Огайра не был единственной жертвой ведьмовского дурмана, да и столь трагичные последствия считались распространенными случаями. Когда он освоился в Роглуаре, то узнал, что дурман-траву частенько подмешивают в борделях. Дорогие проститутки приваживали таким образом богатых клиентов. Мужчина далеко не сразу понимал, что неземное наслаждение дарит ему вовсе не конкретная девушка, а подсыпанное ею зелье. Нескольких посещений бывало вполне достаточно, чтобы сластолюбец пристрастился к дурману, а через пару месяцев и вовсе прописался в спальне чаровницы.

Но даже когда до обманутого клиента доходило, что его приручили с помощью травяного настоя, он не переставал ходить к своей красотке. Он готов был платить столько, сколько она попросит, лишь бы райское блаженство не заканчивалось и, в конце концов, погибал.

В Роглуаре от этого редкого и очень дорогого зелья пострадало немало благосостоятельных мужчин как одиноких, так и семейных. Будучи зависимыми, они продавали имущество, оставляя на улице жён и детей, а порой и отдавая их в рабство, ибо они и сами становились рабами.

Так произошло и с Огайрай. В рабство он, конечно, никого не продал и дом свой не разорял, но вот сам стал марионеткой в руках эгоистичной Кары. Девушке было недостаточно одной ночи любви, она хотела безраздельно властвовать над магом из Лунных пещер, и к несчастью Огайры нашёлся некто, подсобивший ей в этом.

История падения мага была до смешного пошлая и страшно угнетала его. Огайра вообще считал власть тела над разумом унизительной. Маги четвёртого круга отличались высокодуховностью и не тяготились зависимостями, а если такое и случалось, то они просто переставали соответствовать высоким вибрациям своего дома и ниспадали в Роглуар как Огайра.

Маг стыдился причины своего падения настолько, что пообещал императору выполнить любое его желание, только бы тот свёл его с целителем, способным избавить от недуга. Теперь же к нескончаемой душевной муке и стыду примешивалось ещё и чувство вины. Его не покидала мысль, что личная беда и опрометчиво данное обещание могли повлечь за собой новые несчастья, а всё потому, что он не устоял от соблазна увидеть родных.

Маг сидел на краю пещеры, смотрел вдаль и вспоминал беззаботное детство.

— Не потревожу? — послышался за его спиной голос Сичирра.

— Да, садись, — предложил маг, расстилая свою накидку.

— Я кое-что видел в чертогах Луны, Огайра, — нехорошим голосом начал предсказатель. — И это кое-что касается сына Деорака.

— Говори, — напряженно попросил маг, понимая, что понапрасну зять не стал бы его сейчас тревожить.

— В общем-то, если я всё правильно понял, он ему и не сын вовсе…

— То есть как не сын? — перебил маг Сичирра. — Ты о ком сейчас, о Таймаре или об Истане?

— О Таймаре конечно, хотя и об Истане, возможно, тоже, — уклончиво начал предсказатель.

— Продолжай, — нетерпеливо дёрнул плечом Огайра.

— В предсказании говорится, что наследника Дей-Айрака ожидает дар, который приготовил для него брат. Если верить откровению, близится час, когда муж Роглуара обретёт этот дар, и мир узнает его истинную силу.

— Что за дар? — взволновался маг.

— Не представляю даже, это осталось за гранью откровения. Но одно ясно: радость он принесёт только его обладателю и то весьма сомнительную. Все же прочие поперхнутся им как проклятьем. Но не это встревожило меня, а то, что пророчество открылось многим из моего клана. Старшая годи нашего ордена говорит, будто оно как-то связано с предсказанием, напугавшим тридцать лет назад Ерику. Помнишь день, когда тебя вернули с межкруговой станции, где ты был смотрителем?

Огайра кивнул. Как не помнить — ему тогда пришлось не сладко. Именно из-за обещания данного Рокуто Нами, он и познакомился с Деораком лично, а потом по глупости потащился к нему за помощью, когда оказался в его круге совершенно один. Если бы можно было всё изменить, он отказал бы тогда ат-этэри. Всё равно Деорак оказался не тем, на кого подумала Ерика. Зря только время на нижнемирян потратили.

