– Да пошёл ты в задницу, – выступил навстречу местному робин гуду бывший сыщик, порядком уставший от непрошеных гостей за плавание. Если так проходит каждый купеческий рейс, нужен особый склад характера для занятий торговлей. – Даю пять минут, чтобы вы свалили отсюда по-быстрому, иначе мы ваши вещи отберём.

Белов не интересовался, поняли аборигены слова «пять минут» или нет, сейчас он был готов перестрелять их всех, наплевав на последствия. Преступники часто бывают неплохими психологами, его состояние главарь понял, решив проверить «на вшивость», насколько реальны угрозы торговца. По его знаку трое самых шустрых разбойников вышли вперёд, деловито подошли к лодкам, попытались вытащить тюки с грузом. Раздражённый сыщик понял, что их проверяют, и ответил максимально жёстко: тремя выстрелами из револьвера уложил троих наглецов на землю. Одному пуля разбила череп, двое других стонали, катаясь по земле.

– Ещё надо? – демонстративно направил револьвер на главаря Белов. – Проваливайте быстро, считаю до трёх.

Один из соседей главаря дёрнулся навстречу, но был отброшен выстрелом, а ствол револьвера снова глядел на главаря. Остальные уральцы тоже направили ружья на бандитов, выбрав свою мишень. Такие действия стали весомым аргументом, разбойники моментально скрылись в зарослях, подобрав своих раненых и убитого. Ирбис скользнул за ними в заросли, ночная охрана была гарантирована. Протоку уральцы выбрали по указанию трёх казар, решивших добираться до Усть-Итиля вместе с ними. На них и подумали, отбившись от местных бандитов, что те подставили их специально. Только здравый смысл и заступничество Белова спасло недавних пленников от тяжёлой участи.

– Ну, утопите вы их, – убеждал уральцев и варягов сыщик, – а кто нас дальше поведёт. В протоках мы неделю и больше плутать будем, казары обещали к завтрашнему вечеру в Усть-Итиль добраться. Потерпите сутки, лучше за казарами присмотрите, чтобы не сбежали.

Ночевали спокойно, вечером следующего дня действительно добрались до предместий Усть-Итиля, где распрощались с проводниками-казарами. Выбрав небольшой пустырь, уральцы разбили стоянку, намереваясь заняться всеми делами по обустройству с утра.

Ждан с тоской посмотрел в окно. Унылый, моросящий дождь шёл третий день, настроение соответствовало погоде. Прошло больше месяца с отправления уральского торгового каравана в Булгарию и дальше на юг. Первые новости, приходившие по реке, радовали. Договор с Булгарией, снятие блокады, торговцы просто хлынули в Уральск. За один месяц уральцы обменяли товара столько же, как за всё прошлое лето, кузнецы не успевали, работали допоздна, радуясь спросу. Кудим запасся зерном, сеном и необходимыми для дружины товарами на два года вперёд, радуясь, что может одеть и вооружить двести дружинников, если понадобится.

Такие же запасы сделали Влад, Ойдо, оставленный комендантом Бражинска; уральские торговцы тоже запаслись необходимым на год, распродав всё, что смогли. К началу осени все уральцы, включая новоприсоединённых жителей Сулара, заработали больше, чем за прошлое лето, сделали все запасы на зиму и стали ждать возвращения своего старейшины. Каждый торговец, приплывший из Булгарии, тщательно расспрашивался о новостях, не было ли слухов от казарских купцов, не приходили ли иные вести из Усть-Итиля. Никаких новостей не было последние две недели, именно тот срок, когда должны были вернуться уральцы, как обговаривали сроки при планировании плавания. Обеспокоенные руководители Бражинска и Уральска собрались вместе, из женщин были Влада и Алина.

– Что делать, если они не вернутся, – пробормотал Ждан, – плыть за ними сейчас или весной?

– Конечно, весной, – в комнату вошла Алина, перебравшаяся в Уральск, в домик, отстроенный внутри крепости. – Белов выберется из любой опасности, но могут сломаться пароходы или утонуть. Нам надо за зиму отстроить ещё три вооружённых парохода, на них весной я поплыву за мужем.

– Правильно говорит женщина, – из кресла возле камина отозвался Кудим, – командир выберется из любой передряги, ты вспомни его зверушек и его умения нырять, драться, стрелять. Командир не пропадёт, наша задача сохранить Уральск и Бражинск.

