Ждан быстро перевёл огонь пушек на две группы всадников, попытавшихся добраться до уральцев, за считанные секунды, тремя нестройными залпами пушкари рассеяли компактные отряды кочевников на мелкие, беспорядочно бегущие мишени. Степняки, пытаясь спастись от смертельных залпов, топтали своих пеших союзников, торопясь убраться от картечи, и попадали под выстрелы крепостных пушек, которые били без перерыва, добавляя паники. Не успели кирасиры Сысоя завершить свой смертельный круг, вытаптывая угорскую пехоту, как из ворот крепости вышли бражинцы, расстреливая врага из ружей и револьверов.

Ополченцы бегом перетаскивали попарно пушки, выискивая новые цели позади крепости, Ждан и Белов командовали пушкарями, остальные россохцы двигались позади, не забывая вязать пленников. Несколько попыток угров организоваться в группу были пресечены картечью практически в упор. Через четверть часа сражение превратилось в избиение мечущихся по полю угров. После двух кругов зачистки Сысой разделил всадников, направив группу по просеке к Выселкам – добивать отступавших, вернее бегущих врагов. Второй отряд поскакал дорогой вдоль реки Бражки, куда успели уйти сотни три северных угров.

Дальше было неинтересно: грязная бойня, в которой уральцы добивали тяжело раненных врагов без всякой жалости, вязали пленных и расстреливали пытавшихся сопротивляться. Белов с Третьяком организовали тушение пожаров, охвативших практически весь Бражинск. Вечером, на пепелище, дымившемся едкими струями, Третьяк рассказывал недолгую историю недельной осады города.

Первые попытки захвата города уральцы отбили без труда, выкашивая просеки в рядах наступающих врагов картечью из пушек. Однако подстрекаемые шаманами, угры плотно осадили крепость, засыпая её горящими стрелами. Три дня горожанам удавалось сдерживать пожары, благо на территории города били три родника и воды хватало.

Тогда шаманы устроили камлание, затянувшееся на сутки, после которого дома в крепости стали вспыхивать сами, без всякой причины. Эти пожары уральцы сдержать не смогли, даже освящённая в храмах вода помогала плохо, не хватало людей тушить горящий город и одновременно отбивать вылазки врага. Несколько семей задохнулись прямо в горящих домах, если бы не помощь, через два-три дня Бражинск выгорел бы дотла. Да и так, половина города напоминала о себе сиротливо стоявшими печами.

Вовремя, ой, как вовремя, пришла помощь, уральцы, задыхавшиеся в сгоревшем городе, собирались выходить на поле, принимать последний бой. На открытом пространстве, при таком численном перевесе, остаться в живых уральцам шансов было мало.

…– Смотри, – Белов отметил остро отточенным карандашом из последних запасов точку на карте Прикамья, срисованной с настоящей, из Большой Советской Энциклопедии. Жаль, масштаб мелковат, но достоверность географии важнее. – Здесь нашли моего земляка, Фёдора Васильевича. Вот здесь наш Бражинск. Оба мы попали в эти места одновременно, не буду говорить, почему. Но! Если попали мы, то мог попасть ещё кто-либо из моих сородичей?

– Наверно, – кивнул Сысой, терзаясь в догадках, чего нужно учителю.

– И, как я думаю, моих земляков нужно искать по двум направлениям. – Отставной подполковник воткнул в отметку Бражинска циркуль и обвёл окружность, с радиусом до места появления Попова. – Вот по этой окружности надо внимательно прочесать все леса, расспросить всех жителей, не появлялся ли кто восемь лет назад, или какие вещи непонятные находили? Понял?

– Теперь понял, – облегчённо вздохнул командир отделения, насчитывающего больше двадцати бойцов, вместе со стажёрами. – Не сомневайся, учитель, проверим каждый кустик и все селения.

– Кроме того, возможно появление моей, так сказать, родни, по этой линии, на любом расстоянии. – Белов провел по линейке прямую через две обозначенные точки. Линия уходила почти строго с запада на восток, от Булгарского царства до Зауралья. – По этим направлениям тоже отправь людей, лучше после таяния снега. Пусть проверят всё на расстоянии, скажем, до трёхсот километров от Бражинска.

– Сделаем, командир!

