— Я не для того передавал свой тейгу ученику, чтобы забирать назад, — подумав, что уловил подоплёку моих слов, сказал Генсэй. — Если Адаусу меня не приняла, значит, попробую иной путь, — некогда сильнейший в Империи кивнул на неподвижную махину Хрустика и замершую рядом с ним довольную Печеньку.

— Я и не настаиваю, — сделав очередную пометку в блокноте, пожимаю плечами. — Булат и мне симпатичен — хороший человек. Да и сестра с ним дружит. Лучше скажи: как там идёт подготовка к возвращению твоей истинной личности и открытию Школы?

— Хорошо, — ответил миньон с нечитаемым в голосе и мимике, но, тем не менее, вполне себе существующим облегчением. — Смерть министра Кокэя значительно ослабила позиции моих врагов. Полагаю, я смог бы вернуться и без подготовки: у меня остались недруги в Столице, но активно действовать они не рискнут… сразу, — чуть помедлив, добавил он.

— А сейчас? С подготовкой? — Любопытно склоняю голову к плечу. — Синдикат и остальная моя агентура, надеюсь, оказались полезны?

— Да. Они предоставили информацию о том, к кому из друзей и союзников стоит подойти в первую очередь, к кому обращаться, когда закреплюсь, а кто перешёл в стан противников. Прямых врагов они тоже обещали незаметно отвлечь. Но заявлять о себе и идти вперёд с открытым забралом я всё равно не планирую. Не те года, кхех, — как-то совсем по-стариковски усмехнулся миньон. Вместе с его текущим относительно молодым обликом — чуть состаренным относительно версии Юрэя на Северо-востоке, но даже не седым! — это выглядело диссонирующе. — Разве Счетовод этим не делился?

— Только краем, беглым упоминанием. Я с ним лично ещё не встречалась. А пока сидела в тюрьме и общалась мысленно, мы концентрировались на иных вещах.

— Мастер в тюрьме! — презрительно фыркнул мужчина. — Эти глупцы из правительства в своих играх совсем растеряли связь с реальностью!

— Давай лучше вместо чужой глупости обсудим более конструктивные вещи, — сказала я, с неудовольствием вспомнив отчёты, встречи и множество вопросов, возникших как благодаря этой самой глупости отдельных чинов, так и в связи с затеянной мною игрой, в некоторых аспектах прошедшей слишком удачно. — Скажем, про того наставника, что ты рекомендовал для моей младшей сестрёнки и не в меру активного приёмыша.

— Достойный человек, — степенно кивнул собеседник. — Если я правильно понял, что представляют собою ваши близкие и то, чего вы для них желаете, то он — лучший. Пусть Алекс не сумел высоко продвинуться по тропе воина духа и не выглядит грозно, но это не повод смотреть на него свысока, — задумчиво сказал старик.

Для боевого маньяка, который быть может, и не такой социал-дарвинист, как Эсдес, но тоже находится где-то в её стороне воображаемой шкалы, подобные слова говорили о многом.

— Не всем талант к стезе воителя дарован вместе с любовью к ней, — продолжил говорить старый воитель. — И лишь единицы из них наделены таким упорством, как Алекс. Даруй судьба чуть больше божественной искры этому мальцу, и он бы вошёл в ряды лучших. Но и сейчас… Самый бездарный, по мнению большинства наставников, ученик стал пиковым Адептом, — миньон усмехнулся. — И превзошёл половину своих учителей, — последнее слово, несмотря на то, что старый Мастер не играл мимикой или интонациями, явственно сочилось ядом сарказма и презрения. — Мечник, лучник, ганфайтер, немного алхимик, сапёр и даже мастер зверей — там, где он не мог подняться ввысь, он двигался вширь. И поверь, госпожа: чтобы взрастить зерно юного таланта, нет лучшего наставника, чем тот, который превозмог собственную посредственность. Там, где взлетевший по ступеням силы Мастер будет насмехаться над чужой глупостью и непонятливостью, продиравшийся ногтями и зубами Адепт увидит и поможет преодолеть все «узкие места».

Учитывая рост этого воителя, что действительно слабо походил на опасного человека, которым по определению является Адепт, тем более подобравшийся к верхней грани ранга, то все замечания про невозможность расти ввысь звучали как слегка завуалированное издевательство.

