Путешественница смутилась. Однако вопрос задан, и на него надо отвечать. Помощь сына консула Тренца Фарка может оказаться бесценной. Поэтому лучше не врать. Да и зачем обманывать, если самые важные вещи уже сказаны?

— Он не верит, что дочь могла сама сбежать! — выпалила девушка.

— Поэтому вы обманываете друга своего отца? — криво усмехнулся молодой человек.

«Знал бы ты, сколько этот „друг“ на мне заработает», — мысленно фыркнула Ника, но вслух сказала:

— Я просто не говорю того, о чём он не спрашивает.

— Удобно, — с нескрываемым осуждением буркнул Румс. — Хорошо, я согласен. Завтра в это же время на площади народных собраний. Я вас буду ждать в трактире «Старая амфора».

— Я приду, — облегчённо кивнула спутница.

— И расскажете всё, что знаете о побеге Вестакии, — сурово с металлом в голосе добавил десятник конной стражи. — Потому что если вы и дальше будете от меня что-то скрывать, я вам помогать не буду. Прощайте!

С этими словами он, ускорив шаг, быстро затерялся в редкой толпе. Облегчённо выдохнув, девушка вытерла краем накидки выступивший на лбу пот. Разговор с сыном консула вымотал её ужасно.

«Увиделась, батман, перед отъездом, поговорила», — с грустным раздражением думала Ника, внезапно почувствовав сильнейшую жажду. Пока мило болтала с гусаром, не замечала ничего, а сейчас вдруг во рту пересохло, а язык стал шершавым, как напильник.

— Риата! — окликнула она рабыню, всё так же бесшумно шагавшую за её спиной. — Не помнишь, как пройти к фонтану Трила? Пить хочется — сил нет!

— Так зайдите в трактир, госпожа! — предложила женщина и тут же испуганно поджала губы. Невольники должны лишь отвечать на вопросы хозяев, а не высказывать своё мнение.

— Отличная идея! — обрадовалась путешественница, ругая себя за то, что сама до этого не додумалась. — «Стакан, даже два стакана разведённого вина меня не разорят».

Заведений, вроде того, где Румс Фарк поджидал её возле лавки Ку Лангина, в городе имелось более чем достаточно. Канакернцы любят посидеть вечерком в тёплой компании за кувшином вина и приятной беседой. Ника быстро отыскала полуподвал, из гостеприимно распахнутой двери которого тянуло запахом горелого масла, жареной рыбы, мяса, уксуса и специй.

Поскольку помещение освещалось лишь солнечным светом с улицы и отблесками очага с кухни, девушка какое-то время постояла на пороге, дожидаясь, пока глаза привыкнут к царившему в зале полумраку. Все пять круглых столов оказались свободны. Поэтому неудивительно, что при виде посетителей на круглой физиономии трактирщика новогодним фейерверком зажглась счастливая улыбка.

— Проходите, госпожа, — радушно пригласил он путешественницу. — Что желаете? Есть жареная камбала, суп из мидий, баранина…

— Вина, добрый хозяин, — прервала его гостья. — Хорошего разбавленного вина.

— Какого желаете? — почтительно уточнил толстяк. — Цилянского или Аржейского?

— Давайте цилянского, — решила Ника, рассудив, что пить вино из Империи будет слишком накладно для её кошелька. — И два бокала.

Поклонившись, трактирщик бросил неприязненный взгляд на скромно вставшую к стене Риату, но ничего не сказал.

Промочив горло, девушка принялась пить мелкими глотками, смакуя и в самом деле вкусное, с приятной горчинкой, вино. Подтвердив догадку о бегстве Вестакии и кое-как уговорив Румса не бросать поиски невесты, путешественница сумела заполучить союзника, столь необходимого ей в этом городе. Помощь десятника конной стражи, да ещё и сына консула, может оказаться бесценной. Но если он проболтается Картенам, у неё будут очень большие неприятности. Румс не похож на человека, способного предать. Однако, кто его знает? Чужая душа — потёмки. Только теперь до девушки дошло, что попала в полную зависимость от каприза этого мужчины. Картену она может противопоставить его собственную жадность. Те сапфиры стоят кучу денег. А чем ей защититься от Румса Фарка? Сразу стало очень грустно и обидно за собственную глупость.

