Старушка как-то по-особенному светло улыбнулась.

— Прямо маленькая нимфа! Только Анна после родов полнеть начала. Муж, понятное дело, наложницу завёл. Та ему уже и ублюдка родить сумела, которого он усыновить собирается да дело передать. Анна жалуется, плачет, за дочку переживает. Ну, как отец её без приданного оставит? Итур ей предлагал развестись, но та ни в какую.

Торина Септиса Ульда ещё долго вздыхала, сетуя на судьбу, а слушательница с грустью думала, что человеческие чувства одинаковы во всех временах и вселенных.

Внезапно носильщики повернули налево.

— Хвала богам, вот и добрались, — тут же прервав жалобы, пробормотала бабуля, и достав из висевшего на поясе кошелька маленькое серебряное зеркальце, деловито принялась приводить себя в порядок.

Ещё минут через пять паланкин мягко опустили на землю, и Ника услышала облегчённый вздох носильщиков. Всё-таки дом, где проживала госпожа Олия, располагался гораздо дальше, чем святилище Сенела.

Девушка знала, что иметь особняк в столице могут либо очень крутые богачи вроде Постума Авария, либо представители родовой аристократии, чьи предки обосновались на радланских холмах ещё в незапамятные времена.

Подавляющее большинство горожан, причём не только бедных, или представителей среднего класса, но и вполне состоятельных, снимали или покупали квартиры.

Господин Маммей Олий Бонс владел роскошными апартаментами на первом этаже трёхэтажного дома, расположенного то ли в скверике, то ли в недопарке. Ника просто не знала, как назвать открытое пространство почти вытоптанной травы с чахлыми кустарниками и шестью высокими, похожими на зелёные свечки, кипарисами.

Оглядевшись, девушка с удивлением отметила, что соседние пятиэтажки ничуть не превосходят по высоте здание, где проживает сестра регистора Трениума.

"Элитное жильё, сразу видно, — усмехнулась попаданка. — Потолки, небось, под три метра. А те, видно, местные хрущёвки".

На последние обстоятельства указывали и деревянные лестницы, густо облепившие стену дома. У их подножия ходили какие-то неряшливо одетые люди, дымили костерки, на которых крикливые женщины готовили еду, казалось, не обращая никакого внимания на богатых соседей.

Обернувшись к жилищу тётушки, Ника окинула взглядом ровные ряды окон, часть из которых была закрыта ставнями, а другая поблёскивала вставленными в переплёты пластинами слюды. Она с удивлением отметила, что даже самые нижние из них расположены на высоте не менее двух с половиной, а то и трёх метров от земли. То есть, фактически в доме имелось четыре этажа, однако, привычные лавки отсутствовали, зато кладка стен радовала глаз повторяющимся узором.

Зная рачительность радлан, девушка предположила, что внизу, скорее всего, расположены какие-нибудь склады.

К подъезду, над которым выступал поддерживаемый двумя колонами карниз, вела чисто выметенная лестница. У широких двустворчатых дверей гостей поджидала сама госпожа Анна Олия Сена в сопровождении знакомой смуглой рабыни и невысокой женщины средних лет в тёмно-зелёном платье и лёгкой накидке поверх сложной причёски.

Осторожно подхватив бабушку под локти, внучки помогли ей подняться по мраморным ступеням. Не успев отдышаться, старушка тут же бросилась обнимать дочь, шепча что-то ласковое и неразборчивое. Терпеливо дождавшись своей очереди, госпожа Септиса чмокнула губами возле рыхлой, густо набелённой щеки золовки и уступила место племяннице. Стараясь в точности копировать её движения, Ника осторожно коснулась ладонями полных плеч тётушки и чуть прижала её к себе, ощутив сквозь резкий аромат благовоний кислый запах пота.

Гэая в силу возраста ограничилась низком поклоном.

Кивнув в ответ, Анна Олия Сена обернулась к улыбавшейся незнакомке.

— Это моя подруга — госпожа Мирва Тита Вела.

— Здравствуйте, госпожа Септиса, — поприветствовала та матушку регистора Трениума. — Не узнали меня? Мы с вами виделись на свадьбе сына сенатора Гордена восемь лет назад. Помните?

