После чего обратилась к императрице:

— Я молю о прощении, ваше величество, но сейчас из меня плохая собеседница. Я не могу ни о чём думать, кроме моего Сципа.

— Вы не должны извиняться, госпожа Комена, — покачала головой государыня. — Я сама мать и бабушка и прекрасно вас понимаю. Надеюсь, скоро у нас появится возможность поговорить в более спокойной обстановке.

Отступив на пару шагов, врачеватель поклонился, и удостоившись ответного кивка августейшей пациентки, поспешил в мастерскую.

— Всё готово, наставник! — бодро отрапортовал Крис, широким жестом указывая на рабочий стол, где лежали миски, чашечки, пучки трав и кореньев, и стоял пузырёк со свежей свиной желчью.

— Её величество посылает меня в дом сенатора Комена, — шагнув к полке со свитками, проговорил лекарь. — Мазь тебе придётся готовить самому.

Быстро отыскав нужный свиток, Акций протянул его явно взволнованному молодому человеку.

— Возьмёшь этот рецепт, он попроще.

— Но я ещё никогда этого не делал, наставник, — смутился ученик.

— Ну надо же когда-то начинать, — небрежно пожал плечами врачеватель. — Государыня утром жаловалась на боль в коленях. Так что начинай. Вернусь, проверю. И сохрани тебя Пелкс опозорить меня перед её величеством.

— Слушаюсь, наставник, — вздохнул Крис.

Акций никогда не стеснялся пускать в дело палки или кулаки. Поэтому ученик и сейчас не сомневался, что наказание за дурно приготовленную мазь не ограничится словесным внушением.

Вива Комена Бела уже ждала лекаря у закрытых ворот дворца, нервно расхаживая у большого паланкина с двускатной крышей из провощённой ткани.

— Ну, что же вы, господин Акций?! — вскричала она, раздражённо взмахнув руками. — Почему так долго?

— Клянусь небожителями, я не задержался ни на миг дольше необходимого, — сухо ответил царедворец, ясно давая понять, что оказывает ей услугу только и исключительно по прямому повелению императрицы.

— Ах! — вновь нервно взмахнула руками супруга сенатора. — Садитесь же!

И крикнула рабам, уже приготовившимся оторвать носилки от земли.

— Бегите быстрее, ленивые бездельники! Если опять будете тащиться, как садовые улитки, прикажу выпороть всех!

Понимая, что хозяйка не шутит, невольники, едва выйдя за ворота дворца, пустились чуть ли не бегом, от чего пассажиров отчаянно трясло так, что не помогали даже мягкие подушечки, в изобилии разложенные на скамейках.

Немало попутешествовавший, в том числе и по морям, Акций почти не испытывал неудобство от подобной качки, а его спутница, кажется, вообще ничего не замечала вокруг.

Постепенно её тревога невольно передалась и лекарю. Он хотел выяснить подробности самочувствия мальчика, но едва не прикусил себе язык.

Однако, вскоре шаг невольников постепенно стал замедляться. Видимо, они просто начали уставать. Хозяйка потянулась к занавеске, очевидно, намереваясь их подстегнуть. Опережая её, врачеватель спросил:

— Расскажите, что случилось с вашим внуком, госпожа Комена?

Женщина какое-то время недоуменно смотрела на Акция, потом до неё, видимо, всё же дошёл смысл вопроса, и она с жаром заговорила:

— Я давно заметила, что Сцип стал какой-то вялый…

— Давно, это когда? — беззастенчиво перебил её лекарь.

— Ну я не знаю! — раздражённо передёрнула плечами собеседница. — Дней пять или шесть. Я говорила невестке, что Сцип бледненький, но та только отнекивалась. Мальчик просто устал, набегался…

Последние слова она произнесла, явно кого-то передразнивая.

— А сегодня утром… Сцип… Мой любимый внучек…

Супруга сенатора и заботливая бабушка громко всхлипнула, вытирая промокшим платочком набежавшую слезу.

— Он не захотел вставать… Отказался от любимого мёда и стал таким горячим…

Опасаясь, как бы она окончательно не разревелась, врачеватель поспешил задать новый вопрос:

— У него что-нибудь болит?

— Да! — встрепенулась женщина. — Горлышко. Он почти не может глотать. Мой птенчик!

