– С возвращением с того света, Адалрикус! Сегодня я тебя вытянул, а в другой раз может и не получиться. Тебе срочно требуется пересадка сердца.

– Ленц, ты сам хорошо знаешь – у нас закончился донорский материал. Следующая поставка ожидается примерно через неделю. И это в лучшем случае, если, конечно, эти мрази не подведут, – он помолчал немного, восстанавливая дыхание, а после продолжил. – С ними работал Герхард, но последнее время он занимался другим вопросом, не менее важным. Негодяй! – Адалрикус вспомнил, что произошло совсем недавно и лицо его помрачнело.

– Неделю ты можешь не протянуть. Я тебе ещё раньше говорил, чтобы позаботился о доставке донора.

– Что поделать, если я старый дурак.

– Что дурак, так это точно, – усмехнувшись, согласился с ним профессор, – если забыл, что у тебя имеется, как говорится, запасной аэродром.

– Ты о чём сейчас? – не понял своего старинного друга Адалрикус.

– Донор есть, но воспользоваться его сердцем, я не имею права без твоего распоряжения.

– Кто?

– Герхард. Он очень вовремя вернулся на базу. Не удивляйся, я в курсе сегодняшних событий. Он идеально подходит, как донор. Его уже задержали и я, на всякий случай, дал команду от твоего имени, доставить его сюда. Надеюсь, что ты не против.

– Ты правильно поступил, Ленц. После сегодняшнего прокола, нет – предательства, – поправил себя Адалрикус, – он, тем самым, подписал себе смертный приговор. Готовьте нас к операции.

* * *

«Спасибо тебе, Хелен за «последний шанс». Будь счастлива, девочка».

Прикрыв глаза, Герхард представил себя солнцем, раздающим свою энергию страждущим. Как и предупреждала Хелен, процесс тут же пошёл. Герхард буквально физически ощутил, как энергия из него вытекает. Профессор Фейгенбаум склонился над телом донора и осмотрев его визуально, нахмурился. Увиденное ему явно не понравилось. Кожа Герхарда начала изменяться, ссыхаясь и покрываясь глубокими морщинами. Прямо на глазах жизненная энергия покидала организм.

– Что случилось? – спросил Адалрикус, лежавший на параллельном операционном столе, но пока ещё не подключенный к медицинской аппаратуре и имевший возможность видеть крайне обеспокоенное лицо профессора. Ему самому передалась тревога и сердце защемило в невыносимой предсмертной тоске.

– Не волнуйся, всё хорошо, – Ленц Фейгенбаум поспешил успокоить своего старого друга и велел операционной медсестре ввести три кубика спиртового раствора живчика. Профессор решил перестраховаться, боясь, что резкое старение организма, непонятно по какой причине вызванное, может отрицательно воздействовать на сердце донора и навредить ему.

– Ещё два кубика раствора живчика и кубик лайт-спека! Результат не заставил себя долго ждать и кожный покров тела Герхарда выровнялся и порозовел. Процесс пошёл в обратную сторону, Ленц облегчённо вздохнул и попросил медсестру промокнуть выступивший у него на лбу пот. "Солнце", получив дополнительный заряд энергии, утроило и ускорило испускание лучей.

– Не понял…. – растерянно произнёс профессор, видя, как вновь началось старение. Он наклонился над Герхардом и его собственное сердце, едва не выпрыгнуло из груди. Глаза у донора неожиданно широко раскрылись, посиневшие губы растянулись во зловещей улыбке и на последнем выдохе, Герхард произнёс:

– Мир вашему дому….

Очень мощный взрыв в замкнутом пространстве, огненным вихрем, пронёсся, разрывая и сжигая все, что встречалось на его пути. Зона Х в одно мгновение перестал существовать. Стены зон V и Z, под завывания сирен о разгерметизации модулей и боксов, покрылись многочисленными трещинами. Менее всего пострадала лишь подземная часть базы – зона W.

