— Ха! Я и сама знаю, что такие, как ты, Акаме или Булат дерутся лучше меня, — во все клыки усмехнулась потрёпанная, но всё такая же задорная желтоглазая обладательница кошачьих ушек и хвостика. — Но меня с детства не готовили. Что имею — тем и пользуюсь, — оскал стал чуть вымученным. — У нас нет времени, чтобы выкинуть звериные инстинкты и несколько лет учиться в каком-нибудь Храме, запоминая все эти ваши штуки-дрюки. Тем более мне нравятся силы и инстинкты хищника. Не хочу от них отказываться.

— И опять ты меня не поняла, девочка, — сделав очередную затяжку, покачал головой немёртвый.

Посмотрев на Леоне лично, он был склонен не согласиться с пренебрежительным отношением своей госпожи. Да, характер ветреный и задиристый, самоуверенность и желание доминировать так и прут, а боевые навыки удручают. Но имеется твёрдый внутренний стержень, воля идти вперёд, несмотря на опасность и трудности. И думать умеет… иногда, только не всегда в правильную сторону. Однако с этим можно работать. Главное не забывать время от времени подтверждать свою силу и авторитет.

К тому же после того, как Куроме передала ему начальное понимание своего навыка эмпатии, старый воитель стал гораздо лучше читать в сердцах вот таких вот проблемных, но интересных учеников.

— Я не собираюсь ломать твой стиль, — продолжил он, пыхнув дымным кольцом. — У вас действительно нет времени, ты права, а у меня нет возможности и желания забрасывать все свои дела и, взяв тебя в личные ученики, посвятить всё своё время воспитанию нового Мастера, — девушка на это тихо фыркнула и едва заметно дёрнула хвостом в чисто кошачьем жесте. — Ты и сама этого не хочешь. Но если ничего не изменится, тебя убьют. Или убьют кого-то другого из вашей команды, кто попытается тебя прикрыть.

— И что дальше? — из звериных глаз обычно легкомысленной особы ушла вся напускная несерьёзность.

— Дальше мы будем работать над тем, чтобы взять твои инстинкты под контроль сознания. Отточить их и построить на этой базе настоящую боевую систему. Как ты думаешь — почему, если средний демонический зверь физически сильнее, выносливее и подчас даже быстрее сильного воина духа, именно люди охотятся на монстров, а не наоборот? — спросил опытный воитель и тут же ответил на собственный вопрос. — Разум и вытекающий из него самоконтроль, способность к кооперации, планированию и так далее. Зверь предсказуем в своих решениях и атаках. Поэтому полностью полагаться на звериную суть, запертую в твоём тейгу — ошибочная стратегия. Разум должен направлять инстинкты, а не следовать за ними. Понимаешь?

Леоне понимала. Умом. Ей уже не раз проехались по ушам насчёт импульсивных поступков, что во время своего воплощения казались правильными, но, если оглянуться назад, оказывались рискованными и опрометчивыми. Уверенность в собственных силах… Ряд давних схваток с Акаме и Булатом, которые по просьбе самой кошкоухой действовали в полную силу и не пытались щадить её тело и самооценку, продемонстрировали, что она не самая сильная.

Однако это всё воспринималось как фон и не мешало мнить себя, может и не самой-самой, но одной из сильнейших. А необходимость развиваться… Она о ней знала, друзья и босс часто говорят правильные вещи, она тоже может ввернуть что-то эдакое… наливая новую кружку спиртного. Леоне со старыми приятелями постоянно так раньше делала, надираясь под рассуждения, как правильно жить и устраивать справедливые порядки в обществе. И в этом не было ничего плохого.

Раньше — до того, как она обрела тейгу, стала революционеркой и вошла в Ночной Рейд.

Но теперь её сначала унизила та мелкая тумбочка, которая, прямо скажем, с ней играла, а потом отпустила из прихоти. А сейчас ещё и старый пердун, который годится ей в прадедушки, легко и непринуждённо извалял её по полу. И именно слова этого вредного и высокомерного чужака дали хозяйке Лионеля понимание: этот пенсионер ведь не один такой. В Империи много сильных воителей, а они, Ночной Рейд — элитная группа убийц, которые призваны их уничтожать.

Это пока они режут всего лишь потерявших берега ублюдочных дворян и чиновников. Но когда начнётся революция, придётся столкнуться с настоящей элитой. И её убьют. Или убьют её подругу Акаме, которая вступится за нерадивую старшую сестрицу, или честного и самоотверженного Булатика. Или любого другого товарища.

