Поскольку время ужина в доме Картена регламентировалось весьма условно, девушка приказала:

— Разворачивай!

Она давно перестала обращать внимание на «лишние калории», которые в этом мире почему-то не оказывали никакого влияния на её фигуру. То ли потому, что за ними приходилось много ходить пешком, то ли из-за постоянного стресса.

Довольная Риата сноровисто развязала узелок. Две половинки большого, круглого пирога лежали одна на другой, дразня уже не только упоительным ароматом, но так же и видом коричневой, поджаристой корочки и сочащегося жиром, мелко нарубленного мяса со специями.

— Сходи на кухню, скажи, что я прошу кувшин с разведённым вином, — распорядилась хозяйка, и когда невольница скрылась за циновкой, разрезала половинки ещё на две части.

Расторопная рабыня обернулась быстро.

— Почему бокал один? — проворчала путешественница. — Сама как пить будешь?

— Прямо из кувшина, госпожа, — беспечно отмахнулась Риата.

— Как хочешь, — пожала плечами Ника.

Пирог полностью оправдал их ожидания. Вкусное тесто, сочное, в самую меру прожаренное мясо с луком, чесноком и прочими душистыми приправами.

Ввиду отсутствия в театре мясорубки, иногда попадались мелкие хрящики, весело похрустывавшие на крепких зубах рабыни и госпожи.

Девушка с сожалением покосилась на две оставшиеся четвертинки. Но всё-таки, справившись с собой, лично завернула их в тряпочку.

— Отнеси Орри с Лаюлой, узнай, как он себя чувствует.

Бросив на неё быстрый, осуждающий взгляд, женщина с кротким вздохом взяла остатки пирога и кувшин.

— Да смотри не слопай половину по дороге! — сочла нужным предупредить хозяйка, развязывая ленты, которыми крепились на спине ножны с кинжалом.

Вернувшись, невольница принесла кучу благодарностей от гантов, уверения, что парень семимильными шагами идёт на поправку, и сожаления по поводу отсутствия новых воспоминаний.

А в узелке, подаренном Румсом, нашёлся небольшой глиняный горшочек с плотной крышкой и три рулона тонких бинтов. «Меня сегодня прямо засыпали подарками, — усмехнулась про себя девушка. — И хоть бы один был от чистого сердца.»

Пирог Меркфатиса оказался настолько сытным, что за ужином путешественнице есть совсем не хотелось. Чтобы не привлекать внимания хозяев, она лениво ковырялась в миске, где громоздилась варёная с мясом фасоль, бросая короткие взгляды на жадно жующего Картена.

Нике показалось, что сегодня он выглядит не таким озабоченным. А вот его жена, наоборот, ещё больше ссутулилась, глаза совсем потухли, а ложка часто замирала в воздухе возле плохо накрашенных губ.

Всё это показалось несколько… странным. Поэтому, когда консул, утолив первый голод, сытно рыгнул, знаком приказав Мыши наполнить кубок, гостья решила задать вопрос:

— Узнали что-нибудь о Вестакии, господин Картен?

Мореход пил медленно, смакуя каждый глоток, и девушка уже решила, что не будет удостоена ответа. Но мужчина, вытерев полотенцем мокрые губы, выспренно заявил:

— Её надо искать не здесь, а в Готониме.

— Что?! — встрепенулась путешественница. Слова собеседника вполне объясняли мрачное настроение Тервии, но совершенно противоречили версии бегства романтичной девицы с сыном вождя атавков.

Устало посмотрев на неё, хозяин дома нехотя, словно через силу объяснил:

— В день исчезновения Вестакии ещё до рассвета из порта вышел готонимский корабль. Хотя капитану предлагали очень выгодный груз. Сам консул Круз Арни Рорк ждал его, чтобы окончательно скрепить сделку. А Меченый Рнех вместо этого отправился восвояси с полупустым трюмом. Так сказали грузчики. Наверное, ему щедро заплатили, чтобы он вывез из Канакерна мою дочь.

Послышалось громкое, судорожное всхлипывание. Выронив ложку, Тервия рыдала, закрыв лицо руками.

— Мышь! — крикнул консул, поморщившись. — Проводи госпожу в спальню!

— Прочь! — женщина резко ударила по протянутой руке рабыни. — Я сама дойду!