Подслеповато щурясь, старушка пристально уставилась на неё, сведя редкие бровки к переносице.

— Ваш супруг императорский претор? — спросила Пласда Септиса Денса.

— Да, да, — кивнула женщина.

— Он ещё подарил молодым великолепный сосуд для смешивания вина старинной либрийской работы? — уточнила Торина Септиса Ульда.

Собеседница довольно улыбнулась.

После обмена любезностями Анна Олия представила Тите свою племянницу.

— Это госпожа Ника Юлиса Террина, дочь моей несчастной сестры Тейсы и внучка оклеветанного сенатора Госпула Юлиса Лура.

— О, я слышала эту ужасную историю, — скорбно поджала губы женщина. — Сенатор и его семья погибли безвинно. Но, как удалось спастись вашим родителям, и где вы скрывались столько лет, госпожа Юлиса?

Та хотела ответить, но тётушка её остановила:

— Не стоит разговаривать на улице, госпожа Тита. Пройдёмте в дом, посидим, восславим Диноса, и госпожа Юлиса нам всё расскажет. Не так ли?

— Обязательно, госпожа Олия, — подтвердила девушка.

За толстой дверью на массивных бронзовых петлях располагался небольшой коридорчик, где гостей встретил широкоплечий раб-привратник, чей бронзовый ошейник крепился цепью к вделанному в стену кольцу.

Нике ещё ни разу не приходилось бывать в подобных апартаментах, поэтому она с интересом разглядывала разрисованные цветами и наивными пейзажами стены, выложенный из мрамора пол, ярко начищенные медные светильники.

С первого взгляда становилось понятно, что расположение комнат в квартире Анны Олии Сены разительно отличалось от планировки особняка Септисов. Само собой, здесь не оказалось никакого внутреннего дворика, зато имелись большие, высоко расположенные окна.

Заметив у стены узкий столик, где красовалось поставленное вертикально серебряное блюдо с затейливой чеканкой и два блестящих сосуда для смешивания вина, девушка решила, что именно это помещение выполняет функцию переднего зала. Подтверждением этому служил расположившийся в углу алтарь домашних богов и массивный стол хозяина дома с высоким креслом.

Дав возможность гостям оценить росписи на стенах и потолке, а также мозаичный пол и выставку посуды, хозяйка пригласила их в соседнее помещение, отделённое ярко расшитым занавесом.

"Комната ткацкого станка", — догадалась Ника, заметив в углу знакомое сооружение с натянутыми нитями основы.

Кроме него тут стоял круглый столик на одной ножке, за которым сидели две женщины позднебальзаковского возраста и кушали фрукты из красивой керамической вазы. Это оказалась тётушка госпожи Олии по мужу и её подруга.

Вызванная хозяйкой дома рабыня отвела Гэаю к двоюродной сестре, а гостьи, удобно расположившись в креслах без спинок, завели светский разговор.

Для затравки самые старшие обменялись вопросами и ответами о здоровье, затем обстоятельно обсудили погоду. Но всё это время женщины откровенно и беззастенчиво разглядывали Нику.

Невольница принесла кувшин с сильно разведённым вином, и Олия провозгласила тост в честь Диноса, после чего собравшиеся дружно осушили серебряные бокалы.

Видимо, на этом женщины посчитали "обязательную" программу встречи выполненной и дружно накинулись с расспросами на самую младшую гостью.

Той пришлось подробно рассказать историю спасения своих родителей и их жизнь среди варваров. Не удовлетворившись этим, слушательницы требовали всё новых и новых деталей, большинство из которых касались простых, житейских мелочей вроде одежды дикарей и их нравов, но некоторые откровенно раздражали своей тупостью.

Так госпожа Мдея настойчиво допытывалась, почему её родители всю грязную работу делали сами, а не завели себе рабов, как подобает истинным радланским аристократам?

Пришлось объяснить, что аратачи слишком не цивилизованны, поэтому не понимают: зачем силой заставлять кого-то делать то, что сами могут выполнить гораздо быстрее и лучше?

— Эти варвары не строят городов, не обрабатывают землю и не пасут многочисленные стада. Они просто охотники, а зачем охотникам рабы?