Что до остального, то после того, как я узнала, что шеф разведки региона — предатель, оказывавший прямую поддержку убийцам бывшего наставника Отряда и даже во многом организовавший ту бесчестную расправу над единственным по-настоящему заслуживающим уважения учителем будущих детей-убийц, судьба урода оказалась решена. Подохшая мразь и мерзость, которая ради того, чтобы взобраться повыше, напрямую уничтожила и сломала судьбы сотням, косвенно проделала это с многими тысячами пострадавших от произвола, а также способствовала начавшейся войне, что неизбежно затронет (и уже затронула) миллионы — просто не заслуживала того, чтобы на неё тратили нервные клетки. Оно уже потеряло жизнь и ещё получит остальное причитающееся. А раз так, то и злиться на это пустое место нет смысла.

А поиронизировать? Почему нет? Ирония — такая штука, что помогает бороться почти с любым горем.

…Но не победить его.

Под тихий вздох пустым взглядом смотрю на покорно замолчавший труп, что выложил мне основы своей истории и теперь покорно ждал новых приказов. Почему, едва вновь обретя дорогого человека, его нужно снова терять, теперь навсегда? Почему из-за некомпетентности, жадности и тупости пролезших во власть ничтожеств должны страдать и умирать хорошие люди? Могу ли я хоть как-то изменить эту гнилую систему?

Всех убить? Хах, хотя бы таких, как Нейман. Даже если ничего больше не получится и меня саму убьют на полпути, то резкое снижение концентрации всплывшего наверх и отравляющего всё под собой человекоподобного дерьма — это уже неплохо.

Кривая усмешка.

Но всё же лучше постараться, чтобы не убили. Чтобы у нас получилось не только убрать мусор, но и построить на освободившемся месте нечто лучшее. Ради тех, кто жив — и тех, кто уже умер.

— Забавно… — посмотрев в пустые зеленовато-голубые глаза немёртвого, протянула я. — Ты хотел подстроить свою ложную смерть и скрыться, свалив её на нас. Использовать в своей игре. А я пришла и действительно тебя убила. И теперь использую в своей. Этот мир просто переполнен иронией, не правда ли?

Повинуясь мысленному приказу, немёртвый встал и, подойдя ближе, наполнил мой бокал очередной порцией вина. А что? В кабинете, оказывается, хранится (хранилось) несколько бутылок, оно вкусное, а мне требовалось чем-то гасить стресс и утолять жажду в процессе работы. Да и комнатка с небольшим санузлом в кабинете присутствовала, так что о последствиях употребления большого количества жидкости я не переживала.

— Думаю, развить шутку и подстроить твою ложную жизнь будет ещё интереснее. Продолжим более плотное знакомство и поиграем в палача и жертву потом. У тебя дома, для начала, хе-хе, — сделав глоток я поставила бокал на столик и поудобнее устроившись на стуле, приготовилась к работе. — А пока запоминай: Тебя и твоего «телохранителя» никто не убивал. Мы договорились, но почти со скандалом, — начинаю вбивать в разум цели (пробуждённой и подчинённой, но для большей простоты ментальной обработки, до поры снова погружённой в состояние неразумного болвана) короткие приказы, подкреплённые объёмными мыслеобразами. — Когда я уйду, ты начнёшь подготавливать исчезновение своего заместителя, потому что он слишком много знает, а тебе не нравятся его последние шевеления, — приказываю, воспользовавшись вытянутой из самого Неймана информацией. — Далее: этим же вечером у тебя состоится важная встреча в предназначенном для этого доме на западной окраине города. Тебе не стоит опасаться нападения, но разговор не терпит свидетелей. Позаботься о том, чтобы внутри и рядом не было чужих ушей.

Помимо вбивания в чужую голову мыслеобразов, мне приходилось, плотно настроившись на духовную связь и погрузившись в образованный ею эрзац-телепатию, контролировать то, как они там укладывались. Что-то ложилось, словно родное, что-то вызывало у объекта отторжение, как, например, идея прийти на встречу вообще без охраны, хотя бы без команды быстрого реагирования, сидящей в доме по соседству.

Осторожный насекомыш. Пусть и недостаточно, хе-хе.

