— Отец! — громкий голос Вестакии привлёк к себе всеобщее внимание. — Но ты говорил, что женщинам варваров запрещено охотиться!

Разговоры вновь прекратились. Тишину нарушала только непрерывная мелодия. Музыканты честно отрабатывали свои деньги.

Досадливо крякнув, Картен вернул кубок на стол и важно огладил бороду, явно не зная, что сказать.

«Вот батман! — путешественница едва не взвыла от досады. — Ну, кто тебя за язык тянул? Если так интересно, спросила бы как-нибудь наедине. Нет, надо орать на весь дом! И что теперь отвечать? Люди ждут. Думай, шевели мозгами, аристократка недоделанная! А, была не была!»

— Я же не дикарка! — презрительно фыркнув, Ника надменно вскинула подбородок. — И не обязана следовать их глупым обычаям!

Мореход довольно улыбнулся и покачал головой.

— Дочь, даже варвары Некуима чувствуют разницу между своими глупыми, грязными женщинами и дочерью радланских аристократов.

— Цивилизованный человек изначально выше любого варвара, — наставительно сказал Тренц Фарк.

Не мешая гостям и хозяевам восхвалять их собственную исключительность, девушка дотянулась до копчёной свинины в меду и горько пожалела. Вкус оказался премерзким.

Выплюнуть её на пол Ника не решилась, с трудом заставив себя проглотить сладкое месиво, и тут же схватилась за бокал, жадным взглядом разыскивая раба-виночерпия.

Хорошо ещё, тот не заставил себя долго ждать, торопливо наполнив кубок. Только выпив до дна, девушка смогла избавиться от отвратительного вкуса во рту, и пробовать экзотические блюда как-то сразу расхотелось. Взяла большое, но явно ещё не до конца созревшее яблоко и с наслаждением вцепилась зубами в кислую, неподатливую мякоть. Хорошо!

Разговор за противоположным столом становился всё громче и развязнее. Алия Грок, заглушив обиду изрядной порцией слабенького алкоголя, активно присоединилась к беседе двух почтенных дам, обсуждавших чрезвычайное происшествие в семье хозяина какой-то красильной мастерской. Его жена родила двойняшек. Так мальчик похож на отца, а девочка — вылитый Первый консул!

Мужчины не менее горячо говорили о последнем народном собрании. Раскрасневшийся, повеселевший племянник с увлечением рассказывал дяде, как Хромой Никрин с трудом удержался в городском Совете, за то что часть брёвен на только что отремонтированной пристани оказались гнилыми.

Вестакия, морщась, вытерла руки полотенцем, резким ударом повесив его на плечо рабыни, державшей тазик с водой.

— Здесь так душно. Может, сходим в сад, госпожа Ника?

— С удовольствием, — охотно согласилась девушка, которой тоже стало скучно. Да и любопытно посмотреть, что же у них там растёт?

— Вы куда? — встрепенулась Тервия.

— Оставь их, — на миг оторвался от политической аналитики Картен. — Пусть идут.

Сад, или вернее садик, представлял собой небольшую площадку, с трёх сторон огороженную глухими каменными заборами, а с четвёртой — задней стеной дома. Здесь вполне хватало места для двух кипарисов, короткого ряда деревьев поменьше, чью породу путешественница не смогла определить в темноте, пары то ли грядок, то ли цветников и мраморной скамьи, белевшей на фоне кустов.

Оглядываясь вокруг, Ника никак не могла уяснить утилитарное значение этого места. Ясно, что сколько-нибудь значительное количество овощей и фруктов тут вырастить невозможно. Тогда зачем оно? Возможно, отголосок давнего прошлого? Тех времён, когда предки канакернцев не теснились за городскими укреплениями и жили вольно на своей прежней родине. Или это как-то связано с местными верованиями? Решив не ломать себе голову, девушка уселась на не успевший остыть камень рядом с дочерью морехода, с удивлением заметив слёзы у неё на глазах.

Подавив готовый сорваться с языка вопрос о причинах такого огорчения, путешественница устало поинтересовалась:

— Уже можно снять венок?

— Что? — встрепенулась Вестакия, вытирая слёзы тыльной стороной ладони. — Да, если он тебе мешает. Всё, церемония уже закончилась.

