С высоты птичьего полёта столица Радланской Империи напоминала вытянутый с юго-востока на северо-запад овал, разделённый на две неравные части полноводной Флуминой.

Светло серыми пятнами выделялись замощённые каменными плитами площади пяти форумов со статуями и портиками, храмами и базиликами. По сторонам от них, как правило, ближе к городским укреплениям, черепичные крыши больших многоэтажных домов тоже сливались в сплошной тёмно-коричневый ковёр, испещрённый чёрными ниточками извилистых улочек и запутанных переулков. Лишь Орлиная дорога давала возможность оценить перспективу и размеры Радла. Именно на ней в праздничные дни горожане имели возможность в полной мере любоваться на пышные шествия, устраиваемые императором или жрецами многочисленных богов. Здесь же встречали вернувшихся с победой военачальников и иноземных послов, демонстрируя варварам величие и мощь Империи.

Очень любившие подобного рода зрелища радлане заполняли не только центральный "проспект" города и окрестные переулки, но и высовывались из многочисленных окон. Хозяева комнат брали немалые деньги с желающих поглазеть на красочные процессии сверху. Самые бедные и отчаянные забирались на крыши домов, построенных настолько тесно, что казалось, между ними совсем нет свободного пространства.

Однако, несмотря на почти миллионное население и частую застройку, в столице хватало и зелени. Причём не только во внутренних двориках богатых особняков, где наличие цветов считалось обязательной демонстрацией художественного вкуса и состоятельности хозяев. Кое-где ещё сохранились деревья, росшие здесь с незапамятных времён и не попавшие под топор до принятия императорского указа, запрещавшего рубить их без самой крайней необходимости. Во многих местах торчали кусты из тех особо упорных пород, что норовят вырасти где только можно, невзирая на крайне скудную почву и суровые условия.

Кроме этих жалких представителей растительного мира, в Радле имелось несколько зелёных массивов, наиболее древним из которых считалась священная роща возле святилища Сенела, а самым обширным, несомненно, являлись императорские сады, разбитые по приказу Константа Тарквина Лаврия на месте усадеб заговорщиков, казнённых в самом начале его блистательного правления.

К сожалению, рядовым горожанам не так часто выпадала возможность побродить по тенистым садам, отдохнуть на мраморных скамейках, полюбоваться на расставленные среди зарослей скульптуры и постоять на берегах тихих, задумчивых прудов.

Многотрудное служение сразу трём богам — покровителям города, чьи храмы расположились под одной крышей в святилище Сенела, требовало от жрецов особенно углублённой сосредоточенности, которой явно мешала праздношатающаяся публика. Вот почему ворота в окружавшей священную рощу ограде открывались для свободного доступа всех желающих всего лишь несколько раз в год.

На территорию императорских садов простых людей пускали гораздо чаще, несмотря на то, что там расположился ещё и Цветочный дворец — комплекс зданий, изначально построенный как летняя резиденция государя. Но чаще всего там проживала впавшая в опалу законная супруга Константа Великого, последние годы встречавшаяся с ним только на официальных мероприятиях. Дабы не ссориться с её влиятельными родственниками и не ставить под угрозу спокойствие государства, император не рискнул лишать титула мать наследника престола, хотя и свёл её влияние на политику Радла к минимуму.

Несмотря на возраст и семейные неурядицы, Докэсте Тарквине Домните удалось сохранить остатки былой красоты и природного очарования. Однако прожитые годы давали о себе знать, и услуги хорошего лекаря требовались всё чаще. Ещё в те благословенные времена, когда она жила в Палатине вместе с царственным супругом, деля одну спальню на двоих, охранителем её здоровья стал опытный, отлично знающий своё дело врачеватель — Бар Акций Новум, уже тогда растерявший значительную часть своей когда-то пышной шевелюры.

С тех пор прошло уже немало лет, но, несмотря на все невзгоды и опалы, лекарь остался в числе немногих не покинувших государыню придворных, сделавшись поначалу одним из ближайших наперсников, а потом и единственным любовником царственной пациентки.

Имея неоднократную возможность убедиться в его преданности, Дакэста Тарквина Домнита стала откровенно рассказывать врачевателю не только о своём самочувствии, но и о терзавших душу переживаниях, не скрывая ничего, кроме сугубо политических тайн, в большей степени касавшихся родственников, чем её саму. Впрочем многое повидавший Акций и сам не слишком-то стремился узнавать чужие секреты, прекрасно понимая всю опасность подобной осведомлённости, предпочитая оставаться просто лекарем и возлюбленным.

Поскольку двор фактически брошенной мужем императрицы не отличался ни пышностью, ни многолюдством, нравы здесь царили гораздо более свободные и раскованные, чем в Палатине — официальной резиденции Константа Тарквина Лаврия, ещё при жизни удостоившегося от своих подданных прозвища: "Великий".

Если охранители здоровья государя появлялись перед ним только и исключительно по требованию своего изрядно постаревшего пациента, предпочитая лишний раз не попадаться ему на глаза, то Акций очень часто составлял компанию скучающей императрицы.

Вот и сейчас, не получив каких-либо особых указаний, лекарь явился к завтраку Докэсты Тарквины Домниты не только за тем, чтобы узнать о самочувствии, но и разделить с ней трапезу.

На Великую равнину пришло лето. Потеплело настолько, что пищу стало гораздо приятнее принимать в угловой летней столовой, где вместо двух стен стояли каменные колонны, и открывался прекрасный вид на цветущий сад, расположенный между двумя корпусами дворца.

Как правило, кроме самой государыни и врачевателя, за столом присутствовали кто-то из придворных дам и младший сын императрицы. Всё ещё оставаясь завидным холостяком, Вилит Тарквин Нир проживал с матерью, деля с ней бремя опалы, но, кажется, не испытывая от этого никаких неудобств.

Как и большинство его сверстников из знатных радланских родов, принц любил шумные дружеские пирушки, шатался по публичным домам, посещал призовые игры и гонки колесниц, впрочем, всегда находя в себе силы вовремя остановиться и не проигрывать слишком много.

Подобного рода разгульную жизнь он вёл только в столице, где в последнее время бывать ему приходилось не так уж и часто. Государь то и дело отсылал супругу куда-нибудь подальше от Радла: то в Пинер купаться в море и любоваться его просторами, то поправлять здоровье в Галайскую долину, то на юг к родственникам. И Вилит, как любящий сын, не обременённый собственной семьёй, отправлялся с матушкой, по мере сил скрашивая её одиночество.

Не увидев его за столом, Акций поначалу решил, что принц просто отсыпается после каких-нибудь ночных похождений, поскольку тот с друзьями ещё вчера утром, взяв лошадей, покинул Цветочный дворец, отправившись на поиски приключений.

Однако вспомнив некоторые недавние события, лекарь почувствовал лёгкое волнение. Не решившись беспокоить о чём-то задумавшуюся императрицу, лениво ковырявшуюся ложкой в тарелке с разваренным горохом, врачеватель, подавшись вперёд, шёпотом спросил у возлежавшей поодаль придворной дамы: