Сын консула шёл как ни в чём не бывало, хотя уже не сыпал шутками и не посматривал на спутницу с явным превосходством. Орри сидел, уныло ссутулившись и, казалось, дремал, мерно покачивая головой в такт шагов коня. А вот Риата начала спотыкаться, и воспользовавшись опытом варвара, использовала дротики вместо посоха.

Жалея её, путешественница хотела спросить десятника, далеко ли до хутора Руба Остия Круна? Но тут дорога вскарабкалась на вершину холма, и вопросы отпали сами собой. Примерно в паре километров стоял каменный дом под позеленевшей от мха крышей и какие-то сараюшки, окружённые невысокой оградой. Сквозь широко распахнутые ворота виднелся плетёный загон и дымящийся костёр, вокруг которого ходила женщина.

Они прошли метров восемьсот, когда молодой человек негромко произнёс:

— А вон и сам Руб Остин.

Взглянув в ту сторону, Ника заметила на противоположном конце долины большое тёмно-серое пятно, при более внимательном рассмотрении оказавшееся стадом или, вернее, отарой овец, рассыпавшихся по зеленовато-бурому склону. Рядом возвышалась крошечная человеческая фигурка, возле которой прыгали две малюсенькие с такого расстояния собаки.

Чуть погодя до путников долетел еле слышный отголосок лая. Орри торопливо соскочил с седла, коротко бросив:

— Я уже отдохнул.

И решительно перехватил сверкнувшую бронзовой оковкой лопату. Подумав, девушка взяла у рабыни дротики и копьеметалку. Вдруг друзья человека прискачут к ним с самыми недобрыми намерениями, а у неё только два маленьких кинжала? Если судить по расстоянию, вряд ли они появятся скоро, но к возможной встрече лучше подготовиться заранее.

По мере приближения к хутору, путешественница через раскрытые ворота разглядела висевший над костром закопчённый котёл, повозку с задранными вверх оглоблями, ещё какие-то приспособления непонятного назначения. Когда Ника смогла различить черты лица немолодой, смуглой женщины, наблюдавшей за ними из-под приставленной к глазам ладони, та вдруг пронзительно свистнула. В тот же миг откуда-то выскочила здоровенная, кудлатая псина и с утробным лаем понеслась навстречу незваным гостям.

Одновременно из-за густых зарослей тальника, шагах в двадцати от дороги, вышел молодой человек в кожаной куртке с мокрой амфорой в руках.

— Это он! — закричал Орри. — Он украл Паули!

Стремительно побледнев, юноша бросил свою ношу, и развернувшись, бросился обратно в кусты. Прежде чем растерявшаяся от неожиданности девушка успела что-то сказать, гант устремился в погоню, воинственно потрясая лопатой.

Как и всякий загонный хищник, собаченция, заметив улепётывавших людей, резко сменила направление, стремясь то ли помочь варвару, то ли его остановить.

Молниеносным движением вложив дротик в копьеметалку, путешественница резко взмахнула рукой. Долгие дни тренировок и частые охоты не прошли даром. Пёс с диким визгом покатился по земле, стараясь зубами вырвать из брюха глубоко засевшее оружие.

Взгляд, который бросил на свою спутницу сын консула Фарка, полыхнул таким удивительным восхищением, что та почувствовала себя по меньшей мере чемпионкой олимпийских игр. Наступил сладостный миг её триумфа, мести за все насмешки и самодовольное превосходство.

Как опытный воин, десятник конной стражи быстро пришёл в себя. Убедившись, что собака уже никому не угрожает, он сунул повод совершенно обалдевшей от всего происходящего Риате, и выхватив меч, бросился в ворота. Ника устремилась за ним, на бегу вставляя дротик в копьеметалку.

Стремительная расправа над псом произвела глубокое впечатление на его хозяйку. Придерживая накидку, она с громкими криками побежала к дому, очевидно собираясь укрыться за его крепкими стенами.

— Стой, я Румс Фарк! — рявкнул сын консула, но женщина только прибавила скорости. — Стой, не трону! Мне надо только спросить…

Влетев во двор вслед за десятником конной стражи, путешественница увидела, как из стоявшего в стороне приземистого строения, чем-то напоминавшего полуземлянку с передней стеной из камней, выскочил пожилой мужчина в коротком хитоне, засаленных кожаных штанах и с мечом в руке.

