— Вы не считаете, что слухи и рисунки могли появиться не сами по себе, а по чьей то злой воле? — Ника аккуратно вытерла губы. — Врагов у вас много.

— С чего вы взяли? — криво усмехнулся мореход, глядя на неё с явным интересом.

— Богатство и власть одних вызывает зависть других, — охотно пояснила девушка. — Отсюда и враги.

— Враги, конечно, есть, госпожа Юлиса, — помолчав, признался Картен. — Только что они могут сделать? В городском совете меня уважают, лучшие люди в гости приглашают наперебой. Я не забываю богов, принося щедрые жертвы. Люди благодарны мне за театр и другие… добрые дела.

— Любой авторитет можно низвергнуть насмешками и клеветой, господин Картен, — покачала головой путешественница. — Особенно в вашем городе, где так важно мнение толпы, а она непостоянна как море.

На сей раз хозяин дома замолчал надолго.

— Возможно, это месть? — сделала новое предположение Ника.

Из пальцев Тервии выскользнул стакан и со звоном покатился по полу, разливая остатки вина. От неожиданности все вздрогнули.

Консул не оставил без внимания реакцию супруги, бросив на неё настороженно-подозрительный взгляд, но обратился к гостье:

— Вы говорите о похищении Вестакии?

— Нет, — энергично запротестовала та, понимая, что мореход ещё тешит себя надеждой отыскать дочь на корабле Меченого Рнеха. — Я о том, что происходит сейчас. Возможно, кто-то просто подло пользуется вашим горем и распускает грязные слухи?

— Я подумаю над вашими словами, госпожа Юлиса, — с самым серьёзным видом пообещал Картен.

Проснувшись, девушка первым делом вспомнила, что сегодня ровно неделя с того дня, как она свалилась в горячке, а Румс Фарк отправился в горы к атавкам. В тайне рассчитывая, что он заглянет в гости к будущему тестю, путешественница развила бурную деятельность. Опасаясь дать повод Уртексу для новых подозрений, лучшее платье одевать не стала, но приняла ванну, тщательно промыв голову, и подробно объяснила Риате, как делать новую причёску.

Когда рабыня закончила возиться с её волосами, хозяйка, надев ожерелье, критически посмотрела на своё тусклое изображение в зеркале. Вид показался ей более чем удовлетворительным, если бы не повязка на плече. Можно, конечно, набросить накидку, вот только дома так ходить не принято. А значит, она привлечёт ненужное внимание.

«Надо какую-нибудь шаль купить», — грустно подумала Ника, отправляясь на завтрак.

После которого вредная Тервия всё-таки спросила гостью о причёске.

— Болеть устала, госпожа Картен, — чуть улыбнулась девушка. — Как стало получше, решила сделать себе подарок. Вам нравится?

— Эта штука на голове вам совсем не идёт, госпожа Юлиса, — безапелляционно заявила супруга консула.

— Жаль, — с притворной грустью вздохнула путешественница. — Но не расплетать же прямо сейчас? Завтра прикажу рабыне уложить волосы как всегда.

— Правильно, — одобрила женщина. — Хотя ваша корона из кос тоже выглядит слишком по-варварски. Впрочем, вы же выросли среди дикарей.

Она презрительно скривила губы.

— Мне не перед кем здесь красоваться, госпожа Картен, — передёрнула плечами Ника и поднялась к себе, кипя от негодования словно перегретый чайник.

Поставив табурет чуть в стороне от окна, она стала ждать, напряжённо прислушиваясь к доносившимся со двора звукам.

Отдавала распоряжения хозяйка дома, переговаривались рабы, что-то звенело и брякало. Любой удар в ворота заставлял её, вздрагивая, подаваться к окну, в напряжении вытягивая шею.

Однако Румс так и не появлялся. С каждым часом настроение девушки портилось всё сильнее. За обедом она с трудом заставила себя поесть. В голове крутились десятки разных мыслей, от невероятных, вроде того, что на десятника конной стражи Канакерна напали горцы, до вполне возможных: он узнал у атавков нечто, заставившее его потерять интерес к расследованию вообще и к ней в частности. А может, Румс и не ездил никуда, забив и на дочку Картена и на его гостью?

