– Благословите, боги, на добрую торговлю. Особенно с чужаком Беловым. Дайте мне силы и удачу, я в долгу не останусь. Буду торговать с Беловым по совести, зла против него не творить.

Намереваясь обернуться за жерновами в два-три дня, чтобы успеть до посадки подсолнухов и сеяния ярового клина из купленного у аборигенов зерна, Белов рано утром отплыл вниз по Бражке, на корме лодки стоял лодочный мотор, в запасе была канистра на десять литров. Прошлогодние мучения при подъёме по реке Сиве против течения он повторять не собирался, тем более что не окончившееся половодье обещало превратить подъём против течения в тяжёлый труд. Потому рискнул использовать остатки бензина, нежели мучить себя несколько дней, благо весенние полевые работы были успешно проведены. В половодье река текла быстро, уже к обеду он добрался до Сивы, надеясь заночевать в Тывае у родни. На излучине реки подплыл к зарослям ивы, откуда послышался негромкий окрик.

– Дядя Белов, дядя Белов, – из-за кустов показался мальчишка из Тывая, – не плыви туда, на нас людоловы напали.

Он причалил к берегу, где уже собрались семеро ребятишек и три девушки из Тывая. Путая славянские и угорские слова, они рассказали, что вчера вечером на Тывай напали вооружённые люди, которые всех стали убивать и связывать, взрослые выгнали детей на улицу и велели им бежать к Белову, сами в это время пытались задержать нападавших. Что происходило дальше в Тывае, ребята не видели, ночь и всё утро они шли вдоль реки. Со слов ребят, нападавших было два десятка, но бывший опер знал, как преувеличивают число преступников потерпевшие, поэтому взял наиболее вероятную численность разбойников не более десяти человек. Он выспросил ребят – оказалось, луков и самострелов у нападавших никто не видел, была возможность справиться с ними с помощью карабина. Белов оставил ребятам все запасы еды и тёплой одежды, велел идти вдоль реки вверх, добираться до его дома, а сам быстрым темпом стал спускаться вниз по течению, внимательно оглядывая правый берег.

В полукилометре от Тывая он привязал лодку в густом ивняке и, с карабином в руках, осторожно подобрался к селению, прячась в кустах. В селении было непривычно тихо, не лаяли собаки, не кричали ребятишки. Почти все двери в домах и сараях были сорваны, с уличных очагов исчезли два больших медных котла. После получаса наблюдения Белов пришёл к выводу, что в Тывае никого нет. Он быстро оглядел берег Камы, ни одной лодки не было, ни чужой, ни тывайской. Уже более уверенно он начал обходить жилища, в которых действительно никого не оказалось. Живых. Восемь мёртвых стариков и старух лежали в своих домах. Всё ценное из селения исчезло, только просыпанные сушёные грибы говорили о том, что люди здесь жили совсем недавно. Белов начал обходить по спирали поляну вокруг селения, осматривая следы в поисках вещей или трупов, нашёл два трупика собак и протоптанную тропинку к берегу, где пленных вели к лодкам. Не найдя никого, он стал громко кричать, называя имена жителей Тывая, надеясь, что ещё кто-нибудь убежал и прячется неподалёку.

Догадка оказалась верной, вскоре к нему подошёл мальчишка лет четырнадцати, которому Белов рассказал, что встретил по дороге ребят с девушками. Узнав мужа своей односельчанки, подросток свистнул, обернувшись к лесу, крикнул что-то по-угорски. На его вызов из леса прибежали ещё двое мальчишек помладше. Пока они добирались до селения, Силя, как звали подростка, рассказал, что нападавшие отплыли накануне вечером вниз по Каме, на трёх больших лодках, всех пленных тывайцев и награбленное имущество увезли с собой. Самое неожиданное, что в лесу мальчишки прятали раненого Ойдо, который пытался драться с нападавшими, получил несколько ранений и смог убежать в лес. Белов немедленно побежал к лесу, где лежал раненый.