Звучали бы, не умей я читать эмоции. Мой миньон действительно говорил об этом не выглядящем на свой возраст пятидесятилетнем мужчине полутораметрового роста с неподдельным уважением. Даже толикой восхищения! А мальцом для столетнего воителя этот Алекс являлся только с точки зрения возраста.

Представив, насколько маленькому и не имеющему таланту юноше было тяжело пробиваться к своей мечте — стать настоящим воителем — сквозившее в словах миньона уважение становилось несложно понять. Пусть для меня или Юрэя всего лишь Адепт — мелочёвка, практически пыль под ногами. Но так-то этот ранг является вполне приличным уровнем; человек, добравшийся до него, становится «сам себе отряд спецназа» — и почти недостижимым пределом мечтаний для многих одарённых.

А тот карликовый воитель (хотя мне ли шутить на сей счёт?, привлечённый в первую очередь обещанием расплатиться высокоэффективной алхимией для одарённых, вполне имеет шансы стать Воином, которых, на минуточку, в громадной Империи и вовсе несколько тысяч. Ну, или, если прибавить число по тем или иным причинам не зарегистрированных бойцов — вроде членов кланов убийц, бойцов полубандитских племён, революционеров и остальных, — то тысяч, может, десять. Но это уже с натяжкой. Насколько я помню статистику, в силовых структурах Империи (разведка, полиция, армия и флот) служат не более тысячи-полутора Воинов.

Неплохо для невысокого и субтильного «самого бездарного ученика», что до сих пор издали похож на ребёнка, не правда ли?

— Я не сомневалась в твоей рекомендации, Юрэй. Тем более в такой, когда даже подобный тебе Мастер говорит о рекомендуемом чуть ли не с восхищением, — к моему удивлению миньон едва заметно кивнул, явно признавая за собой такое чувство. — Меня удивляет, что он зарабатывал, как охотник на чудовищ, а не воспитатель для высокородных детишек. Аристократия ведь стремится дать своим наследникам хотя бы минимальные способности, и такой специалист для них будет очень ценен. Разве нет?

Миньон покачал головой.

— Вы слишком хорошего мнения об имперской аристократии. Нынешние дворяне, а тем более пролезшие в высшее общество торгаши, предпочитают гнаться за красивой формой, не за сутью. Те, кто может себе такое позволить, предпочтут нанять знаменитого и впечатляющего внешним видом воителя-наставника, которым можно похвастаться. А Алекс ведь ещё и гордый. Он не станет покорно сносить пренебрежительное отношение от худородных нуворишей.

— Угу, а те, что живут рядом с Дикоземьем или имеют военные традиции, и сами способны обучить наследников, — покивала я, одновременно с разговором внося в блокнотик новые показания наблюдаемого энергоканала, связывающего двух моих чудовищ. — Я смотрю, с приездом в Столицу ты стал более эмоциональным. Хорошие воспоминания?

— Разные. Мы, старики, таковы, что вернувшись в памятные места, не можем не вспомнить былое…

Так, ведя беседы ни о чём и периодически касаясь деловых моментов, мы провели ещё час. После чего, собрав достаточно информации и наметив план для следующего этапа совмещённых с тренировками исследований — к примеру, заскучавший к концу Юрэй предложил, по аналогии с алхимстероидами для воителей, сначала влить в гидру более плотную энергию многоножки, а потом заставить «раструсить» её в учебных схватках — мы покинули эту истерзанную местность.

В скором времени мне предстояло пообщаться со Счетоводом, провести на Базе вечернее занятие для ребят, а потом посетить Пауля, дабы узнать, что за показания дали исследования моего тела и какие результаты он из них вывел. Да и новообретённый "домик в Столице" следовало бы нормально проинспектировать. Переезжать в новое жилище в ближайшие полгода-год планов не имею: для человека, ежедневно посещающего Подземную Базу, нынешнее моё жилище расположено удобнее. Но даже если решу на этот срок сдать пока ненужную элитную жилплощадь в аренду, надо хотя бы примерно понять, что она — и содержащие её в приличном виде слуги — собой представляет.