этот день никуда не пошла, а завалившись на кровать, взялась за один из присланных тётушкой трактатов. Не будь произведение достославного Растора Кларийского так пропитано духом женоненавистничества, она, скорее всего, заснула бы уже через двадцать минут. Однако, строчки, буквально источавшие высокомерие и спесь, заставляли её пыхтеть, фыркать от возмущения, но упрямо продираться через мутный поток сознания только затем, чтобы узнать: какую очередную феерическую глупость выдаст сей высокоучёный муж?

"Как там пишут в Интернете? — усмехнулась попаданка. — Аффтор жжёт! Можно подумать, сам появился на свет откуда-то из другого места? Ну никак не могло такое глупое и испорченное существо, как женщина, породить столь выдающегося гиганта мысли!"

Тем не менее, она постаралась запомнить несколько наиболее хлёстких выражений, намереваясь при случае блеснуть эрудицией.

Хорошо хоть, погода не испортилась окончательно, и уже на следующий день девушка вернулась в полюбившуюся лощину, с огорчением убедившись, что опасения служанки насчёт обилия комаров начинают сбываться. В воздухе уже плавали стаи этих надоедливых кровососов.

Зная неспешность радланской жизни, Ника надеялась, что неожиданно подаренные ей судьбой каникулы продлятся по крайней мере месяц. Но уже на шестнадцатый день её пребывания в усадьбе управитель передал приказ дядюшки о немедленном возвращении.

— Завтра надо ехать, госпожа Юлиса, — виновато вздохнул толстяк. — Так что пусть ваша служанка вещи собирает.

— А почему так срочно, господин Бест? — с трудом сдерживая дрожь в голосе, спросила девушка, у которой внезапно ослабели ноги, и она про себя порадовалась, что уже сидит на табурете. — Что-то случилось?

— Не знаю, госпожа Юлиса, — развёл пухлыми руками отпущенник, и его обманчиво-добродушную физиономию исказила гримаса самого искреннего и неподдельного огорчения. — Только господин Септис велел не задерживаться.

— И госпожа Септиса ничего вам не говорила? — продолжала допытываться Ника, всё ещё не теряя надежду выяснить хоть какие-нибудь подробности столь внезапного и сильно насторожившего её вызова.

— Так я с ней в этот раз даже не виделся, госпожа Юлиса, — разочаровал собеседницу управитель.

С сожалением вздохнув, та отодвинула тарелку. Недвусмысленное распоряжение регистора Трениума начисто отбило аппетит, и тушёные со свининой овощи, которые она только что уплетала за обе щёки, внезапно показались совершенно безвкусными.

— Вы тоже завтра едете, господин Бест? — спросила девушка, поднимаясь из-за стола.

— А как же, госпожа Юлиса! — вроде бы даже обиделся толстяк. — Господин Септис приказал проследить, чтобы с вами ничего не случилось.

— Да пошлют ему боги долгих лет жизни за такую заботу, — криво усмехнувшись, она прошла в свою комнату, где тяжело опустилась на кровать.

"Неужели узнал о письме? — с возрастающей тревогой подумала Ника, тут же возразив: — Вроде бы слишком рано. Здесь всё так медленно делается… А вдруг? И что теперь делать?"

Не в силах справиться с охватившим её волнением, она встала и принялась торопливо ходить из угла в угол, натыкаясь то на столик, то на сундук, то на табурет. В тусклом свете крошечного язычка пламени, застывшего на кончике носика масляного фонаря, по стенам, сложенным из кое-как обработанных камней, металась её чёрная изломанная тень.

Задев за спинку кровати, девушка зашипела от боли и внезапно успокоилась.

"Ну, и чего ты разбесилась? — мысленно спросила она себя, потирая ушибленное место. — Мало ли зачем я могла понадобиться? Септис что-то говорил о слухах, которые вроде бы вот-вот пойдут по Радлу. Вдруг кто-то важный пожелал взглянуть на внучку казнённого сенатора Юлиса? А удрать всегда успеем, если получится. Вот только кинжалы надо будет надеть оба. Так. На всякий случай".

Эти рассуждения помогли взять себя в руки и обрести душевное равновесие. Так что появившаяся вскоре Риата Лация застала свою покровительницу мрачной, но сосредоточенной. Сидя на кровати, она неторопливо водила точильным камнем по узкому лезвию клинка.

— Мне собирать вещи, госпожа? — втянув голову в плечи, с, казалось бы, забытой робостью пробормотала служанка, глядя в пол. Судя по её виду, она явно чувствовала себя в чём-то виноватой.

— Да, — коротко ответила Ника, осторожно трогая режущую кромку. В своё время Наставник учил, что та не должна быть слишком тонкой.

— Там бельё сохнет, госпожа, — почти шёпотом пробормотала отпущенница. — Его сейчас забирать… Или до утра оставить?

— Ночи тёплые — пусть повисит, — подумав, решила девушка и только после этого обратила внимание на странное поведение собеседницы. — Что с тобой?

— Ой, я уж и не знаю, госпожа, — залепетала та, не поднимая взгляд. — Уж больно скоро господин Септис вас назад потребовал.

— Тебе это тоже показалось подозрительным? — поинтересовалась покровительница, возвращая клинок в ножны.

— Не только мне, госпожа! — шагнув ближе, служанка торопливо заговорила, понизив голос. — Бест с Зетой о чём-то шептались и на меня так нехорошо посматривали…

Она зябко поёжилась.

— Вот батман! — зло выругалась Ника.

Успевшая привыкнуть к этим словам, то и дело срывавшимся с уст госпожи, но ни разу не спросив об их значении, Риата Лация скорбно поджала губы.

— Думаешь, Септис узнал о моём письме императрице? — напрямик спросила девушка.

— Ой, да что вы, госпожа! — испуганно замахала руками отпущенница. — Да сохранят нас небожители от такой беды!

— Значит, и тебе такая мысль в голову приходила, — сделала напрашивавшийся вывод покровительница. — Тогда…

Она на миг задумалась.

— Может, тебе лучше задержаться в имении? Например, заболеть на пару дней? До Радла я и без тебя доберусь. Если там всё в порядке — дам знать. Нет — беги — ты теперь человек свободный.

— Нет, госпожа, — решительно тряхнула отросшими волосами собеседница. — Я с вами останусь.

— Ну смотри, — смахнув набежавшую слезу, Ника отвернулась. — Дело твоё.

Само собой, она вновь очень плохо спала и проснулась в прескверном расположении духа.

Провожать племянницу хозяина вышло всё семейство управителя. Гевия пожелала госпоже Юлисе покровительства богов в дальней дороге, Танар, сын Беста, просто почтительно поклонился, а их матушка сунула в корзину Риаты Лации ещё тёплые пироги.