— А тебе это не кажется, так оно и есть. Но она не только отравляет, она ещё и силу тебе даёт немереную, только ты её взять не хочешь. Оттого тебя так и лихорадит.

— Не понял, — медленно проговорил Таймар.

— До чего же ты не внимательный иногда бываешь, княже, — хмыкнул доброжелатель. — Таймары на небе уж месяц как нет.

— На что это ты намекаешь?

— А я не намекаю, я прямо говорю. Здесь она, — чудак похлопал князя по спине, своей усыпанной перстнями пятернёй.

— В моём сердце? Да ты что, колдун, чёрного зерна объелся? Как звезда может быть в чьём-то сердце?

— А с чего ты взял, что Таймара — это звезда?

— Да хотя бы с твоих слов. Не ты ли наказал отцу с матерью идти на Вату-раа и молить Бога о сыне, пока звезда не войдёт в его чертог?

— Пока Таймара не достигнет чертога Вату, — поправил князя собеседник. — Так я сказал Деораку и Малане. То, что Таймара — светило, они решили сами.

— А ты знал, что она не звезда, но не стал их разубеждать! — негодовал князь.

— Нужды не было, — пожал мужчина плечами.

— И кто же она?

— Ведьма, — спокойно заявил он. — Очень сильная ведьма, которая купила свой дар за семь человеческих жизней. Две из них она потратила, осталось пять, и теперь они твои.

— Мне бы со своей как-то разобраться, — раздражённо бросил Таймар.

— Разберёшься, в этом я тебе помогу…

— Уволь, — перебил Таймар.

— Нет не уволю! — неожиданно жёстко и властно прикрикнул на князя мужчина. — Не уволю, потому что вложил в тебя слишком много…

— А я не просил в меня ничего вкладывать!

— Ты не просил, ты просто умирал.

Таймар замер, чуть было не споткнувшись о булыжник и медленно повернул голову, чтобы вперить взгляд в разные и такие нахальные глаза старого отцовского знакомого, претендующего теперь и на него как на свою марионетку.

— Так это был ты? — дрожащим от злобы голосом прошептал он. — Это ты приходил ко мне на остров, когда я был без сознания.

— Без шансов выжить, ты хотел сказать?

— Что ты со мной сделал?! — заорал князь так громко, что вдалеке шуганулась стая диких кошек, подбирающихся к оставленной им туше.

— Вложил в тебя осколок таймаровой души вместе с правами на магию

— Зачем?

— Ты погибал! — напомнил взбешённому князю его благодетель.

— Вынь из меня эту дрянь!

— Не могу.

— Почему?!

— Ты умрешь.

— Твою мать! Бесы меня возьми, вот дерьмо! — бушевал Таймар, кинув на землю добычу, пока маг стоял и внимательно смотрел на него немигающим взглядом.

— Я хотел вручить тебе этот дар иным способом, — вдруг заговорил он, неожиданно мягко. — Но жизнь внесла коррективы, пришлось импровизировать. Теперь тебе придётся обрести дар самостоятельно, но так, пожалуй, даже лучше, дольше правда, но лучше.

— Шутишь?

— Я никогда не шучу.

— Вообще?

— Вообще. Я помогу тебе совладать с обуревающей тебя яростью. Это будет не просто, но у тебя получится, потому что она не твоя, а её.

— Таймары? — уточнил князь.

— Да. Ты конечно ещё тот дикарь, но ты не буйнопомешанный в отличии от дамочки, что теперь вынуждена отдать тебе всю свою силу. С болью, как я погляжу, ты и без меня научился справляться, — мужчина кивнул на бурдюк с кровью. — Но это полумеры. Как только ты примешь свою новоприобретённую силу, как только она потёчет по твоим венам, боль из груди уйдёт, останется лишь холод, но к нему ты привыкнешь.

— Уже привык, — хмуро бросил Таймар, подняв с земли останки кошки и продолжив путь к лагерю.

— Хорошо. Я знал, что ты сдюжишь, у тебя не тело, а машина для убийства, которую я немного усовершенствовал.

— Без моего ведома, — огрызнулся Таймар.

— Предпочёл бы окончить свой земной путь?

— Предпочёл бы не быть тебе интересным.

— Не обманывай себя, Таймар, люди желающие укрыться от взгляда сильных мира сего, не свершают таких громких деяний как ты.

— А ты что сильный нашего мира? — поддел собеседника князь.

— Представь себе, да. И ты тоже можешь им стать, если примешь мою помощь и обретёшь права на колдовство, спрятанные в твоей груди.

— Я не доверяю тебе, Вольгер Грут, ты использовал моего отца. Что тебе мешает и меня использовать?!