Преследовать отступавшего врага уральцы не стали, не было сил. До холодов оставалось совсем немного, выжившие спешно отстраивались. Меньше всего пострадал Прииск, куда угры подошли поздно, он пробыл в осаде всего две недели. Все остальные селения – Выселки, Пашур, Виляй, Вишур и другие – сгорели, а жители едва успели скрыться в лесу, оставшись без домашнего скота, съеденного начисто, и имущества.

Четыре сотни пленных угров валили лес, уральцы спешили отстроиться до холодов. Пароходом из Соли-Камской привезли слюду для окон, часть пленных дружно штамповали кирпичи для печей. К удивлению Белова, дома вырастали за пару дней, к середине ноября все уральцы жили в тепле и под крышей. Пришёл черёд мастерских и подсобных помещений, в том числе и для пленников, их решили отпустить не раньше чем через три года, в зависимости от работы. Полностью восстановили разрушенное и сгоревшее хозяйство уральцы к концу января, уже восьмого года жизни Белова в этом мире.

Только тогда он разрешил Сысою и Кудиму рейд возмездия, сначала на юг, проверенной дорогой. Сорок всадников с тремя пушками управились за неполный месяц, безжалостно истребили всех шаманов южных угров, сожгли их жилища. Теперь уральцы даже не заговаривали о союзе, расстреливали каждого, кто пытался сопротивляться. Из набега командиры привезли двести подростков на санях, полторы сотни женщин пришли сами, вдовы погибших и жёны пленников. Они предпочли уйти с победителями, которые обещали жильё, работу и питание даже вдовам, нежели оставаться на голодную смерть, неминуемую без мужей. Эти сто пятьдесят семей быстро влились в общество уральцев, к лету семейные пленники уже не помышляли о возвращении в прежние роды, искренне считали себя уральцами. Они отстроили дома по уральскому образцу, с печами и двойными рамами, намереваясь после трёх лет отработки остаться. Со своим пофигизмом угры легко приспосабливались к резким поворотам в судьбе, не теряя природного оптимизма.

Вылазка на север затянулась до двух месяцев, но уральцы были обязаны себя обезопасить. Туда в конце февраля отправился сам Белов, в сопровождении дружинников. Все сожжённые угорские селения, союзные уральцам, к тому времени отстроились и были обнесены частоколом. С собой уральцы везли отряд пушкарей с четырьмя орудиями, его оставили гарнизоном в самом северном селении. Теперь не могло быть и речи о содержании дружины за счёт Белова. Закончилась эпоха добровольности, на все угорские селения налагалась небольшая дань по содержанию пушкарей, их обустройство и прокорм. Со старостами, предавшими уральцев, не стали церемониться, час на сборы семье и на санях в Уральск, оттуда караван «ссыльнопоселенцев» уже в марте отправился за Урал, искупать вину работой на рудниках и в мастерских. Все административные дела немного задержали отряд уральцев, но северные угры всё равно проворонили приближение мстителей.

Пленники давно рассказали и нарисовали, в силу своих способностей, все становища и дороги к ним, с подробным описанием жителей и выживших шаманов с их привычками. Уральцы передвигались быстро и беспощадно уничтожали шаманов вместе с прислужниками и помощниками. По отработанной схеме детей старейшин и большинства жителей забирали в заложники, а сами жители обязывались к дани на содержание гарнизона крепостей и к вире. За всё – за набег, за убитых и раненых людей, за уничтоженное имущество уральцев, за потраченные нервы, в конце концов. После поголовного истребления шаманов во всех родах, воевавших с уральцами, оставшихся в живых старейшин родов уральцы обязали к концу лета отстроить четыре крепости на верхней Каме и её притоках. Подробное описание и размеры крепостей вместе с необходимым строительным материалом и припасами старейшинам вдолбили в головы и нарисовали на бумаге. К началу строительства все роды обязались за зиму подготовить необходимое количество брёвен, а после половодья уральцы прибудут для контроля сами. Рейд дружины, жёсткое подавление любого сопротивления, безоговорочное превосходство огнестрельного оружия, особенно пушек, над стрелами и копьями аборигенов, дали свои результаты. Ни в одном роду возражений не возникало, особенно после предупреждения Белова: