Таймар сидел рядом с отцом во главе стола и ждал, когда три дюжины человек рассядутся в зале для переговоров и снова начнут терзать его мозг бессмысленными речами. Как он и опасался, организованное императором собрание мало отличалось от того, что созывал он сам ещё по приезде в столицу. Все эти напыщенные индюки твердили о важности и сложности мероприятия, с неуёмным апломбом доказывая свою компетентность в тех или иных областях. Но Таймара их трескотня интересовала мало, всё его естество требовало решительных действий, а не разговоров.

Когда же князь в десятый раз услышал о том, что сборы займут ещё неделю, то вышел из себя. Он резко встал со своего места и вдарил по столу с такой силой, что гладкая поверхность камня пошла сеткой трещин.

— Даю три дня на подготовку! — процедил он. — Кто не будет собран к этому времени, может попрощаться с местом в шлюпке, которая плывёт к славе и величию.

С этими словами он вышел из зала переговоров, хлопнув дверью, словно ставил этим восклицательный знак.

Те дни, что Таймар дал команде на сборы, он провел за охотой. Конечно, как только начальник охраны в его особом секторе узнал, что новая пленница князя сбежала, то тут же отрядил лучших следопытов на её поиски. Но трое из них так и не вернулись, двое пришли ни с чем и лишь один, сильно раненый следок доложил, что девчонка ушла за пределы города и скрывается в Нескучном лесу, где сейчас прикармливают кабанов.

Уладив вопросы с возмущёнными и казнью, Таймар собрал все части, наказав разыскивать девушку с золотыми волосами, кошачьими глазами и спиралевидными татуировками по всему телу. Обещал щедрую плату тому, кто найдет сбежавшую рабыню. Но слух о её фантастических боевых навыках распугивал вояк. Не желая перечить князю, они конечно, прочесывали окрестные леса, но без особого энтузиазма.

Лишь охотники за головами не страшились девчонки. Откликнувшись на призыв, они рьяно взялись за дело. За то недолгое время, что князь провел в столице, ему привели семь дев с пшеничными патлами и грубыми знаками отличия на запястьях и щиколотках, которые свидетельствовали об их причастности к расхитительницам гробниц. Всех их князь отправил в шахты по добыче угля.

Заботы о сборах в экспедицию и поисках Невры съедали большую часть княжеского времени и это было благом, ведь если бы не бесконечные дела, Таймар погряз бы в малоприятных переживаниях, связанных с Китэрией. За всё проведённое в столице время, он ни на день не мог забыть о девушке с вересковыми волосами, которая томилась в его башне. Князя донимали воспоминания о непростительной красоте этэри, донимали так, что он уже начинал ненавидеть её. Таймар то и дело вспоминал её покатые, светящиеся в темноте плечи и головокружительно-крутой изгиб бедра с завитками бледно-розовых татуировок, а потом взгляд затравленного зверька, продолжающего, несмотря на обуревающий страх, вглядываться в его жёсткое лицо и искать в нём что-то, искать, искать….

На второй день после казни, он всё же не сдержался и, проворочавшись полночи в постели, встал, накинул халат и спустился в комнаты Китэрии. Девушка спала, отвернувшись к стене, и Таймар поблагодарил Богов за то, что не видит её лица. Он осторожно склонился над нею, вдохнул волнующий аромат и, резко развернувшись, вышел, пока она не почувствовала его присутствия и не проснулась.

Таймар знал, что как только она откроет свои умопомрачительные глаза, как только посмотрит на него снизу вверх, он не выдержит и… Его снова накроет лавиной вожделения.

Злясь на себя за слабость, он шёл по лестнице своей башни и думал, как бы унять клокочущее сердце, как бы успокоиться? Пойти к себе и позвать Виру или может Хаю, или вообще обеих? Да, пожалуй, это был бы выход, если бы не воспоминания об Алии, которая так и не пришла в себя. Виру и Хая слишком молоды и хороши собой, чтобы так рисковать ими, а звать других бессмысленно — они его не удовлетворят, не сейчас.

Таймар ценил женщин способных утолить его голод, а главное его прихоти. К тому же он не был расточителен и берёг своих любимец от самого себя, когда им владела кровавая звезда. Ну или, по крайней мере, старался.