Слушая надрывные, сбивчивые ответы госпожи Комены, где описание симптомов болезни внука перемешивались со словами обличения его безалаберной матери, Акций постепенно прояснял ситуацию. Если рассказчица ничего не перепутала и не упустила, с мальчиком не произошло ничего из ряда вон выходящего.

Увидев покрытое красными пятнышками лицо сенаторского внука, лекарь приподнял ему подол туники, дабы убедиться, что они покрывают тело целиком, затем нашарил большие утолщения за ушами, после чего заглянул в рот. Так и есть. Нёбо и глотка покраснели.

— Мальчика рвало? — спросил он у молодой женщины с подурневшим, заплаканным лицом.

Бросив затравленный взгляд на свекровь, та кивнула, с видимым трудом разлепив опухшие, дрожащие губы:

— Да, господин Акций. Утром. Но перед вашим приходом он выпил разбавленного вина с мёдом, и пока, хвала богам, не тошнит.

— А почему вы мне ничего не сказали? — рявкнула хозяйка дома. — Вы специально скрывали это от меня?

— Что вы, госпожа Комена!? — взмолилась собеседница. — Я же вам говорила!

— Так по-вашему я уже совсем выжила из ума и ничего не помню? — голос Вивы Комены Белы звенел от благородного негодования.

Молодая женщина закрыла лицо руками, и плечи её затряслись от с трудом сдерживаемых рыданий.

Врачеватель подумал, что свекровь, кажется, собирается отчитать и без того измученную невестку, не обращая внимание ни на больного внука, ни на присутствие чужого человека.

Последнее обстоятельство его изрядно покоробило. Всё-таки он не какой-нибудь отпущенник или раб, а охранитель здоровья государыни. Возможно, именно поэтому голос придворного прозвучал немного резче, чем следовало:

— Вам необходимо принести в жертву Пелксу белую овцу, госпожа Комена. Также не забудьте помолиться и Ноне с Геладой.

— Непременно, господин Акций, — моментально успокоилась супруга сенатора.

— Мальчик пусть остаётся в постели, — размеренно продолжил лекарь. — Поить его следует молоком с мёдом. Купите в лавке корень петрушки, приготовьте отвар и давайте пить по ложке на полдебена тёплой воды. Рот необходимо полоскать водой с лимонным соком. Ложка на дебен воды.

— Всё сделаем! — заверила хозяйка дома, и словно не замечая раба, торопливо водившего палочкой по навощённой дощечке, вновь зыркнула на невестку. — Вы всё запомнили, госпожа Комена?

— Да, госпожа Комена, — кивнула та, вытирая слёзы тыльной стороной ладони.

— А колени и локти мальчика полезно будет обмотать шерстяной тканью, — подумав, добавил врачеватель. — И месяц никаких прогулок и игр.

Он строго посмотрел на ребёнка, впервые отреагировавшего на его слова.

— Лучше подольше полежать, чем быстро заболеть по новой.

— Но месяц — это так много, господин Акций, — пролепетал мальчик.

— Терпение — одно из главных достоинств настоящего мужчины, — наставительно сказал царедворец и улыбнулся. — До свидания, маленький господин Комен. Да хранят тебя небожители.

— Спасибо, господин Акций, — робко улыбнулся пациент. — Пусть боги не оставят и вас.

— Что с моим внуком, господин Акций? — с жаром спросила хозяйка дома, едва они вышли во внутренний дворик. — Это очень опасно?

— Всё в руках богов, госпожа Комена, — неопределённо пожал плечами лекарь. — Но я пока не вижу ничего страшного. Дети в таком возрасте часто болеют красной горлянкой, и у большинства она проходит без последствий. Если, конечно, выполнять надлежащие рекомендации.

— Благодарю вас, господин Акций, — супруга сенатора шумно высморкалась в свежий платок. — Вам, наверное, нужно как можно скорее попасть обратно в Цветочный дворец?

— Да, госпожа Комена, — сухо ответил собеседник, вспомнив, как далеко ему предстоит идти.

— В таком случае я приглашаю вас ещё раз проехать со мной в паланкине, — радушно предложила женщина. — Я хочу лично поблагодарить её величество за то, что она проявила такое внимание к моему внуку.

Хозяйка дома всхлипнула.

— Вы же просто вернули меня к жизни! Я так переживала!