— Хорошо, что нас скоро здесь не будет, — проворчала девушка, привлечённая шумом во дворе.

Встав сбоку от окна, она наблюдала, как Тервия провожала супруга до ворот, что-то выговаривая ему напоследок. Покачав головой, мореход обнял жену, поцеловал в щеку и вышел, громко хлопнув калиткой.

Смахнув с глаз слезинку, женщина громко потребовала принести ей табурет и привести няньку. Усевшись в тени дома, госпожа какое-то время мрачно разглядывала стоявшую на коленях невольницу. Бедная рабыня даже не решилась сменить платье, и ёжась от холода то и дело передёргивала плечами.

— Из-за того, что ты проспала, украли мою дочь, — заявила хозяйка вкрадчивым, не предвещавшим ничего хорошего, голосом. — Вина напилась, мерзавка? С кем пила, отвечай?!

— Что вы, добрая госпожа! — задрожав всем телом, лепетала нянька. — Я только чуть-чуть. На донышке. Молодой господин угостил.

Тервия бросила быстрый взгляд на стоявшего у колонны Уртекса. Из-за исчезновения сестры, он решил сегодня не ходить на занятие.

— Там оставался только осадок! — попытался оправдаться подросток. — Один глоток. Кто же с этого опьянеет?

— Тогда, может, ты была в сговоре с похитителями? — подалась вперёд госпожа Картен. — Сколько тебе заплатили за то, что ты притворялась спящей? Отвечай!

— Что вы, добрая госпожа! — повторяла рабыня сквозь зубную дробь. — Как я посмею? Ваши дети для меня, как свои.

— Что?! — вскричала поражённая хозяйка. — Ты смеешь сравнивать меня с собой? Обглодыш, Дербан, скамью и плеть!

— Пощадите, добрая госпожа! — в голос завыла нянька, на четвереньках подползая к супруге консула и пытаясь поцеловать её сандалию.

— Пошла прочь, неблагодарная тварь! — дёрнув ногой, Тервия в кровь разбила невольнице губы. — Кто тебе заплатил за мою дочь? Кому ты помогала?

— Никому, — заливаясь кровью, твердила рабыня. — Никому, клянусь всеми богами! Пусть поразит меня молнией светлый Питр, если я решусь на такое! Пощадите, я не сделала вам ничего плохого!

Невольники принесли низенькую, грубо сколоченную лавку. Обглодыш схватил няньку за плечи. — Сама ляжешь, или помочь?

Судя по выражению лица, мужчина нисколько ей не сочувствовал.

— Говори, или я прикажу пороть тебя прямо здесь! — рявкнула Тервия.

Дрожа всем телом, нянька улеглась на скамью лицом вниз. Похохатывая, раб задрал ей хитон, под которым ничего не было.

— Мышь, Кивая Ложка, держите её за руки! — приказал хозяйка. — Обглодыш, — за ноги! Дербан, начинай! Если мне понравится, получишь кувшин вина!

— А-а-а-а!!! — тоненько закричала невольница, когда на бледной коже спины появился багровый рубец.

— Кто украл мою дочь? — повторяла Тервия дрожащим голосом.

— Я не зна-а-а-а-юююю! — визжала рабыня, дёргаясь всем телом от каждого удара.

Но Мышь и кухарка крепко держали её за руки. Навалившись на ноги няньки, Обглодыш нервно облизывался всякий раз, как новая кровавая полоса пересекала спину несчастной.

Её полный боли крик рвал душу. Не понимая, как Тервия может спокойно его выносить, Ника отошла вглубь комнаты, села на кровать, изо всех сил стараясь сохранять спокойствие, но чувствуя, как её начинает потряхивать.

Стоя у стены, Риата исподтишка наблюдала за хозяйкой. Свист плети, чмокающий звук впивавшейся в тело скрученной кожи, нескончаемый хриплый вой избиваемой женщины.

«Как человек может так громко и долго кричать? — думала охваченная страхом путешественница. — Почему она не заткнётся? Неужели так больно?»

Девушке захотелось закрыть глаза, зажать ладонями уши, забраться под одеяло, даже залезть под кровать! Только бы спрятаться от дикого, давящего сознание ужаса.

— Довольно! — голос госпожи Картен сорвался на сип. — Хватит, Дербан!

Но рабыня продолжала кричать.

— Вот батман! — выругалась сквозь слёзы Ника и, не понимая что делает, бросилась к окну.

