— Моу! — с нарочитым недовольством надулась отступившая на шаг Сена. — Я тебе что, не нравлюсь?

Впрочем, в эмоциях любительницы пошловатого юмора действительно мелькнули огорчённые нотки. Не в первый раз такое замечаю. Неужели в процессе «охоты за Куроме» это стало для неё чем-то большим, чем простое развлечение? Занятно. Так-то она мне тоже симпатична, но…

— Нравишься, — вполне честно ответила я. — Ты милая и весёлая, и мои закидоны нормально воспринимаешь. Но твоя склонность выбалтывать подробности своих личных отношений…

— Будто у тебя там такие прямо подробности, что их нужно усиленно скрывать, — фыркнула приободрившаяся собеседница, раздвинув руки и тем самым обозначая размер подробностей (получилось больше похоже на пародирование огромной груди).

— Ты спросила, я ответила, — индифферентно пожимаю плечами. — Все люди разные: кто-то экстраверт, как ты, а кто-то — как я: скрытный и недоверчивый. С моей точки зрения, распространение узнанных от меня тайн — не важно, каких именно — выглядит актом пусть мелкого, но предательства. Мне по душе твой лёгкий и весёлый нрав, и ты сама тоже. И я не хочу портить это своё отношение.

— Я поняла, — едва заметно кивнув, сказала Сена, после чего задумчиво смежила веки и стала постукивать пальцем по нижней губе, судя по эмоциям, начав о чём-то усиленно размышлять.

Не став ей мешать, направляю своё внимание, подкреплённое духовным восприятием, на трупоголема, который под наброшенной на него тряпкой свернулся в положение, минимизирующее рассеивание энергии, и что-то потихоньку делал со своим вместилищем. Преждевременно он начал приспосабливаться к окружающей среде, ведь её продолжает защищать Печенька. И вообще, вот сдохнет рукастик с исчезновением защиты «глаза бури», а я тут перед Сеной распинаюсь. Засмеёт же потом!

Мысленный приказ гидре — и прожора, с гастрономическим интересом поглядывающая на новосозданного покемона, начинает постепенно снижать своё влияние, выступающее своеобразным противоштормовым щитом. Недовольная тварюшка пусть и завозилась, однако признаков, что она собирается подыхать или удирать обратно в свой мир — не появилось. Тогда прожора, которой уже надоело стоять на холоде, тем более без возможности съесть манящую незнакомыми ароматами свежую кучу трупов, с готовностью отправилась «спать» в пространственный карман.

— То есть… — прервала молчание Сена, вновь затихла, и после короткой паузы продолжила:

— То есть, если я придержу язычок о наших интимных играх, то ты не против попробовать? Я имею в виду не покувыркаться один раз, а побыть вместе? — судя по эмоциям, девушка и впрямь испытывала некие чувства, толкающие её завязать отношения.

«Видимо, плод, который не получилось сорвать сразу, показался вкуснее иных», — с толикой цинизма мелькнуло в мыслях.

Впрочем, Сена мне нравится, а я нравлюсь ей. Раз уж она готова пойти на такую «жертву» (или даже настоящую жертву: нельзя недооценивать общительность экстравертов!), как умерить собственную тягу к распространению пошленьких слухов — что ж, можно попробовать наладить более близкие отношения. Вряд ли этот роман затянется надолго: у нас слишком разный характер и взгляд на множество вещей. Но фраза проныры про «холодно и одиноко» действительно пришлась близко к истине. Да и Сена в условиях этой миссии, что заметно отличалась от привычных для её группы — когда непонятно, где враг, а где союзник — тоже чувствует нечто подобное.

— Я подумаю над твоим предложением.

— Ю-ху! — радостно воскликнула девушка. — Я знала, что ты не устоишь перед моим обаянием!

Дальше нас от столь увлекательного и интимного разговора отвлекли недовольные крики Акиры, издали ругающей «отлынивающих лентяек». И пускай адресовались они исключительно Сене (которой поручили ответственную миссию — сообщить мне о скором завершении поисков сохранившихся ценных экстрактов из монстров, а потом вернуться и доложить), я сочла не зазорным присоединиться к общей работе.

Её, в общем-то, и так оставалось всего-ничего.