Видя состояние хозяйки, Риата неслышной тенью скользила по комнате, изо всех сил стараясь не обращать на себя внимание. Когда солнце склонилось к закату, путешественница уселась перед зеркалом и принялась неторопливо расплетать косы. Невольница попыталась помочь, но госпожа её отстранила.

— Я сама.

Занятые привычным делом руки, помогали успокоиться и не мешали размышлять. Нике нравился Румс. Девушке было приятно находиться с ним рядом, даже когда он подшучивал над ней. Полюбила ли она его? Путешественница и сама не знала. Но вот спасти Паули, доказав тем самым своё превосходство над Вестакией, а то и над самим десятником конной стражи, убедить его, что она не просто глупая кукла, хотелось ужасно. А вот почему, объяснить не могла.

С точки зрения местных эталонов красоты дочка консула в его глазах должна выглядеть привлекательнее. Но Ника ни в коем случае не считала себя уродиной. Правильные черты лица, сильные плечи, тонкая талия и всё, что к ней прилагается, в наличии. Уж в этом она точно Вестакии не уступит. Вот только рост подкачал. Ну, высокая она, так что теперь — ноги обрезать?!

Понимая, что затмить местных прелестниц у неё не получится, путешественница старалась поразить понравившегося мужчину своим умом и сообразительностью. Однако, судя по всему, его это совсем не впечатлило. Видимо, правы те, кто утверждает, что мужчинам нравятся только красивые дуры.

Но что теперь с Паули делать? Если уж не получилось очаровать Румса, так надо хотя бы гантку отыскать. Может, воспользоваться его советом? Сходить к Ноор Учагу и попросить вернуть служанку?

Ника хмыкнула. Как же вернёт! Догонит и ещё добавит. Между тем, времени на поиски оставалось всё меньше. Путешественница не могла себе позволить долго жить в гостинице. Когда Картен выгонит её из дома, надо будет срочно уезжать в Империю. Тогда прощай Паули… и Румс.

Она встрепенулась. Что, если самой обойти усадьбы возле Змеиного ручья? Проверить хотя бы те, где поменьше народа? Это не так далеко.

— По лесу ходить не боялась — и тут как-нибудь сумею, — буркнула себе под нос девушка, забираясь под одеяло и пообещав хорошенько подумать об этом завтра.

Увы, но этим благим намерениям было не суждено сбыться. Старательно маскируя свою озабоченность, путешественница меланхолически жевала лепёшку, краем уха прислушивалась к разговору Картенов.

Вдруг со двора донёсся стук в ворота. Супруги недоуменно переглянулись. Для тележки из усадьбы ещё рано, а ходить в гости по утрам — в Канакерне не принято. Послышалось неразборчивое бормотание Терета, и через минуту в дверях зала появился десятник конной стражи.

У девушки невольно перехватило дыхание. С трудом проглотив застрявший в горле ком, она быстро поставила чашку с маслом на стол.

— Здравствуйте, господин Картен, — поприветствовал морехода молодой человек. — Простите за столь ранний визит, но нет ли каких новостей о Вестакии?

Губы Тервии вздрогнули, глаза заблестели от слёз, а Уртекс, наоборот, смотрел на своего кумира с обожанием.

И всё же первой опомнилась хозяйка.

— Что же вы стоите, господин Румс! Проходите, садитесь.

Торопливо вскочив со своего места, она стала отдавать распоряжения.

— Толкуша, быстро принеси с кухни чашку, лепёшки и всё что нужно. Да захвати вино из амфоры с тремя голубыми полосками.

— Не беспокойтесь, госпожа Картен, — поморщился гость. — Я только что позавтракал.

— Нет, нет, — бурно запротестовал консул. — Не заставляй меня нарушать закон гостеприимства!

Десятник конной стражи со вздохом развёл руками, подчиняясь двойному напору.

Направляясь к столу хозяина дома, чтобы занять место рядом с ним, Румс вдруг резко остановился.

— Что случилось с вашим плечом, госпожа Юлиса?

Ника замялась, не зная как ответить в присутствии Картенов, но её затруднения разрешил сам мореход.

— Дней десять назад моя рабыня забралась в её комнату. Наверное хотела обворовать. Госпожа Юлиса проснулась, тогда мерзавка ударила её какой-то старой шпилькой.