Развернувшись, уральцы разделили атаку, ударили одновременно на соседей слева и справа, пусть меньшими силами, зато быстро, не давая одуматься. Кони, не успевшие устать, с места рвались в крупную рысь, увеличивали силу копейного удара. Угры, пришедшие в себя, попытались остановить всадников, завязывая одиночные схватки, набрасывались на всадников по трое-четверо. Двигавшиеся сзади пять командиров во главе со Жданом пресекали подобные гибельные для всадников остановки.
Ждан и командиры отделений посылали азартных дружинников, увлёкшихся сражением на саблях и выбившихся из строя, вперёд, громкими криками, порой приходилось даже выталкивать рубившегося с тремя противниками дружинника из схватки, направляя того на место в строю. Пеших угров, пытавшихся разбить строй, командиры брали на себя, где просто расстреливали их из револьверов, где работали саблей. Не всегда они успевали, пять всадников были сбиты с коней и получили тяжёлые ранения.
Но основная конница уральцев сохранила строй и быстро дожимала два рода, стоявшие рядом с разбитым центром. Вожди оставшихся двух родов поняли, что разгром соседей неизбежен, и попытались переломить исход сражения, помочь гибнущим родичам. Командиры уральцев, ожидавшие подобных действий, вовремя заметили движение угров и дали команду к стрельбе. Подуставшие кони не смогли бы развить необходимой скорости, зато на расстоянии в тридцать метров, затем и ближе, любой выстрел из ружья находил свою цель. Двигались угры в тесном строю, пытаясь прикрыться кожаными щитами, вполне пробиваемыми на таком расстоянии.
За шесть-семь секунд, пока угры преодолели расстояние до центра сражения, уральцы успели выстрелить по два раза, выбив из тесного строя до трети нападавших. Угры отступили, не дойдя пяти метров до уральских всадников, стрелять по отходившим врагам дружинники не стали, занялись перевязкой своих раненых. О преследовании отступивших не было и речи, даже неполные четыре рода угров по численности превосходили оставшихся на ногах дружинников в три раза. Из стоявшего в центре самого крупного рода угров практически никто не ушёл. Убитых врагов было немного, в пределах двух десятков; большинство раненых оказались в плену, тридцать угров сдались в плен совершенно невредимыми, от неожиданности.
Пока дружинники вместе с вышедшими из крепости строителями собирали убитых и оказывали помощь раненым, Ждан поспешил отправить двух человек на небольшой лодке вверх по реке, сообщить о нападении в Прииск и Выселки. Не исключена возможность атаки на эти селения. Сразу отправили лодку с гонцами вниз по Каме, с подробным донесением для Сысоя, второй месяц оберегавшего границу. Поспешили проверить дела за Камой, где догорали остатки жилища Плавуни. Как позднее выяснилось, недоверчивый и прижимистый Плавуня успел, при появлении разведки угров, увести на восток, заливными лугами вдоль реки, практически всех коней. Доверие, выказанное Беловым человеку, приговорившему себя к смерти, сыграло свою роль. Плавуня решил честно отслужить положенный срок, бросил своё имущество ради спасения уральского табуна.
Пленных разместили в домах, недавно оставленных казарами, набралось сто двенадцать угров, из них полтора десятка тяжелораненых. Среди убитых угров были двадцать четыре воина и четыре шамана. Ещё пять шаманов подобрали с различными ранениями. Служителей культа разместили отдельно, для подробного допроса, который отложили на утро. Короткий осенний день подходил к закату, тут же на поле боя спешили устроить погребальный костёр. Уральцы потеряли погибшими двенадцать человек, восемь погибших было среди защитников крепости, в основном те, кто не успел укрыться при внезапном появлении угров. Четверых дружинников убили в сражении, двух из них стрелами прямо в лицо, двое погибли от ранений в ногу, истекли кровью.