– С этим хуже, – продолжил разговор Силя, – по моим данным, два рода сговариваются захватить Бражинск. Один, кстати, твой род, Ждан. Или некстати, как правильно, не знаю. Что будем делать, разбежимся по родам или останемся уральцами?

– Тебе легко говорить, твоего рода всего-то полсотни человек, – заскрипел зубами Ждан, – а в моём роду одних воинов четыре сотни. Да не могу я воевать против своих родичей.

– А мы кто тебе, – вскрикнула Алина, – не родичи? Белов тебе тоже никто? И его дети тебе никто?

– Я понимаю Ждана, – заговорил обычно отмалчивающийся Третьяк, – против своего рода не пойдёшь. Но все наши родичи присягали Белову, значит, и его детям. Что теперь получается, если наш старейшина вдруг погибнет, Бражинск с Уральском разграбят? Все наши мастерские и машины разберут?

– Нам опять в землянки перебираться, а детям нашим в лесах от варягов и купцов прятаться? – возмутилась Алина. – Никуда я не уйду, а отдадите город своим родичам, из ружья буду одна отстреливаться.

– Лучше я на все свои товары казар найму или ещё кого, но города не отдам никому. Наши это города, уральские, – не выдержала Влада, – нашим детям они останутся, никаким родичам не отдам.

– Да согласен я с вами, – повысил голос Ждан, – а как родичам откажу, коли потребуют вернуться в род? Сами-то вы сможете своим родичам отказать?

Молчание, воцарившее в комнате, наглядно показало правоту Ждана. Каждый из уральцев на минуту задумался и представил старейшину своего рода, требующего возвращения всех родичей, и не смог найти аргументов для отказа. Всё понимали умом уральцы, но впитанное с молоком матери подчинение интересам рода и лично старосте рода сводило на нет любые логические аргументы. Пока они жили с Беловым, все вопросы иерархии подчинения были понятны и просты. Белов – главный старейшина над всеми уральцами, все старосты родов принесли ему клятву верности, поэтому надо выполнять все его указания. Сейчас главы уральцев нет, чем и воспользовались старейшины родов, стремясь урвать кусок пожирнее, пока не растащили два городка соседние роды.

– У меня в дружине пять сыновей только угорских старейшин, – грустно улыбнулся Ждан, – да семь племянников и внуков славянских старейшин. Как они против своих отцов и дедов пойдут?

– Так же, как и мы, – решительно встал Кудим, – я своему старейшине рода ничего и никого не отдам. Сколько они вытаскали чашек и ножей у молодых, когда в гости приезжали? Дай им волю, мы с вами все голыми останемся, а наше оружие и доспехи отдадут старикам, которые и стрелять не умеют. Зато по старшинству. Нет, я останусь в городе, и мои ребята останутся, нечего нам в старых родах делать. Это здесь мы воины и мастера, которых уважают и боятся, а в своих родах мы всё ещё младшие родичи, нам даже на общем собрании слова не дадут сказать.

– Предлагаю завтра с утра собрать всю дружину, мастеров и женатых горожан, имеющих оружие, – подал голос Сурон, – проведём молебен о возвращении Белова, затем прилюдно поклянёмся в верности уральцам и уральским городам. Каждый день во всех храмах будем эти молебны повторять, боги нас услышат. Что же касаемо ваших родичей, зовите меня для разговора с ними. У меня в этих краях родичей нет, смогу отказать всем.

Следующим утром на центральной площади Бражинска с трудом вместились многочисленные жители города. Священники отслужили молебен во имя скорейшего возвращения Белова и всех, кто с ним. Уральцы дружно подпевали, желая возвращения старейшины, с ним придёт желанное спокойствие и уверенность. Затем священники пошли по рядам жителей принимать клятву уральским городам и верности уральскому роду, не забывая напоминать дружинникам и горожанам, что все они отныне уральцы и старейшины их родов давно поклялись в верности уральцам, поэтому силы над ними не имеют. Очень к месту пришлась выдержка о товариществе из «Тараса Бульбы», год назад ассимилированная к действительности Беловым. Многие не сдержали слёз, когда повторяли слова великого русского писателя, примеряя каждую фразу к себе.