И что бы кто о ней ни говорил, но Леоне не такая тварь, чтобы подставлять своих друзей!

— Я поняла. Спасибо за наставления, — блондинка деактивировала тейгу и неуклюже, но искренне изобразив поклон, отошла в сторону.

— Теперь ко второй вашей проблемной, — Генсэй посмотрел на Майн.

— Я? Да сами вы все проблемные! Я — снайпер! И в этих глупостях с драками участвовать не собираюсь! — со скрытой за агрессией неуверенностью, даже испугом, заявила она, вновь скрестив руки на груди, вздёрнув подбородок и демонстративно сделав шаг назад.

— Хорошо, ребёнок. Постой тогда в стороне и не мешай взрослым.

Мгновенно потеряв интерес к обиженно запыхтевшей девочке, Мастер повернулся к Шелли:

— А у тебя какие трудности, красавица? Слышал, ты владеешь боевым трансом? И тоже имеешь с ним проблемы, так?

Опешившая и обозлённая на такое пренебрежение (она ведь думала, что её станут уговаривать, и даже была готова согласиться… если хорошо попросят), девочка хотела возмутиться и сказать этому «возомнившему о себе старому пердуну» всё, что о нём думает, но её угомонили Акаме с Булатом, которые на правах старших учеников были назначены ответственными за порядок. Мотивация в виде «устроите мне кавардак, можете больше не приходить» оказалась на диво действенной и никто — кроме Майн — не пытался вылезти со своим ценным мнением, чинно ожидая своей очереди на своеобразное собеседование.

Ведь Генсэй был нужен не только парочке из дезертировавшего вояки и беглой убийцы, но и главе Ночного Рейда. А Надженда, пусть и не присутствовала лично, отправившись по каким-то своим секретным делам, не поленилась дополнительно накрутить хвосты всем подчинённым, дабы не вздумали портить отношения с потенциальным ценным союзником Революции вообще и Ночного Рейда в частности.

Что касается самого Генсэя, то он сразу понял, что уговаривать или давить на такую, как девочка-снайпер, в текущих условиях контрпродуктивно. Поэтому решил поставить её в такое положение, что она сама встанет в позицию просящей. В конце концов, для юного и эмоционального экстраверта отдаляться от коллектива, который чем-то занят — сущая пытка. Так что гордость могущественного воителя и педагогическая необходимость здесь выступили единым фронтом.

Хотя если бы такая наглая малявка пришла к нему среди обычных «дневных» учеников, он бы выставил её вон без зазрения совести. Генсэй никогда не являлся спесивым снобом и не имел сословных, гендерных или возрастных предрассудков, но вот невоспитанных наглецов не любил. Признак настоящего воина — не сила, не оружие и даже не боевые навыки; это в первую очередь самоконтроль. Нет самоконтроля — нет воина. Так… посмешище с оружием, скорый мертвец, считающий себя живым. Особенно верно это, если говорить о тейгуюзерах. Поэтому именно над самоконтролем бывших гражданских он по большей части и собирался работать.

Непростая, но очень интересная задача не на шутку заинтересовала отставного высшего генерала. Он чувствовал, как сердце стало биться чаще, а кровь побежала по жилам быстрее. Всё-таки он, когда создавал Белые Брови, ошибся: не только чужая смерть может заставить старого, уставшего от всего воителя почувствовать себя живым.

Смешно — но, поучая молодёжь, он и сам, старый столетний дуб, задумался о собственных решениях и поступках.

Интересно: говоря, что будет полезно посмотреть на членов Ночного Рейда и дать им несколько наставлений, госпожа предвидела и это? Хм, хм. Кто знает? С этой крайне необычной, порой восхищающей, а порой пугающей юницей ничего не угадаешь. И даже задним числом разобраться в её мотивах получается не всегда.

— …Чем я вас, сопляков, могу обрадовать? — пыхнув набитой новой порцией ароматного табака трубкой, риторически спросил Генсэй, закончивший своё собеседование (и, конечно же, спарринги; ведь что ещё, как не схватка, является истинной беседой воинов?) с молодыми тейгуюзерами. — Ничем. Для того мусора, что вы убирали раньше, ваши силы даже чрезмерны. Но если полезете в настоящую мясорубку — вы все трупы. Кроме неё, быть может, — ткнул он длинным курительным инструментом в сторону недвижимо-безучастной Акаме.