А вот, например, в Столице, чтобы понаблюдать и, так сказать, окунуться в подобное, можно просто отдалиться от благополучных районов и побродить по первому попавшемуся маргинальному кварталу от пяти минут до получаса. Огр и его полицейские, пусть и держали столичную шваль в рамках, но те рамки ему задавали сверху, отчего трущобы и в меньшей степени рабочие кварталы существовали по своим, с позволения сказать, законам. Волчьим, не человеческим.

Гейдельские же пролетарии жили бедно, но скорее именно жили, а не выживали — эмпатия это ясно говорила.

Впрочем, я бы соврала, если бы сказала, что не застала ни одной некрасивой сцены. Увы, увы: как говорилось выше, грязь есть везде.

Некоторые виды, где помощь станет лишней или мне она не под силу, я обошла стороной. Вот что я, к примеру, сделаю с многодетным семейством, где выпивоха-отец двинул жене в зубы, а та — тоже нетрезвая — не придумала ничего лучше, чем сорвать злость на крутящихся рядом детях, одна из которых наивно захотела помочь?

— Где мои медяхи?! Пропила, сука?!

— Нет, миленький мой, конечно, нет! — соврала женщина. — Как я могла?!

— Охеренно могла, бля! То-то вчера ластилась да смеялась! Н-на!

Вороватая алкоголичка, получившая удар по лицу, заверещала и заплакала, размазывая кровь. Сильно преувеличенно, если посмотреть со стороны.

— Мама, не плачь! Вот, снега приложи! — подбежала к ней девочка лет пяти-семи.

— Отлезь, дрянь! — тут же пришла в себя «мать года»; теперь по лицу — лишь пощёчину, но много ли ребёнку надо? — получила уже девочка. — Это вы, крысята, украли! — лживая баба повернулась к мужчине. — Это они, миленький, всё они, тати сопливые! — И снова к детям:

— Ну, получите у меня все! Только домой вернёмся!

Остальные дети взирали на присходящее кто с безразличием — эти ближе к подросткам — кто со страхом (младшие). Семейная идиллия, чтоб её!

Вот и что с таким делать одной девочке-волшебнице, пребывающей в относительно благостном расположении духа, но от созерцания сцены ту благостность теряющей? Убить неблагополучных родителей? Детям каюк. Избить и запугать? Опять же отыграются на мелких, из-за которых им прилетело. Дать денег? Ха.

Тут без гадалок понятно, чем такое кончится.

Здесь не Скара, в которой обстановка была хуже, но где одна некроманси теперь обладает всей полнотой власти. Там я для начала приказала открыть бесплатные столовые (для нетрудоспособных бедняков и вот таких вот детей) и вербовочные пункты для разного рода работ уже для тех, кто может трудиться и готов это делать за сытное трёхразовое питание и небольшую, но честную плату. Честную — это без традиционных попыток обмануть простого работягу, кинуть заболевших или получивших производственную травму, навесить долг и так далее.

Понимаю, почему это делают компании или даже государственные чиновники: рабочих много и сэкономленные медяшки сливаются в серебряные и золотые ручьи, текущие в карманы предприимчивых «оптимизаторов» — но сама считаю неприемлемым обманывать тех, кому и так платят по минимуму. Поэтому ответственные (своим имуществом, свободой и даже головой) люди следят, чтобы такого не происходило, а любой попытавшийся строить интересные схемы — тут же выявлялся и примерно, гласно, с пояснением причин наказывался.

Причём контролёрами выступали не только представители начальства проектов и посторонние наблюдатели, но и выдвиженцы из рабочей среды. Однако это я уже совсем сильно углубляюсь в проблемы Скары и свои социальные эксперименты, всё же голова ими преизрядно загружена.

Возвращаясь к алкоголикам и тунеядцам (потому как пьяные уже с утра, когда нормальные люди работают), то вот там у меня с подобными несмешными клоунами быстро разобрались бы компетентные органы. Ибо нефиг шататься по улицам и пьянствовать на непонятно где добытые средства, когда трудовые отряды (добровольные и не очень) ждут своих героев.

Всё же город пострадал, его нужно восстанавливать, улучшать обороноспособность и условия проживания тех, кто самостоятельно их улучшить не способен. А даже если забыть о недавних разрушениях, то в городе и провинции без того хватало проблем и задач, получивших средства на своё разрешение и теперь нуждающихся лишь в крепких рабочих руках, пусть даже растущих не из плеч. Те же канавы копать, обустраивая дороги, или разбирать руины можно даже кривыми, трясущимися с похмелюги лапами вчерашних пьяниц. А месить глину для кирпичей — вообще без рук (нескольких калек с пострадавшими руками именно к такому труду, тяжёлому, но честному, в Скаре успешно пристроили).

Конечно, такой шаг не добавил мне хорошей репутации среди определённых слоёв населения, но любовь данной околокриминальной маргинальной публики — не то, к чему я стремлюсь. Да и слава у убийцы-некромантки-хозяйки монстров без того такова, что её подобным не испортишь.

Дети у меня в провинции не пропали бы даже в самом худшем случае. Для таких несчастных, а также для военных сирот отстраиваются приюты. То есть у правительства губернатора Мартина тоже имелся такой проект, но скорее для освоения и перераспределения бюджетных средств. При мне же и работы быстро начались — причём по новым контрактам с чётким указанием сроков и качества работ, а также огромными неустойками за каждый фортель — и подходящие для переоборудования временные помещения сразу нашлись.

Бэйб был счастлив. Да и мне, несмотря на то, что почти всё свершаемое в Скаре — это, в том числе, один большой эксперимент, проводимый, дабы загодя выявить возможные трудности, которые всплывут, когда придётся выходить на уровень Империи — признаться, приятно осознавать, что в кои-то веки получилось не просто перерезать несколько глоток, а сделать что-то хорошее.

То, что когда-то не сделали для нынешних убийц Отряда.

Над нами эксперименты тоже ставили — вся затея с детьми-убийцами, полагаю, и являлась одним большим опытом на живых разумных — но всё больше какие-то живодёрские.

И всё же забавно: я не вижу ничего неприемлемого в том, чтобы убить невинного и беззащитного, хотя бы даже младенца, особенно если быстро и без мучений. Но вот существование, на которое обречены сироты, дети маргиналов и просто бедняков, да и вообще скотское отношение к людям — это меня нешуточно коробит. Лучше быстрая смерть, чем медленное и болезненное сползание вниз по гнилой воронке. Я точно знаю, что выберу, если на одну чашу положить ужасный конец, а на другой — ужас без конца.

Наверное, тут виновато обретённое мною знание о пусть условном, пусть особо тёмными путями иногда утрачиваемом, но всё же несомненном бессмертии большинства душ. Паршивую, лишённую перспектив жизнь всегда можно оборвать и перейти к новой — быть может, не такой неприятной. Впрочем, после совершения такого шага текущая личность в любом случае умрёт. Хотя, возможно, опыт где-то сохраняется и служит подсознательным уроком будущим воплощениям...

Когда-нибудь я исследую данный вопрос подробнее. Как-никак, кровно и духовно заинтересована в ответах.

Но это рассуждая о неприятных ситуациях, на которые я пока не могу повлиять ни в Империи, ни тем более в чужой стране и городе. Зато смогла пофилософствовать и немного погордиться, что у себя сделала или делаю лучше. Это приятнее, чем расстраиваться от созерцания несправедливости текущей социально-экономической формации и несовершенства человечества как вида. Правда, стоит признать, пока гордость за свою управленческую деятельность не очень заслужена: в среднем Гейдель как город приятнее, чем более богатая Скара. В том числе и проблемами, которые с наскока не решить. Да и вообще не решить, не взявшись за глобальное исправление всего государственного механизма, угу.

Также, как я уже упоминала, во время знакомства с городом произошла парочка случаев, где одна гуляющая и изучающая обстановку некроманси смогла развлечь себя мелкими, но добрыми деяниями.

Вроде той истории с забравшимся на высокое дерево котёнком и «участливыми» прохожими, что на все просьбы его маленького хозяина о помощи проходили мимо, погружённые в собственные помереть какие важные дела. Или, как та стайка подростков — останавливались, но лишь для того, чтобы с интересом понаблюдать, как потерявший надежду на других, маленький и неуклюжий, но верный и достаточно смелый пухляш сам лезет на дерево… С которого полноватый мальчик, с высокой долей вероятности, сверзится на твёрдую, расчищенную от снега брусчатку.