До боли сжав зубы, Ника почувствовала, как от этих слов её глаза вновь наполняются слезами. Неужели боги, судьба или ещё кто-то там наверху вновь послали ей человека, кому она сможет доверять?

Убеждённый фаталист, как и большинство его соотечественников, Бар Акций Новум в глубине души считал себя счастливым человеком. Он всю жизнь занимался любимым делом, за которое ему ещё и более чем хорошо платили.

Увлечённый врачеватель постоянно собирал сведения о новых целебных снадобьях и о ранее неизвестных способах лечения разнообразных недугов.

Вот и сейчас он с жадным интересом изучал на днях приобретённый медицинский трактат. Заломивший совершенно несусветную цену продавец, недавно вернувшийся из Нидоса, с пеной у рта уверял, что автор данного сочинения — знаменитый и известнейший на Востоке лекарь, десятки лет обучавшийся в Келлуане и сумевший постичь тайные знания, которые в течении долгих веков тщательно скрывали от непосвящённых маги той древней, полной чудес и загадок земли.

Поскольку многие в Радле знали о страсти охранителя здоровья государыни к новинкам медицины, ему часто предлагали приобрести разнообразные амулеты, рецепты волшебных зелий и свитки с чародейскими заклинаниями, на поверку оказывавшиеся полной чепухой.

Поначалу заподозрив мошенника в этом чрезвычайно болтливом посетителе, заявившемся прямо в его мастерскую в Цветочном дворце, Акций просто вежливо послал его прочь. Однако гость оказался исключительно настырным, зачитав в качестве приманки сначала описание симптомов одной довольно распространённой болезни, всеми авторитетами медицины считавшейся абсолютно смертельной, а потом способ её лечения путём хирургического удаления слепого отростка прямой кишки.

Услышанное настолько поразило врачевателя, что он, почти не торгуясь, отсчитал ужасно довольному произведённым впечатлением продавцу требуемое им количество звонких империалов. И нисколько не пожалел, за день прямо-таки "проглотив" один из трёх составлявших трактат свитков.

Никому ранее неизвестный в Империи Гернос сын Пелия, вполне заслуженно называвший себя "Нидосским", и впрямь оказался великим учёным, знатоком анатомии и фармакологии. Одно его открытие "сонного уксуса", вдыхание паров которого приводило пациента в беспамятство, позволявшее без боли и криков проводить сложнейшие хирургические операции, достойно славы в веках!

Поручив помощнику подготовить ингредиенты, необходимые для изготовления столь полезного препарата, лекарь, предвкушая ни с чем несравнимое удовольствие познания неведомого, взялся за второй свиток, но тут царившую в мастерской благоговейную тишину беспардонно разорвал требовательный стук.

— Ну, что ещё?! — раздражённо рявкнул царедворец, так и застыв с протянутой к стеллажу рукой.

— Господин Акций! — услышал он взволнованный голос Пульчины. — Её величество немедленно хочет вас видеть!

— Что случилось? — вскричал охранитель здоровья императрицы, кивком головы указав встревоженному Крису на дверь.

Тот торопливо отодвинул засов, впустив в зал озабоченную рабыню.

— Государыня плохо себя почувствовала? — деловито осведомился врачеватель, чтобы знать, какое снадобье следует взять с собой прямо сейчас.

— Не знаю, — растерянно покачала головой невольница. — Она ничего такого не говорила. Просто приказала позвать вас, и всё.

Решив, что желание царственной пациентки немедленно видеть своего лекаря, скорее всего, не имеет никакого отношения к её самочувствию, Акций устремился к выходу, бросив на ходу:

— Где её величество?

— В кабинет, — ответила рабыня, торопясь вслед за ним.

На лестнице царедворец резко обернулся и пристально сверху вниз посмотрел на сразу смутившуюся спутницу.

— Ты же знаешь, зачем я так срочно понадобился государыне? Ну, говори же!

— Клянусь Карелгом, мне правда ничего неизвестно, господин Акций! — понизив голос, горячо заверила Пульчита, время от времени получавшая от него мелкие подачки. — К её величеству господин Вул Манин приходил. Но пробыл очень недолго. А как он ушёл, её величество сразу за вами и послала.

"Коскид сенатора Пиромия с самого утра — это не к добру", — с нарастающим волнением думал врачеватель, торопливо поднимаясь по выщербленным кирпичным ступеням.

Как и большинство родственников, двоюродный брат Докэсты Тарквины Домниты предпочитал лишний раз не афишировать связь с опальной императрицей. Очевидно, произошло что-то из ряда вон выходящее, если сенатор рискнул прислать в Цветочный дворец не раба-посыльного, а одного из своих самых доверенных приближённых.

Понимая всю бесполезность гаданий о том, какие ещё неприятности послали небожители его царственной возлюбленной, лекарь решил просто набраться терпения. Сейчас он всё узнает.

Старательно удерживая на лице сосредоточенно-задумчивое выражение, вельможа, проследовав по крытой галерее, добрался до маленькой двери, украшенной резьбой и ярко начищенными бронзовыми накладками.

Сопровождавшая его невольница остановилась в трёх шагах и застыла в ожидании, почтительно склонив голову.

После первого же удара костяшками пальцев по гладкому дереву изнутри явственно донеслось сдержанное.

— Заходи, чего ждёшь?

Сердце Акция тревожно ёкнуло.

Последний раз царственная пациентка обращалась к охранителю своего здоровья так фамильярно, когда узнала о желании принца Вилита взять в жёны племянницу регистора Трениума. Видимо, сегодня она узнала какую-то столь же потрясающую и скорее всего такую же неприятную новость.

Мысленно воззвав к своему покровителю и пообещав Пелксу щедрую жертву, лекарь шагнул через порог, тут же наткнувшись на жёсткий, неприязненный взгляд императрицы.

Упираясь локтями о стол и подавшись вперёд, Докэста Тарквина Домнита буквально буравила его прищуренным глазами из-под сведённых к переносице аккуратных бровей.

— Звали меня, ваше величество? — кланяясь, спросил врачеватель.

— Я хотела сообщить вам, господин Акций, что Сенат наконец-то получил письмо из Канакерна, — несмотря на переполнявший его яд, голос государыни казался обманчиво спокойным, но ухо опытного вельможи уже ясно различали в нём глухие раскаты стремительно приближавшейся бури. — В этом славном городе никто и никогда не слышал о Нике Юлисе Террине, внучке сенатора Госпула Юлиса Лура!

Не в силах больше сдерживать переполнявшую её ярость, женщина проорала последние слова, завершив короткое, прочувственное выступление пронзительным визгом, и, схватив со стола серебряный стаканчик, швырнула его в лицо ошарашенному умопомрачительным известием любовнику.

Опомнившись в самый последний момент, тот всё же попытался увернуться, но тут же зашипел от боли, схватившись за ушибленное предплечье.

Драгоценный сосуд покатился по ковру, а хранившиеся в нём очищенные перья разлетелись по комнате белой стайкой.

— Ты хоть понимаешь, тупой недоумок, что наделал? Из-за тебя, старый дурак, мой сын едва не женился на самозванке священным браком, навсегда опозорив себя, меня, государя и весь род Тарквинов! Да над нами не только вся Империя, весь мир бы ржал! А это же ты, недоносок лысый, уговорил меня послушать Вилита и рассказать мужу о той беспутной девке! Заболтал меня своей чушью о каком-то там сыновнем доверии, горшок дряхлый, и выставил меня перед всем Радлом полной дурой! Ты хоть представляешь, неблагодарный тупица, как сейчас разозлится государь?! Что после этого он подумает о своей законной жене? То, что она настолько глупа, что не в состоянии отличить самозванку от аристократки!!! А мы с ним впервые за столько лет нормально поговорили! Он же сам… Сам пришёл со мной посоветоваться! Ты хоть понимаешь, гусь ощипанный, что это для меня значит?! Государь даже согласился провести помолвку здесь, в Цветочном дворце! Я уже стала надеяться когда-нибудь вернуться в Палатин. И я бы вернулась, если бы не послушалась тебя! Это из-за тебя все мои надежды рухнули в Тарар! Я же, как последняя торговка на рынке, расхваливала Константу твою самозванку! А он никому не простит посягательств на честь нашего рода и опять вышлет меня из столицы!