И вслед за собеседницей, пыхтя, стала стаскивать с высокой причёски пучок начавших вянуть листьев. С неожиданным ожесточением швырнув его в кусты, девушка с жаром выпалила:

— Как я завидую тебе, госпожа Ника!

Озабоченно ощупывавшая аккуратно уложенные волосы, путешественница невольно замерла.

«Она — это издевается? Или как?»

— Ты столько видела и ещё увидишь! — продолжала мечтательным тоном Вестакия. — Великие города Империи, её лучших людей. А мне…

Она горько всхлипнула.

— А я навечно заперта в этом городе, где с одной стороны море, а с другой горы.

— Поверьте, госпожа Вестакия, — усмехнулась Ника. — В мире есть много вещей, на которые лучше не смотреть. А море и горы у вас очень красивые, и сам город совсем неплохой.

— Ты говоришь, так как будто тебе уже тридцать лет, — обиженно буркнула девушка и капризно передёрнула плечами. — Конечно, если всю жизнь провести в диком лесу, то и Рыбное место садом богов покажется.

У Ники опять зачесался язык. Что сказала бы эта дурочка, расскажи она о своём мире? Скорее всего, посчитала бы сумасшедшей. Это опасение и помогло промолчать.

— Сразу видно, что мудрый отец научил тебя очень многому, — тон Вестакии становился всё более покровительственным. — Но одно дело — слушать рассказы, и совсем другое — жить здесь! В этих каменных стенах, которые давят на тебя, как… Как могила!

— Ого! — не выдержала собеседница, начиная злиться.

— Да! — запальчиво выкрикнула дочь морехода. — Меня никто не слушает, как будто я какая-то рабыня! А когда пытаюсь возражать — твердят одно и то же!

Девушка запищала, явно кого-то передразнивая.

— Ты ещё молода, ты ничего не понимаешь, слушай, что тебе говорят! А что слушать? Денег мало, рабы подлые и вороватые, раньше было лучше. Или как вкуснее приготовить пирожки с капустой и морковью. Но мне не нравится готовить! И я не хочу всю жизнь гонять ленивых рабов. А другой жизни у меня здесь не будет. Поэтому я тебе и завидую, госпожа Ника.

Путешественница криво усмехнулась. Эта домашняя девушка, выросшая с мамой и папой в просторном уютном доме, не зная голода, горя и забот, рассказывает ей о своей тяжкой судьбе!

К счастью, в этот момент громко хлопнула дверь, и в сад, громко разговаривая, вошли Уртекс и Румс Фарк.

Вестакия тихо, но выразительно фыркнула, отворачиваясь к забору.

— Мы тоже решили прогуляться! — жизнерадостно объявил её брат и тут же продолжил прерванный разговор.

— Я давно прошу отца купить лошадь. У нас и место для конюшни есть. Но отец всё откладывает. А ведь я уже на следующий год могу попасть в эфебию. Как было бы здорово стать всадником! Поговори с отцом, Румс! Он тебя послушает.

— Дай ему немного времени отдохнуть от путешествия, — рассмеялся молодой мужчина. — И распродать товар. Тогда он станет более сговорчивым.

— Ты не забудешь? — по-мальчишески остро спросил Уртекс.

— Разве я тебя когда-нибудь обманывал? — усмехнулся Румс. — А когда отец купит лошадь, я сам научу тебя сидеть в седле и потом возьму в свой десяток эфебом. Будем охранять границу.

— О чём вы говорите, господин Румс Фарк? — спросила путешественница, стараясь поскорее забыть неприятный разговор с Вестакией и не упуская случая узнать побольше об окружающем мире.

На миг мужчина замер, видимо, стараясь сообразить, что интересует собеседницу. А та мысленно обругав себя за слишком общий вопрос, лихорадочно соображала, как сформулировать его более конкретно?

Как ни странно, но Уртекс понял её первым.

— Городские стражники, госпожа Юлиса, обходят караулом сам Канакерн и его ближайшие окрестности, — с важным видом произнёс подросток. — А всадники охраняют границы владений города.

— И как они велики? — удивилась Ника, стараясь вспомнить, упоминал ли когда-то Картен о чём-то подобном.

— По два асанга вдоль берега в ту или другую сторону от города, — ответил Румс.

«Почти тридцать километров побережья», — быстро перевела в привычные меры длины девушка.