«Не за своё дело взялась, — вдруг с горькой ясностью поняла Ника. — Паршивый из меня частный сыщик получился».

Она со стуком поставила бокал на стол, и тут же в голове всплыли слова бабушки, сказанные когда-то совсем по другому поводу: «Попала… дура в колесо, пищи, но беги».

Задумавшись, Ника не заметила, как зал начал потихоньку заполняться народом. Когда за соседний столик с шумом уселась компания из трёх великовозрастных балбесов, поглядывавших на неё с весьма недвусмысленным интересом, девушка подумала с грустью и разочарованием: «Припёрлись. Полдень, наверное? Обеденный перерыв».

Но идти в дом Картенов категорически не хотелось. Да и зачем? Приняв решение, она сделала знак рукой выходившему из кухни хозяину. Посчитав, что посетительница собирается расплатиться, тот подошёл к ней, на ходу поставив миску с варёной фасолью на один из столиков.

— Ты что-то говорил про камбалу? — спросила путешественница, и не дожидаясь многословного ответа, продолжила. — Принеси парочку. Только не очень больших. И лепёшки. Я с собой возьму.

«Гулять — так гулять! — усмехнулась она, отвязывая от пояса тощий кошелёк. — Официант, ещё три корочки хлеба!»

Спрятав рыбу в корзину Риаты, Ника рассчиталась и, привычно попеняв на дороговизну, покинула местный фаст-фут, едва не столкнувшись в дверях со знакомым толстяком. Тот пёр навстречу с такой непреклонной настойчивостью, что девушка, опасаясь оказаться сметённой и затоптанной, торопливо прижалась к стене.

«Бог войны только кишки прочистил, а этот обжора уже торопится набить их снова, — мысленно рассмеялась путешественница, слушая за спиной тонкий, повелительный голос Власта Ригона Трена. — Всё-таки Канакерн только называется городом, а так просто большая деревня».

Прохожих на улице заметно прибавилось. Чтобы лишний раз не раздражать вечно озабоченных канакернцев, Ника отдалась на волю людского потока, направляясь в ту сторону, куда шли большинство горожан, размышляя по пути, куда сходить и на что посмотреть? Впереди мелькнула сиреневая черепица храма Нутпена.

«Можно и туда заглянуть», — без особого удовольствия подумала девушка, вспомнив слова Наставника о том, что очень многие жители Империи и городов Западного побережья привержены показному благочестию.

Но тут до её ушей долетел обрывок разговора двух прилично одетых мужчин, обсуждавших игру актёров на последнем представлении.

«Да я же ещё не видела их знаменитый театр!» — обрадовалась Ника, решив сразу же после принесения жертвы немедленно отыскать местный очаг культуры, о котором так вдохновенно рассказывал Картен.

Расспрашивать дорогу у мужчин она не решилась, а выбрала солидную во всех отношениях даму послебальзаковского возраста, неторопливо вышагивавшую в сопровождении двух рабынь, одна из которых несла на высокой палке квадратный зонтик от солнца.

Совершенно не представляя, как в Канакерне принято заговаривать с незнакомцами на улице, девушка решила воспользоваться опытом мультяшного Мюнхгаузена.

— Не будет ли любезна уважаемая госпожа, — с предельной вежливостью обратилась она к женщине. — Помочь чужестранке, впервые оказавшейся в вашем замечательном городе?

Полное, густо набелённое лицо собеседницы оживилось. Поправив край богато расшитой накидки, она пристально оглядела путешественницу с головы до ног.

Видимо, осмотр её удовлетворил, потому что покрытые яркой помадой губы скривились в гримасе, призванной, очевидно, изображать любезную улыбку.

— Что вам угодно, госпожа?

— Я много слышала о вашем замечательном театре, — разливалась соловьём Ника. — Не подскажите, как до него добраться? Хочу убедиться, что он так же великолепен, как о нём рассказывают.