Глядя на погребальный костёр, уносивший в Ирий души уральцев и отпускавший на волю души погибших угров, все участники сражения заново переживали скоротечный бой. Много было сказано добрых слов о погибших, ещё больше похвал и благодарностей друг другу, за помощь в сражении. Тризну по павшим воинам командиры устраивать не стали, враги были рядом, ограничились стаканом сухого вина, в изобилии имевшегося на складах. Ветра не было, огромный костёр горел неспешно, до самого утра.
С рассветом два десятка дружинников пешком отправились прочёсывать лес по дороге до Бражинска. Кроме популярной команды «Патронов не жалеть!», Ждан велел при удобном случае вступить в переговоры с уцелевшими уграми, партизаны вблизи городов уральцам не нужны. Сами командиры занялись допросами шаманов, рассказавших много интересного.
Даже Силя, имевший информаторов во всех угорских селениях, не смог выяснить, как отнеслись шаманы всех окрестных племён к появлению уральцев. Белов, сумевший за семь лет практически на пустом месте выстроить город, собрать мастеров и воинов, нанести поражения не только соседним родам, но и шаманам, стал для шаманов легендой. Не просто легендой, а опасной легендой, которую надо уничтожить. В то же время шаманы понимали невозможность открытой борьбы с Беловым, как и малую вероятность его убийства. Жизнь старейшины уральцев обрастала легендами каждый год, начиная с невероятного исцеления от яда после поединка и заканчивая боем с шаманом-невидимкой, приручением ирбиса и ики.
Шаманы сделали правильный вывод из экспансии уральцев за последние годы, рано или поздно власть волхвов будет либо ограничена, либо им придёт конец. Бороться против Белова в открытую окрестные племена опасались, памятуя уральскую привычку подчинять всех напавших врагов. Скорее всего, сами племена и не возражали бы против слияния с уральцами, которое наверняка даст ощутимый рост благосостояния. Противников сытой и безопасной жизни среди простых людей не было никогда. Только правили этими простыми людьми шаманы, не желавшие делиться властью. Не зря Юлий Цезарь говорил: «Лучше быть первым в деревне, чем вторым в Риме». Шаманов не привлекала сытая жизнь, им и в нищих селениях было сытно, в железных топорах не нуждались, сами они физическим трудом не занимались. Зато перспектива отстранения от неограниченной власти заставила их встряхнуть зажиревшими мозгами.
Ничего более оригинального, кроме совместного нападения на уральцев, придумать шаманы не смогли. Пока шли переговоры с соседями, пришло известие об отплытии Белова на юг. Выждав, не вернётся ли возмутитель спокойствия, шаманы в спешном порядке стали собирать необходимое войско. Как обычно, в таких случаях, обещали они друг другу много воинов, по различным подсчётам доходило до тысячи бойцов. В реальности три рода отказались выделять воинов, с остальных удалось собрать всего триста человек. Как поняли уральцы из допросов, большую и лучшую часть воинов роды оставили дома, опасаясь нападения соседей.
Весь день допрашивали командиры пленников, уточняли все возможные детали, какие роды, сколько там человек, чем занимаются и где живут, какими путями добирались. К вечеру вернулись разведчики, сообщившие добрые новости: на Бражинск угры не нападали, дорога между городами свободна. При движении до Бражинска уральцы подстрелили около десятка угров в лесу, на обратном пути все трупы исчезли, угры не появлялись. На общем собрании руководства командиры практически единодушно решили действовать по-беловски. Вернётся командир – похвалит, задержится в пути (о возможной гибели никто вслух не говорил) – будет урок для других племён. Пусть все видят, что даже при отсутствии предводителя уральцы способны защитить себя и действовать решительно.
– Пару дней на подготовку, – подвёл итоги Ждан, – пока пригонят полсотни коней, соберут продукты. Затем тридцать дружинников с тремя пленными и полусотней заводных коней отправятся на юг. Командиром поедет Кудим, он выжмет всё необходимое лучше любого торговца. С собой возьмёте немного ножей и котелков, сроку не больше недели. Добираться недалеко, сотня вёрст, все пленники будут из одного рода, соберёте детей и выкуп, остальные роды пусть думают сами. Либо выкуп до конца месяца, либо два подростка за каждого пленника. Иначе своих родных не увидят.