Злобно зыркнув на мужа, супруга, медленно поднявшись, на миг замерла, будто размышляя, говорить или нет? Но, так ничего и не сказав, направилась к двери, по-старушечьи шаркая сандалиями по полу.

«Похоже, он не сильно озабочен тем, как теперь искать Вестакию? — недоумевала Ника, глядя на морехода. — Надеется, что утихнут разговоры о побеге дочери с любовником? Или просто рад, что сумел хотя бы это выяснить? Непонятно».

— И что же вы теперь собираетесь делать? — спросила она, снедаемая любопытством.

— Я отправил письмо в городской совет Готонима, — с апломбом заявил Картен. — Пусть они обыщут корабль Меченого и узнают, почему он так спешно покинул Канакерн!

«Ну да! — насмешливо фыркнула про себя девушка. — Так капитан и будет ждать, пока твой донос дойдёт до тамошних консулов?»

Видимо, у неё ещё не получалось, слушая глупости, сохранять на лице безмятежное выражение, потому что, нахмурившись, мореход едко осведомился:

— Вы хотите что-то сказать, госпожа Юлиса?

— Только то, что судно Меченого уже давно в море, — не стала скрывать та своего скепсиса. — Или у вас есть корабль, способный его обогнать?

— Моё письмо не поплывёт морем, госпожа Юлиса, — явно наслаждаясь каждым словом, отвечал Картен. — И не поскачет по земле в седле быстрого скакуна. Оно полетит, привязанное к лапке голубя!

— В Канакерне есть учёные голуби из Готонима? — вскинула брови путешественница. Собеседнику всё же удалось её удивить.

— Не много, — поморщился консул. — Но я всё же член городского совета. Поэтому верховный жрец Нутпена почтенный Ахрилех позволил мне воспользоваться их голубятней.

— Тогда вы поступили мудро, господин Картен, — Ника чуть склонила голову в лёгком полупоклоне.

Она помнила рассказы Наставника о голубиной почте в Империи, но не могла подумать, что подобная существует в Канакерне. Видимо, этот город не зря считается ну очень цивилизованным.

А мужчина продолжал, быть может, не столько для неё — сколько для сына. Забыв про еду, Уртекс слушал отца с горевшими от обожания глазами.

— Я знаю, что ворам помогал кто-то из горожан! — допив вино, мужчина со стуком поставил бокал на стол. — Завтра утром на площади народных собраний от моего имени объявят награду в пять тысяч империалов за поимку этих мерзавцев! Пять тысяч империалов!

— Щедро, — покачала головой девушка, подумав, что мореход всё же воспользовался её идеей, но как всегда по-своему.

— Клянусь Нутпеном, именно столько получит тот…, — уже порядком опьяневший консул воздел палец к потолку. — Кто доставит на суд пособников похитителей моей дочери!

— А те, кто освободят Вестакию в Готониме, останутся без награды? — не смогла удержаться от вопроса гостья, когда хозяин дома стал потихоньку выбираться из-за стола.

— Почему? — остановился мореход, вскинув кустистые брови. — Я обещал внести в их городскую казну тысячу империалов, если моя дочь окажется на корабле Меченого Рнеха. Только об этом…

Он покачал взлохмаченной головой.

— Не надо говорить за стенами этого дома.

— Можете не беспокоиться, господин Картен, — заверила Ника, тоже поднимаясь на ноги. — Всё, что я вижу и слышу здесь, умирает в моей памяти.

— Хорошо сказано, госпожа Юлиса, — пьяно улыбнулся консул. — Я знал, что вы очень умная девушка, хотя и дура.

Уртекс прыснул, но под взглядами взрослых опустил глаза и стал торопливо забрасывать в рот остывшие бобы. Видимо, в отличие от гостьи, он отсутствием аппетита не страдал.

«Сам дурак! — возмущённо фыркала про себя путешественница, пока Риата вытирала волосы госпожи полотенцем. — С чего-то решил, что дочку вывезли, вот и расщедрился. А не подумал, что её на корабле Меченного может и не быть?»

Ника хихикнула, забираясь в ночную рубашку.

«Вот будет прикол, когда он об этом узнает? А ещё интереснее, если кто-то найдёт этих уродов и представит Вестакию с похитителями пред светлые папины очи! Ох и хотела бы я видеть его рожу в этот момент!»

И замерла с продетой в пройму рукой.