— Он вам нравится, — буркнул сын консула. — Вы его любите.

— А ты нет? — вопросом на вопрос ответила собеседница. — Или тебе он не нравится?

— Мне — как воин, как старший брат! — выпалил Уртекс. — А вам — как мужчина женщине.

— Ты что же думаешь, что дочь Лация Юлиса Агилиса, внучка Госпула Юлиса Лура из младших лотийских Юлисов будет раздвигать ноги перед каждым встречным красавцем? — в голосе девушки звенел металл, а в душе клокотал нешуточный гнев. — Как смеешь ты говорить такое? Думаешь, если я ранена вашей рабыней и прикована к постели, меня можно безнаказанно оскорблять?!!

— Что вы, госпожа Юлиса! — попятился и отвёл взгляд явно не ожидавший такой отповеди паренёк. — Я не хотел… То есть я хотел… Просто сестру похитили, а вы и Румс Фарк…

Губы Уртекса задрожали, глаза влажно блеснули.

— Болтают тут всякие! — внезапно выкрикнул он, плюхнувшись на табурет, и отвернулся, вытерев слёзы тыльной стороной ладони.

— На то боги и дали людям языки, — усмехнулась путешественница. — Это — как нож. Им можно резать рыбу, хлеб и овощи или ударить в спину друга У тебя не получится всем заткнуть рты. Попробуй относиться к этому спокойнее.

— Как? — недоверчиво нахмурился парнишка.

— Пользуйся умом и слушай свою душу, — как можно задушевнее заявила Ника, слегка переиначив фразу из какого-то сериала. — И тебе всё стразу станет ясно. Пусть твой разум ответит, зачем мне соблазнять жениха Вестакии? А у души спроси, способна ли я на такой поступок?

Уртекс свёл брови к переносице, сразу став удивительно похож на своего отца.

Видя, что его всё ещё терзают смутные сомнения, девушка продолжила разъяснительную работу, решив выдать сыну ту же полуправдивую информацию, что ранее преподнесла матери.

— И ты должен знать, что мы с господином Фарком всё время говорили о Вестакии.

— Это правда? — встрепенулся собеседник.

— Клянусь здоровьем моего отца, которого никогда не увижу, грозным именем повелителя морей и Диолой, богиней любви, — торжественно провозгласила путешественница, нисколько не соврав.

— Что сказал Румс? — ожидаемо заинтересовался парнишка.

— Я обещала молчать, — со скорбным видом покачала головой собеседница. — Но ты её брат, и если дашь клятву никому не говорить, то я тебе расскажу.

— Конечно! — возбуждённо вскричал Уртекс. — Клянусь Нутпеном, что никому не скажу.

— Он спрашивал, не замечала ли я чего-нибудь странного в поведении Вестакии, — понизив голос, сообщила Ника. — Я, конечно, сказала нет.

Парнишка задумался.

— Я не пытаюсь занять место твоей сестры возле господина Фарка, — девушка старалась говорить как можно проникновеннее. — Ты мне веришь?

— Верю, госпожа, — с явным сомнением в голосе ответил сын консула, и торопливо попрощавшись, вышел.

А путешественница знаком попросила безмолвно застывшую у стены Риату подать ей воды.

«Деревня и есть деревня, — с раздражённой усталостью думала Ника. — В одном конце… чихнёшь, в другом „будь здорова“ скажут».

— Госпожа, — робко обратилась к ней невольница. — Господин Крак к сегодняшнему дню обещал вам кинжал сделать.

— Вот батман, — выругалась хозяйка, кляня себя за забывчивость, хотя в таком состоянии нечего и думать бежать в другой конец города. — Ты помнишь, где его мастерская?

— Найду, госпожа, — пообещала собеседница.

— Тогда сходи и скажи, что я заболела, — стала отдавать распоряжения девушка и тут же передумала. — Нет, я сама ему письмо напишу.

Устроившись за столом, она, подумав, сочинила вежливое послание, в котором извинялась за задержку, вызванную непредвиденными обстоятельствами, и посылала двадцать риалов задатка.

Получив свиток, деньги, инструкции и благие пожелания, рабыня поспешила выполнить поручение, а госпожа вернулась на кровать. После разговора с настырным отпрыском Картена голова умоляла об отдыхе. Поэтому путешественница просто лежала с закрытыми глазами, незаметно для себя задремав.