Ойдо лежал возле самой опушки, под липой. Белов быстро вынес его на свет и осмотрел раны. У охотника была ссадина на голове, судя по мутному взгляду, сотрясение мозга, перелом правой руки, остальные ушибы и синяки опасности не представляли. Ойдо узнал Белова, пытался что-то рассказать, но говорил бессвязно и непонятно. Ребята помогли уложить сломанную руку угра в лубки, перевязать открытые рану на голове, затем перенёсли Ойдо в дом. Уже смеркалось, ночевать придётся в селении, ночи по-весеннему холодные. Ребята натаскали дров, и уже в сумерках все собрались в жилище Ойдо, сели возле разожженного очага. Силя, дополняемый всеми подростками, рассказал, как происходило нападение. Нападавших было действительно всего двенадцать человек, все в бронях и шлемах, с дубинками. Они напали на селение с двух сторон, по двое врывались в дома и вязали взрослых и старших детей, малышей просто запирали в жилище. Все мужчины пытались сопротивляться, их быстро оглушили и связали, только Ойдо удалось вырваться и убежать. Бежать пытались многие, но всех женщин догнали, только мальчишкам удалось скрыться. Потом нападавшие связали за ноги по два человека и заставили их носить вещи на берег, где грузили в три большие лодки. Погрузили практически всё имущество небольшой общины, от сушёной рыбы и пойманных собак до шкурок, приготовленных на продажу, и одежды. На каком языке говорили нападавшие, детишки не поняли, возможно, по-славянски, хотя некоторые слова были совсем непонятными. Лодки уплыли по течению Камы задолго до темноты.

Белов сидел и слушал рассказы ребят, прикидывая, что можно сделать. Гнаться с утра за разбойниками, с отставанием в двое суток, бесполезно. Не зная никого в лицо, мальчишки в этом не помощники, они видели всё издалека, никого из нападавших не узнают. Одна надежда на Ойдо, но он в плохом состоянии, нуждается в лечении, это около двух недель, не меньше десяти дней. Да, шансов догнать пленённых тывайцев будет меньше, зато появятся реальные приметы нападающих, по ним можно попытаться отыскать разбойников, а там и пленных. Надо полагать, что людоловы не из Москвы приплыли, и не из Астрахани, а гораздо ближе. Впрочем, какая Москва и Астрахань, сейчас таких городов ещё и нет. Белов решил утром отправляться домой, с этими мыслями и задремал на полатях.

Утром пришлось задержаться для устройства похорон убитых стариков, которых хоронили по-славянски, на костре. Для костра раскатали один сарайчик, на брёвна сложили все тела и подожгли. Мальчишки крепились, удерживаясь от слёз, да и Белову тяжело хоронить убитых, глядя на разгорающийся погребальный костёр, он мысленно поклялся приложить все силы для поимки негодяев и освобождения тывайцев. Мальчишки притащили из леса спрятанную лодку, поэтому все поместились и быстро поплыли вверх по течению. Однако на вёслах шли медленно, было видно, что до вечера не успеть добраться домой. Белов опасался ночевать с раненым Ойдо в лесу, тот всё не приходил в сознание, поэтому привязал вторую лодку верёвкой и завёл мотор. Движение заметно ускорилось, удалось добраться домой буквально за четыре часа.

Ойдо очнулся утром второго дня, к счастью, практически здоровым, сотрясение мозга быстро проходило, осталось вылечить сломанную руку. Он порывался бежать за похитителями, но очень ослабел и не мог даже встать самостоятельно. Два дня его откармливали бульонами, затем уже рыбой и мясом. Пока раненый выздоравливал, Белов загрузил всех тывайцев, которых оказалось двенадцать мальчишек и пять девушек, работой по хозяйству. На самогонной смеси он вспахал ещё полгектара земли, надо подумать о новых едоках. Участок засеял остатками овса, ячменя и ржи. Ребят занял прополкой овощей и рыбной ловлей. Тех четверых, что постарше, под руководством Третьяка отправил пилить лес для постройки новых домов. Даже если удастся вернуть пленённых тывайцев, жить придётся здесь, подальше от Камы.

– Белов, дай мне лодку и нож, я поеду выручать жену, – шептал ещё слабый от потери крови Ойдо.

– Оба поедем, поправляйся быстрее, – успокаивал его Белов. Он действительно собирался после выздоровления угра плыть вниз по Каме. Пока же начал уточнять приметы нападавших.