— Румс! — забыв о приличиях, закричала девушка. — Справа!

Заметив вооружённого противника, молодой человек бросил преследовать хозяйку хутора, успевшую захлопнуть перед его носом толстенную дверь.

— Ты кто такой? — грозно спросил кавалерист, оборачиваясь к неизвестному. — Что здесь делаешь?

Не удостоив его ответа, варвар бросился в атаку. Лязгнули мечи. Выкрикивая что-то непонятное гортанным клекочущим голосом, он даже начал теснить отступавшего под градом ударов десятника.

Опасаясь попасть в Румса, Ника, забежав сбоку, метнула дротик. Горец без труда отбил его, на миг упустив из вида главного противника. Чем тот сейчас же воспользовался, до половины вогнав клинок ему в грудь. Выронив оружие, неизвестный, хрипя, рухнул на траву, забившись в конвульсиях.

— Я не хотел тебя убивать, — тяжело дыша, проговорил сын консула, вытирая меч о хитон поверженного врага. — Ты не оставил мне выбора.

Дверь в полуземлянку со скрипом отворилась, и на солнышко, щурясь от яркого света, вышла Вестакия в мятом, покрытом пятнами платье. Внезапно глаза её расширились, сделавшись огромными, как в японских мультяшках, губы скривились в жалкой гримасе, а из горла вырвался полный ликующей радости крик:

— Румс! Господин Фарк! Хвала богам, вы меня нашли!!!

Не успел десятник конной стражи слова сказать, как дочь Картена, повиснув у него на шее, громко, с надрывом зарыдала.

«Да, — усмехнулась про себя путешественница, наблюдая столь прочувственную встречу. — Если долго искать — найдёшь обязательно. Что-нибудь.»

Опомнившись, десятник конной стражи, обняв одной рукой невесту, неловко замялся, не зная куда деть вторую с зажатым в ней мечом. Оставив Румса решать свои личные проблемы, Ника заглянула в низкую дверь полуземлянки.

— Паули, ты здесь?

Вытянутое, похожее на два приставленных друг к другу железнодорожных купе, помещение скупо освещало маленькое, зарешечённое окно, свет от которого падал на столик с кувшином и какой-то скомканной тряпкой. Возле него вплотную притулилось к стене узкое ложе, покрытое смятым одеялом из толстого, грубого сукна. Примерно посередине комнаты на растянутой верёвке висела сдвинутая в сторону занавеска.

— Паули! — повторила девушка и, пригнувшись, шагнула вперёд.

Почти у самого входа она едва не запнулась о разложенные на полу овчины, поверх которых валялось большое одеяло из шкур тех же баранов.

Взгляд выхватывал из полумрака какие-то корзины, узлы, кувшины, висевшую на вбитых в щели между камней колышках бесформенную одежду, выглядывавший из-под грубо сколоченной лежанки ночной горшок.

Скорее всего, у дверей расположились слуги Ноор Учага, то ли охраняя, то ли сторожа дочку Картена. А сама она спала на почётном месте: под единственным источником света и свежего воздуха. Но вот на присутствие ещё одной пленницы ничего не указывало.

— Где моя служанка? — хмуро спросила путешественница у продолжавшей реветь Вестакии.

— Что? — спросила та, оборачиваясь, но не разжимая рук, обвитых вокруг шеи Румса.

— Вы знаете, что с моей служанкой? — повысила голос Ника. — С Паули. Она должна быть вместе с вами.

— Ах! — собеседница, вытирая слёзы, наконец, отстранилась от молодого человека. — Её убили.

— Как?! — встрепенулась девушка. — Разве её не увезли с вами в одной лодке?

— Увезли, — подтвердила Вестакия и затараторила, от волнения проглатывая окончания слов. — Двух варваров, которых отец привёз из-за моря, слуги Ноор Учага схватили возле нашего дома. Тогда я не знала, кто это, но уговорила его сохранить жизнь хотя бы женщине. Я только здесь узнала вашу рабыню…