Пост мониторинга, расположенный под землёй, основательно тряхнуло, со стены посыпались мониторы. Свет в боксе померцал, но не погас. Шатаясь и тряся головой, с пола поднялся Арно Питерс. Осмотрелся ошалевшими глазами вокруг, на неровных ногах зашёл в комнатку отдыха и из тумбочки, которая так и осталась стоять, открыв дверцу, достал булку с коньяком. Посмотрел на стеклянные осколки и не найдя целого бокала, махнул рукой. Со чпоком вывернул пробку и приложился губами к горлышку. Выпив за раз грамм сто, отнял от рта бутылку и внимательно прислушался к себе. Вроде полегчало. Вернувшись обратно к столу, проверил, работает оборудование или нет. К счастью, оно не пострадало. Вывел на уцелевший монитор, одиноко висящий на стене, изображения с двадцати наружных камер. Выяснилось, что в рабочем состоянии всего лишь две камеры, но и их ему оказалось достаточно, чтобы понять – от наземной части базы осталось лишь процентов пятьдесят, но это чисто условно. Приблизив картинку, убедился в наличие трещин на поверхностях модулей. И судьба тех коллег, оставшихся в повреждённых боксах, под большим вопросом. Девяносто девять процентов, что произошла разгерметизация и, соответственно, неминуемо споровое заражение. А дальше уже, кому и как повезёт.

Лейтенант вздохнул и, не дожидаясь, появления кого-нибудь из возможно уцелевшего руководства, попытался самостоятельно связаться с центральной базой, расположенной на Внешке, что далеко на востоке Улья. Голосовая связь не работала, быстро набрал текст, добавив к нему скриншоты с камер наблюдения и отправил. Вернулся к ещё полной бутылке и продолжил дальше релаксировать…

Йонас Дитмар устало потёр посеребренные виски и посмотрел воспалёнными глазами на своего помощника, минуту назад подавшего ему распечатанное на листе бумаги текстовое сообщение и скриншоты.

– Карл, что всё это значит?

– Босс, по закрытому каналу связи мы получили подтверждение, что наша западная база Z500 уничтожена процентов на сорок пять. Но, судя по тому, что оставшиеся модули имеют механические повреждения и трещины, не исключается заражение спорами. Какой процент пострадавших и выживших, не известно.

Руководитель центральной, маточной базы на Внешке побарабанил пальцами по столу, размышляя, какое принять решение. То, на котором он остановился, категорически ему не нравилось.

– Что ты сам предлагаешь?

Помощник помялся, но всё же ответил:

– Списать всю базу. Лучше её потерять, чем рисковать занести вирус в наш мир.

– Согласен. Риск слишком велик. Приказываю: отработать по базе ракетами с тяжёлых беспилотников. После перебросить туда группу и всё досконально проверить и, при необходимости, зачистить. Чтобы от портала в наш мир и винтика не осталось.

– Будет сделано, босс! Лично сам с группой отправлюсь и проверю.

* * *

Хелен вышла из портала и помогла спуститься ещё слабо державшейся на ногах Ксанке.

– Только не смотри вниз, – предупредила знахарка девушку и придерживая, провела её возле окровавленных останков Манкурта и частей его плоти, валявшихся на траве. Внезапно Ксанка остановилась, словно вкопанная. При виде распластанного на траве Мирослава и пропитанного кровью камуфляжа на его груди, она побледнела. Ноги у неё подкосились, Хелен успела придержать обмякшее и сразу потяжелевшее тело и смягчила падение на траву. Уложив её, быстро вытащила из чехла фляжку, и сдавив пальцами ей с двух сторон щёки, влила в приоткрывшийся рот, немного живчика. Тоже самое проделала с Мирославом. Наложенную ранее повязку она не стала смотреть, нельзя было терять время. Поднявшись с корточек, выбежала из-за насосной на улицу, но поблизости никого не увидела. Трижды выстрелила вверх из пистолета, привлекая к себе внимание. В этот раз на выстрелы быстро среагировали. Через две минуты показался патрульный джип. Махнув парням рукой, Хелен вложила пистолет в кобуру и побежала обратно. Портал уже не светился. Несмотря на то, что патрульные бывали в разных переделках и многое повидали, обрубок туловища Манкурта шокировал их. Хелен пришлось подгонять парней, чтобы быстрее перенесли Мирослава и Ксанку в джип.

Запыхавшись, в приёмный покой вбежали Белка с Пиратом.

– Что с детьми?! Где они?

Дежурная медсестра не успела ответить. Из кабинета заместителя главного врача госпиталя вышла Хелен. Не обращая больше внимания на медсестру, обеспокоенные родители бросились к знахарке.