Подобные моменты приходилось корректировать и заставлять немёртвого самому додумывать ситуацию так, чтобы она не резала глаза будущему полноценно разумному «живому» и «свободному» главшпиону, который очнётся после того, как я закончу свои манипуляции и сотру ему лишние воспоминания.

Уф-ф! Адова работёнка! Во всех смыслах.

Сидя в удобном кожаном кресле, оглядываю комфортабельный кабинет высокопоставленного чиновника, в котором я вершила свои тёмные дела. Делаю последний глоток приятно терпкой кисло-сладкой рубиновой жидкости. Насмешливо усмехаюсь.

Но что-то в этом есть. Того и гляди, убивать и марионетить вышестоящих коллег войдёт у меня в привычку.

* * *

— …Ещё раз повторяю: я не стану вам мешать, но и отвлекать и без того ограниченные ресурсы ради удовлетворения ваших авантюр я себе позволить не могу. Это моё последнее слово. Если это вас не устраивает, можете жаловаться, можете писать докладные, можете лично заявить господину министру Сайкю о моём несоответствии должности, но я от него не отступлю! — с видом замотанного работой и пусть не кристально честного, но болеющего за дело служаки, заявил Нейман.

— Я не предлагаю вам авантюр, — сухо отвечаю. — Напротив, это может облегчить положение. И уж тем более я не требую ресурсов, что покажутся значимыми на фоне тех, которыми уже располагает ваше отделение.

— Лишних людей нет! — перебили меня. — Наместник разрешил вам вербовать карманную армию, вот и занимайтесь этим. Если для вашей команды это что-то значит, то у вас есть и моё одобрение. Я составлю соответствующую бумагу. Тем более что в Центре на вас возложили ответственность за восточную часть границы. Работайте сами — и не мешайте работать нам! — высший офицер постучал ручкой по столу.

— …Но если, руководствуясь непонятными мне мотивами, вы отказываетесь сотрудничать, то… Что же, спасибо хотя бы за формальное содействие, — не обратив внимание на изливаемое на меня раздражение, заканчиваю свою прерванную тирадой мужчины реплику и поднимаюсь из-за стола. — Доброго вам дня.

— И вам. Тони, проводи нашу гостью, — с такой интонацией, будто говорил «выпроводи», на границе формальной вежливости произнесла марионетк… то есть, глава разведки северного региона.

Этот червь так восхитительно смешно радовался тому, как обвёл вокруг пальца много о себе возомнившую юную выскочку, что успешно поднял мне настроение, подпортившееся во время выслушивания его мерзких откровений. Так комично и искренне верил в свою победу, омрачённую лишь тем, что не получилось поиметь меня и иным способом… Верил и радовался, даже не догадываясь, что поимели совсем даже не меня. Что «победитель» живёт в иллюзии и, «принимая свои собственные решения», играет заранее прописанную трагическую роль, развлекая ту, что забрала его разум, жизнь и свободу.

Хи-хи! Разве не уморительно?

Не догадывался же? — повинуясь вспышке паранойи, я пригасила веселье и прислушалась к связи. — Кажется, нет. Но что-то его всё же смущало.

Лёгкое несоответствие, словно преддверие перехода хорошего сна в кошмар, тревожно цепляло глаз, однако до поры до времени игнорировалось сознанием. Ну да, ну да, идеально подчистить память и слепить правдоподобную иллюзию не удалось. Было бы странно, если бы без знаний и отработанных навыков вышло иначе. Но ничего, до вечера и такой халтуры хватит с запасом, а после встречи наедине я это дело усилю и углублю, заодно и прививку от предательства и ненужных фокусов сделаю.

…И в процессе представленья,

Создается впечатленье,

Что куклы пляшут сами по себе, — наигрывала в голове песня из прошлого мира.

Кивнув своим мыслям, я, покинула здание и, едва заметно шевеля пальцами в такт мелодии — что также соответствовало роли стоящего в тени, дёргающего за нити кукловода — послала через духовную связь импульс спокойствия и уверенности, который Нейман принял за свои собственные эмоции. После чего, довольная, уселась в одну из ожидающих клиента карет.