Сдержался он и сегодня, направившись не к наложницам, что спали на три этажа ниже его покоев, а в подвал к Шеме. Ведьма хоть и была не молода и страшна как чума, но могла успокоить князя не хуже его чаровниц в шёлковых пеньюарчиках.

— Что не спится, князь, призраки обезглавленных солдат замучили? — пошутила Шема.

— Если бы, — отозвался Таймар. — Дай чёрного зерна или ещё какой-нибудь дряни.

Шема подошла к князю, пристально посмотрела на него и, покивав своим мыслям, пошла готовить отвар.

— Я предупреждала тебя, чтобы ты не ходил в верхний круг?

— Предупреждала, — раздражённо бросил князь. — Дай зерна и отстань, а то тебе придётся лечить не только Алию.

— А я говорила, что тебя ждёт поражение?

— Ну какое поражение?! Я уже давно вернулся и пока ещё жив.

— Ты привез его с собой.

— Я привез с собой трофеи.

— Я говорю о той захватчице, которая завладела твоим сердцем, Таймар. Ты будущий император Дей-Айрака! Никто не должен иметь над тобой власти, особенно женщина.

— Значит, я выжгу своё сердце, когда стану им, а пока что я всего лишь князь Бычьего острова. Дай зерна!

— Князь, над которым женщина имеет такую власть, никогда не станет императором.

— Не забывайся, Шема, — зло выплюнул Таймар, уже пожалев, что просто не позвал к себе наложниц.

— Избавься от неё.

— Она мой самый ценный трофей, который я когда-либо завоевывал.

— Даже ценнее острова?

— Островов в Роглуаре много, а лилулай из самого Доли-Яо одна. Она поможет мне сделать наш дом лучше.

— Она сведёт тебя с ума! — в сердцах вскричала ведьма. — Или просто окажется в один прекрасный день здесь… с проломленным черепом, как Алия.

— Чего ты хочешь от меня, ведьма? — устало проговорил Таймар.

— Я могу помочь… — осторожно начала Шема.

— Даже не думай, — угрожающе процедил князь, нависнув над старухой, помешивающей в тигле варево. — Если я узнаю, что ты хотя бы помыслила, совершить над ней один их своих гнусных обрядов, я лично тебя выпорю, поняла.

Шема вздохнула, уяснив, что спорить с Таймаром уже поздно. Чужеземка слишком глубоко проникла в его сердце, и ей её оттуда не изгнать, даже если она призовет самого Завула.

— Она погубит тебя, — с тоской проговорила ведьма. — Она обовьется вокруг тебя, как омела вокруг могучего столетнего платана, и лишит солнечного света.

— Может, она заменит мне солнечный свет.

— Она не человек, она не полюбит тебя как твои наложницы, готовые жизнь за тебя отдать. Она всегда будет далека, как ночная звезда.

— Поэтому она меня и трогает, — тихо признался Таймар.

— Да, но именно поэтому ты и обречён на поражение. Место звезды на небе, а твоё — в Дей-Айраке. Вы никак не сможете быть вместе.

— Но сейчас она рядом со мной, — упирался князь.

— Надолго ли?

Таймар вздохнул, понимая к чему клонит ведьма.

— Ты сам всё знаешь, просто не хочешь себе признаться в этом. Но выход есть! Избавься от неё пока не поздно.

— Нет, — грубо рявкнул Таймар.

Окончательно поняв, что проиграла спор, ведьма отвернулась от своего воспитанника и принялась переливать варево в сосуд.

— Раствор готов, — обиженно проворчала она и протянула князю кубок.

Таймар взял варево и, выпив всё одним махом, грохнул пустой сосуд на стол с такой силой, что он, чуть было не треснул.

— Запомни, Шема, — предупредил князь, — я хорошо отношусь к тебе, я тебя ценю, ты даже дорога мне, но я никому, ты знаешь, никому не прощаю обид. Если с ней что-то случится в моё отсутствие, тебя я заподозрю первую.

— Постыдился бы, Тай, — заныла старуха. — Я же всё для тебя…

— Не ной! — грохнул князь. — Не ной, а просто помни… Чёта отвар какой-то слабый, вообще не берёт.

— А куда тебе сильный, ты же не хочешь несколько суток продрыхнуть.