— В общем, — продолжил Сичирр, отвлекая мага от тяжких мыслей, — предсказание, кажется, всё же было не пустым, просто не ко времени. Хотя кто знает? — задумался он. — Может, в те дни как раз и начали формироваться предпосылки для будущих несчастий. Просто тогда ещё можно было что-то исправить, и потому эту информацию послали этэри, в надежде, что те разберутся. А вот теперь чья-то коварная идея уже созрела и готова воплотиться в жизнь, и от того сигнал бедствия шлют всем, кто может его принять.

— Бесы меня возьми! — выругался Огайра, вскакивая на ноги.

Вот теперь до него дошла вся масштабность грядущей катастрофы. Если в те далёкие времена даже Рокуто Нами прислушался к сновидческому бреду оракула, то вероятно угроза была действительно серьёзная. Вот только рано они расслабились, вообразив, будто сделали всё что смогли.

— Вот же ж свинство!

— Тихо, тихо, — попытался успокоить его Сичирр. — Это роглуарские проблемы, нас они мало касаются.

— Боюсь, ты ошибаешься, ведь пророчества не просто так приходят валамарцам, верно?

— Ну, да… — уклончиво начал Сичирр.

— Не хотел тебя расстраивать, но Таймар — это не только роглуарская проблема, но похоже и наша.

— С чего бы? — насторожился предсказатель.

— А с того, что он сейчас здесь.

— Что?! Как так вышло?

— Долгая история. Если твоё пророчество пришло тебе сейчас, то это неспроста, — нервно проговорил Огайра.

— Так, ладно, для начала надо успокоиться… успокоиться… успокоиться, — заладил не на шутку встревоженный Сичирр. — Где сейчас Истан?

— В Роглуаре.

— Это радует.

— В самом деле? — нервно усмехнувшись, спросил Огайра.

— По крайней мере, дар он братишке вручить не сможет.

— Допустим.

Мужчины задумались, уставившись друг на друга, а потом вдруг у Сичирра округлились глаза и он выпалил:

— А что если ты прав, и мне действительно неспроста открылась тайна нашего гостя именно теперь, когда он тут! Думаю, он действительно очень опасен, но по большей части на своей земле. А сейчас… — начал было Сичирр, но не договорил, испугался собственных мыслей.

— Сейчас князь уязвим, — понял Огайра.

— Угу, — кивнул предсказатель и покраснел.

— Это выход, — хладнокровно согласился маг. — Но для начала неплохо бы понять, кто же его истинный папаша, ведь если он какой-нибудь высший Демон — это одно, но ежели его родитель…

— Бог Огня? — предположил Сичирр, видя, что Огайра не может даже вообразить кто бы мог дать жизнь такому как Таймар.

— Ну нет, скажешь тоже, — Огайра даже рассмеялся, удивив предсказателя, у которого были не такие крепкие нервы. — Он конечно выдающаяся тварь, но всё же не божий сын, это ты загнул. Узнай кто он, пока у нас ещё есть время, — попросил маг.

— В том-то и штука, — вздохнув, проговорил Сичирр и посмотрел в безоблачное светлое небо. — Узнать правду о его отце оказалось довольно проблематично. Она сокрыта, да настолько хорошо, что я заподозрил печать. Очень крепкую печать, мне такую не взломать.

— И что делать?

— Искать того, у кого есть доступ к хроникам времён.

— Слишком долго, — Огайра начал нервно постукивать пальцами по виску, будто это могло стимулировать мыслительный процесс. — Да чёрт с ним с отцом… — махнул он рукой.

— Нет, не чёрт! — перебил Сичирр мага. — Просто так печати на прошлое не накладывают. Его отец значимая фигура на арене нашей Вселенной. И если мы прикончим его сынишку (да не простого, судя по тому, что его одарить чем-то хотят), то можем оказаться в такой яме, что нижний круг нам священной долиной покажется.

— Уверен?

— Такую печать могут поставить либо архангелы, либо ат-этэри, либо демиурги. Иначе она просто не укрылась бы от лика Луны. Очевидно же, что кто-то очень сильно постарался утаить эту правду. Стал бы кто напрягаться ради незначительной сошки?

— Не стал бы, — согласился Огайра, уже видя, как в карте будущих событий чертится пророчество о низвержении и гибели мира, и всё из-за того, что в юности он был непростительно слаб, а теперь феноменально глуп. Ведь разве может умный человек привести в Валамар лучшего роглуарского воина и оставить его одного только потому, что ему приспичило с семьей повидаться?! — Но если мы его не остановим, то исполнится пророчество.