— Ничего. Даже твое нежелание быть использованным, — равнодушно заявил он.

— То есть ты меня всё равно поимеешь?

— Боюсь, что так.

— Дерьмо! — выругался князь, пнув валун под ногой с такой силой, что он вылупился из земли и покатился вниз по склону. — Дерьмо! Дерьмо! Дерьмо!

— Да, — вздохнул наблюдавший за беснующимся Таймаром Грут, — плохи дела, совсем не держишь себя в руках. Тот князь Бычьего острова, которого я знал, никогда не позволил бы врагу видеть своё отчаяние.

— А не пошёл бы ты в пешее эротическое путешествие, а?! — брызжа слюной, крикнул Таймар, потроша оставшиеся валуны.

— Ты забыл, что меня любовные утехи не интересуют.

— Иди на хрен, Грут, иди на хрен! Я не твой раб, хватает с меня и этой кровожадной истерички, что теперь жонглирует моими чувствами постоянно!

— Ш-ш-ш, — попытался унять агонию князя, кей. — Ш-ш-ш, не дури, княже, я не хочу тебе зла, я просто пытаюсь спасти твою шкуру, потому что ты лучший воин в Роглуаре и ещё не свершил своих главных побед. Тебе рано умирать, — говорил Грут тихо и вкрадчиво, водя перед лицом, Таймара руками. — Рано умирать, княже. Но если ты мне не доверишься, сила, что застряла в твоём сердце, убьёт тебя. Её надо высвободить, чтобы она потекла по твоим венам вместо крови. Прими её, Таймар, прими силу рода, хотя бы для того, чтобы иметь защиту от таких как Огайра.

— Пошёл на хрен, — прохрипел задурманенный Таймар и упал лицом в песок.

— Вот упрямый черт, весь в папашу, — пробурчал кей, переворачивая Таймара на спину. — Сдохнет ведь, но не продастся.

Грут подхватил глыбоподобного князя на руки и, не смотря на своё тучное, вовсе не мужественное телосложение жизнелюба и обжоры, с лёгкостью закинул его на плечо и вместе с его добром понес в лагерь. Когда скалистая местность закончилась, уступив место безжизненным сухим землям, он привалил князя к последнему на их пути валуну и отхлестал по щекам, приводя в чувства.

— Ты вконец обурел?! — гаркнул очухавшийся Таймар.

— Хочешь, чтобы я внёс твоё вялое тело в лагерь на своём горбу?

— Нет, — отпихнул Грута князь, — сам дойду.

— Так-то лучше. Тебе придётся принять мою помощь, Таймар, придётся, иначе Дей-Айраком будет править твой брат.

— Боюсь, это не продлится слишком долго, его быстренько растащат соседние княжества.

— И ты готов допустить это из гордыни?!

— Отвали, — отмахнулся князь, проходя сквозь вереницу палаток к своему чёрно-красному шатру и вываливая мясо в лохань для умывания, а шкуру вешая рядом с другими, растянутыми на крестах.

— Зачем тебе столько? — изумился кей, насчитав пять кошачьих меховушек.

Таймар пожал плечами, а потом провел огрубевшей в походе рукой по мягкому меху и задумчиво сказал:

— Шубу Тэри сошью.

— Сам?

— Ну, нет, конечно!

— Тай и Тэри, беспринципный тиран и деспот и его невинная жертва, как романтично, сейчас прям расплачусь.

— Держи свою тонко организованную натуру при себе…

— Ну что ты, — давясь смехом, проговорил кей, — я совершенно серьёзно. Уверен, что через пару месяцев, о вас уже можно будет сложить душещипательную балладу.

— Смотри, как бы твоя душа поэта не надорвалась в творческом порыве, — процедил князь, потирая зудящие кулаки.

— Зачем ей шуба если она взаперти сидит? — продолжал донимать князя Грут, заходя в его шатёр без приглашения.

— Есть хоть что-то что тебе не известно?

— Конечно, но не про тебя.

— Ещё скажи, знаешь, чем я срать завтра буду.

— Догадываюсь — кошатиной.

Таймар раскатисто засмеялся, поняв, наконец, что не отвяжется от назойливого кея, который явно имел на него планы и, конечно, ни за что не признается какие именно. Но его нервный смех довольно скоро смазался, как неуклюжая игра уличного музыканта, застигнутого врасплох шпаной. Грут сел в его кресло, скрестив сверкающие перстнями пальцы на круглом животе, и поднял на князя устрашающе-безобразные глаза. Таймар ответил на его взгляд и вдруг почувствовал себя предметом мебели в собственном шатре, который может просто упасть, если этот увесистый во всех отношениях мужчина заденет его, проходя мимо.