Очевидно, Уртекс выполнил своё обещание и помалкивал об их задушевной беседе. Во всяком случае никто из его родителей не пришёл к гостье разбираться.

Выздоровление шло своим чередом. Ещё через день она приняла ванну, смыв с тела противный болезненный пот.

Риата, демонстративно пылавшая желанием продемонстрировать хозяйке свою преданность и исполнительность, как-то выяснила, что почти рядом с местом впадения Змеиного ручья в море стоит богатая усадьба консула Вокра Рукиса, где постоянно проживает куча народа. Подальше есть ещё одно большое, но сильно запущенное поместье, принадлежность которого вот уже несколько лет оспаривают два брата. Ближе к горам расположены два хутора, один из которых заброшен. Так что мест, где можно спрятать двух пленниц, более чем достаточно.

Хотя гостья почти не общалась с хозяевами, но по обрывкам доносившихся разговоров и со слов Риаты она почти физически ощущала царившее в доме Картенов нетерпеливое ожидание.

Причём оптимизм консула, уверенного в том, что дочь на корабле Меченого Рнеха, передался и его супруге. Та опять стала следить за собой, краситься, из причёски не выбивался ни один локон, а тон вновь сделался высокомерным и самоуверенным. Со стороны могло бы показаться, что в семью вернулось если не благополучие, то хотя бы его тень.

Набравшись сил и воспользовавшись, как ей казалось, благоприятным моментом, Ника решила напомнить хозяевам о своём существовании. Однако быстро выяснилось, что она выбрала не самый удачный момент.

— Я рад, что вам уже лучше, госпожа Юлиса, — с откровенной издёвкой поприветствовал её сидевший во главе стола консул.

Брови морехода сошлись к переносице, обычно аккуратная борода воинственно топорщилась, а в глазах читалось жгучее желание сорвать на ком-то переполнявшую его злость.

— Благодарю вас, господин Картен, — скромно потупив глазки, поклонилась девушка, с тоской подумав: «Вот батман, так и надо было ужинать у себя».

— Теперь вы сможете покинуть мой дом через восемнадцать дней! — с той же издевательской любезностью продолжил мореход. — Надеюсь, вы не забыли об этом?

— В моём возрасте ещё рано жаловаться на провалы в памяти, господин Картен, — продолжила играть в вежливую невозмутимость собеседница, и прежде чем консул выдал новую реплику, участливо спросила:

— Плохие новости из Готонима?

— С чего вы взяли? — нахмурился мужчина с видом споткнувшегося на старте бегуна. — Я не получал ещё оттуда никаких писем.

Гостья демонстративно обвела красноречивым взглядом застывших с каменными лицами Тервию, Уртекса и даже бледную, как мел, новую рабыню, в руках которой мелко дрожала амфора.

— Тогда что могло так расстроить вас и вашу семью? Я сомневаюсь, что кто-то мог обмануть такого умного и проницательного купца. Или новые неприятности не связаны с торговлей?

Зная бешеный нрав хозяина дома, путешественница понимала, что рискует, вызывая его на откровенность. Возьмёт и швырнёт чем попало. Нервишки у консула в последнее время явно стали пошаливать.

То ли сыграла свою роль толика лести, то ли злость успела перегореть, только он вдруг сдулся, словно забытый после праздника воздушный шарик.

— Грязные слухи о моей дочери не прекращаются, — проворчал Картен, знаком приказав невольнице наполнить бокал. — Даже обещанная награда не заставила клеветников заткнуться! Мне то и дело приводят каких-то голодранцев, которые не имеют никакого отношения к похищению Вестакии. Двух умников даже в тюрьму посадили. С тех пор желающих получить пять тысяч империалов пока нет.

Криво усмехнувшись, консул выпил.

— Зато появились мерзкие рисунки с моей дочерью и этим паршивцем Меченым. Самое страшное, что людям это нравится. Раньше мне сочувствовали, а теперь начали мерзко хихикать за моей спиной.

— Возможно, это не случайно, господин Картен? — предположила гостья, подняв стакан. — Вы об этом не думали?

— Что вы имеете ввиду, госпожа Юлиса? — подозрительно нахмурился мужчина, а Тервия бросила на неё короткий, испуганный взгляд.