* * *

— Куроме-чи, а Куроме-чи? Скажи, как брату, по секрету: откуда в тебе эта нездоровая тяга к трупным многоножкам? — спросил меня Кей, когда мы летели обратно.

Спать после солидной дозы поглощённой праны и нескольких чашек крепкого кофе с коньяком не хотелось, поэтому я не слишком возражала против идеи скоротать перелёт за разговором. Да и пристроившаяся сзади-сбоку Сена, что решила ковать железо пока горячо, и в ответ на согласие «подумать» стала вести себя, как моя чуткая и заботливая девушка, тоже добавляла уюта и благодушия.

Твёрдо решив сломить последние «очаги сопротивления», пурпуровласая проныра умело массировала плечи и шею своей усталой «цели». А ещё периодически подавала разные вкусняшки. Точно прикармливает! Знает, что путь к сердцу одной некроманси лежит через её (ненасытный) желудок. А я и не против. И массажа, и вкусняшек, и всего остального. В общем, настроение было неплохим, даже несмотря на отравление негативной энергией и прочие последствия схватки с красивой, но чрезмерно сильной и жёсткой Ледяной Смертью.

— Экспериментирую, — произношу вслух. — Эта тварюшка получилась не совсем многоножкой, но по своим качествам лучше прошлой. Думаю, солдаты противника тоже, хе-хе, оценят. И в следующий раз подумают: стоит ли с нами, такими злыми и страшными, связываться? И не лучше ли попробовать дезертировать, вернувшись обратно в родную деревню, подальше от ужасов?

— Или решат: надо во что бы то ни стало уничтожить скверну и её распространителей, — недовольно буркнула Акира, поглаживающая сидящего у неё на коленях кролика. — Куроме, твои развлечения с мертвецами и так с каждым разом становятся всё ужаснее. А ты ещё и жуткие знаки чернокнижников где-то откопала! Хватит уже! Командование тебя за такое не похвалит! Ещё и в связях с западниками подозревать начнут!

— Да ладно тебе, рыжая! — заступилась за меня Сена. — У каждой красивой девушки должна быть своя маленькая слабость и изюминка. У тебя это твоя вспыльчивость и милая манера колотить своего мазохиста с длинным языком и натруженными волосатыми ладонями…

— Эй! — возмутился означенный «мазохист», — это тебя динамят! Так что сама ты — «натёртые ладони»!

— …А у нашей милой Номера Один — сладкое и возня с трупами, — закончила она, не обращая внимания на возмущённые восклицания Кей Ли. — И даже я знаю, что Куроме подсмотрела свои закорючки у тех культистов, которых прирезала на северо-востоке. Она ведь рассказывала.

— Разве можно сравнивать такое?! — скрестив руки под грудью, наша медик несогласно вздёрнула нос и недовольно блеснула нефритовой зеленью глаз. — И вообще! Хватит приставать к Куроме и творить разврат на глазах у всех!

— Моу, где ты увидела приставания и разврат? — продолжая массировать мне шею, томным голосом поинтересовалась проныра. — Я ведь не делаю так, — шаловливые ручки попытались сползти мне на грудь, но были оперативно изгнаны назад и продолжили массаж.

Несогласно фыркнув, Акира вернулась к тисканью ушастого некропушистика. Люц — воистину властелин нашего маленького мирка профессиональных убийц: однажды я лично видела, как у него за ушком в задумчивости чешет Кей Ли!

Милота — страшная сила.

— Я смотрю, твоя осада начала приносить плоды, — насмешливо покосившись на меня и сидящую рядом Сену, риторически спросил у последней Кей. — И как раз после приватного общения рядом с новой, улучшенной трупной многоножкой. Какое удивительное совпадение, — наипохабнейше поигрывая бровями, протянул шутник.

Вроде бы ничего особенного, но сказано таким образом, что Акира — да и её светловолосая подружка Анна — аж покраснела. Да и кое-кто из парней не удержался от того, чтобы бросить на нас взгляд-другой.

— Я даже теряюсь в догадках: как, в каких позициях и с помощью каких интересных инструментов проходил… штурм, — ухмыльнулся Кей.

— Ах ты поганый извращенец! Ты чего там себе про них напредставлял? — начав колотить своего довольно засмеявшегося парня, таки не выдержала рыжая.