Свалившись с лавки, нянька, воя, каталась по каменным плитам двора, прижимая руки к животу. Вокруг, недоуменно переговариваясь, стояли рабы, торопливо расступившиеся перед хозяйкой.

— Заткнись, подлая! — приказала Тервия, но её слова не произвели на несчастную никакого впечатления.

Вытаращив налитые кровью глаза, она кричала:

— Спина! Бок! Больно как, бессмертные боги!

— Тебя уже никто не бьёт, грязная притворщица! — госпожа в раздражении топнула ногой.

— Ой, как мне больно! — вопила нянька, хватаясь то за поясницу, то за живот.

— Послать за лекарем? — пролепетал бледный, как мёл, Уртекс.

— Плати ещё за неё! — фыркнула мать. — Она недостойна нашей заботы. Эй, вы!

Женщина обратилась к рабам.

— Свяжите её, заткните рот… и отнесите в конюшню. Я устала от шума.

И оглядевшись, тревожно спросила:

— Где Валрек?

— Только что был здесь, — растерянно пробормотал его старший брат.

— Ну, что встали?! — взвизгнула жена морехода. — Ищите!

— Он наверх побежал, госпожа, — вскричала Кривая Ложка, отворачиваясь, чтобы скрыть слёзы. — Я видела…

Тервия бросилась на галерею, Мышь поспешила за ней. А Обглодыш и Дербан с Теретом навалились на хрипящую няньку. Высморкавшись в подол хитона, кухарка, шаркая сандалиями, поплелась на кухню.

Поёживаясь от страха, Ника вернулась на табурет и вновь вгляделась в своё отражение на серебре. Сглотнув, невольно поморщилась от боли. А ведь всего несколько часов назад она считала, что в этом доме ей ничего не угрожает.

Девушка скривилась: «Наивная, батман. Что у аратачей, что здесь, ты никто и звать тебя — никак. Несмотря на всё твоё якобы аристократическое происхождение».

Не решаясь нарушить молчание госпожи, Риата тихо вздохнула, переступив с ноги на ногу.

«Нет, — усмехнулась Ника своему двойнику в зеркале. — Я уже не одна. От меня зависит жизнь и благополучие двух человек!»

«Которые предадут тебя при первой же возможности», — поспешил разочаровать её то ли здравый смысл, то ли недоверие к людям, пустившее глубокие корни во много пережившей душе.

Вспомнив, сколько раз уже приходилось проходить через измены близких людей, девушка вновь почувствовала острую жалость к себе. Захотелось поплакать, пожаловаться кому-нибудь на свою горькую судьбу.

Однако жизнь в этом мире принесла не только беды и несчастья. Испытания закалили характер путешественницы. Сейчас она уже не та беспомощная домашняя девочка, которую предал возлюбленный, бросив в лапах насильников.

Сжав губы в нитку, Ника гордо вскинула голову: «Значит, я должна не только следить за ними, но и не давать повода для измен. Пусть со мной им будет лучше, чем без меня!»

Тут же вспомнился непонятный кусок ткани. Хотела рассмотреть внимательнее, но вспомнила, что потеряла его. Скорее всего у ворот. Если искать, то нужно идти самой. Риата даже не знает, как он выглядит.

Внезапно девушка уловила звук приближавшихся шагов. Тут же метнулась к корзине. Не обращая внимания на тревожное оханье рабыни, достала кинжал, сунула его под подушку, а сама уселась рядом с кроватью, только руку протяни. Кто бы там ни шёл, но безнаказанно бить себя она больше не позволит. Чем бы для неё это не закончилось.

Возле прикрывавшей проём циновки неизвестный остановился. Ника затаила дыхание, краем глаза заметив, как пятится в угол невольница.

— Можно войти, госпожа Юлиса? — громко попросил Уртекс.

Девушка почувствовала, как внутри словно распрямилась туго стянутая пружина, а на верхней губе выступили мелкие капельки пота.

— Заходи, — разрешила она, вытаскивая платок.

Оказавшись в комнате, бледный подросток нерешительно оглянулся, взволнованно облизывая губы и явно не зная, как начать разговор.

Не настроенная, не то, что играть в молчанку, а даже видеть кого-нибудь из их семейки, путешественница заговорила первой:

— Тебе что-то нужно?

— Да! — выпалил Уртекс. — Госпожа Юлиса, почему вы решили, что Вестакия сбежала?

— Твой отец запретил мне называть её имя, — зло усмехнулась собеседница.

— Я ему не скажу, — пообещал парнишка. — Клянусь Нутпеном!