* * *
— Явилась всё-таки, неугомонная девчонка, — с не особенно скрытой подковыркой поприветствовал Надженду хозяин здания, что безошибочно опознал личности двоих укутанных в тёплые плащи и шарфы визитёров, а о том, кого они сопровождают, просто догадался. — Проходи, раз пришла. И вы тоже, ученики-разбойники.
— Я искренне рада приветствовать уважаемого и прославленного воителя и полководца, — скинув верхнюю одежду, подчёркнуто учтиво поклонилась бывшая генерал, тем самым подпуская ответную шпильку в адрес родовитого офицера, пусть и отставного, но ведущего себя словно какой-то старый ворчливый лавочник.
— Ну-ну, хватит лить на мои уши слова лести, — не понял подтекста (учитывая его придворный опыт, скорее, сделал вид) вредный старик. — Я уже слишком стар, чтобы тратить время на пустые сотрясания воздуха. Раз пришли, то садитесь за стол, угощайтесь, чем боги послали.
Спустя менее чем четверть часа, хозяин поставил пустую чашку и, лукаво глянув на одноглазую гостью, по-простецки спросил:
— Давай, что ли, рассказывай. Почему это я должен рискнуть всем и связаться с вашей бандой?
Так, пусть и соблюдя минимальные нормы приличия, угостив гостей чаем, старый Мастер в очередной раз презрел традиции, требующие сначала светски побеседовать ни о чём и прощупать почву — и только потом, после длинного, перемежаемого намёками пустопорожнего разговора, переходить к основному делу. Тем самым он не только в очередной раз продемонстрировал своё не самое положительное отношение — хотя чего ещё ждать от старого вояки, который и во время службы славился скверным нравом? — но и сломал планы Надженды, надеявшейся опутать его тенетами слов ещё до того, как они приступят к главной теме.
Впрочем, пусть женщина и не имела векового опыта собеседника, в искусстве диалога она его явно превосходила (или хотела так думать), поэтому не собиралась сдаваться после первой же неудачи.
— Разве вам не хочется восстановить свою честь и отомстить клеветникам? — перескочив на лаконичный стиль собеседника, спросила она и, достав сигариллу, взглянула на старика.
Тот кивком подтвердил, что у него можно курить, и сам потянулся за трубкой.
— Моя честь — только моя, — набив и раскурив трубку, наконец, произнёс воитель. — Не след уважающему себя Мастеру привлекать сторонние силы к вопросам репутации. А месть… Какой с вас здесь прок? — пренебрежительно взглянув на гостью, пыхнул колечком дыма отставной военный. — Вы даже отродье Онеста прижать не смогли, превратив бой в балаган, что говорить о самом жирдяе? — на этих словах Булат ссутулился.
— Для убийства премьер-министра ещё не настало время, но когда мы будем готовы…
— Я не о том, девочка, — после очередного такого именования честолюбивая бывшая генерал с трудом подавила вспышку раздражения. Судя по тому, как усмехнулся этот старый хрыч, не до конца. — Вы слабы. Мой балбес и юная Акаме взошли на ступень Мастера, но и им есть куда развиваться. Вот только… Скажи, сколько таких же у Империи и лично у Онеста? Даже его выродок собрал себе группу воителей с тейгу!
Надженда хотела было возразить и привести свои аргументы, но поднятая Генсэем ладонь заставила её замолчать.
Да что это ископаемое себе позволяет! Она генерал, пусть и бывший! Она глава самой опасной и разыскиваемой группы убийц! Она зубами выгрызала себе дорогу наверх, не считаясь ни со своими, ни с чужими потерями! А этот ведёт себя с ней, словно с малолетней выпускницей военного училища!
Пришлось напомнить себе, насколько важен желчный старикашка для её планов. Как ни крути, она ни на грош не верила ни засевшим на юго-востоке вождям Революционной Армии, ни даже своему покровителю — учёная уже, рукой и глазом заплатила! — ни новоявленным столичным «союзникам» из то ли разведки, то ли иной тайной службы, что маскируются под «обычных» (с собственными Мастерами, ха-ха!) бандитов.
Поэтому ей очень нужен этот старик, что, может, и растерял былую силу и влияние, но всё равно являлся весьма уважаемой фигурой в среде воителей и армейцев. Необходим противовес в лице него и тех сил, которые он способен привлечь. Поэтому требуется терпеть и улыбаться. Каким бы скверным нравом ни обладал этот бывший недо-Внеранг — он с ней говорит, а значит, тоже заинтересован.
Осталось найти объект этой заинтересованности и использовать его!
Тем временем вздорный старик не торопясь затянулся и медленно выдохнул, пуская очереди дымных колечек.
— Но если ты, девочка, хочешь навешать на стариковские уши лапши о причинах, по которым шестеро тейгуюзеров действуют с таким же результатом, что и этот резвый паренёк — Каратель — который, может быть, даже не одарённый, то не нужно. Я и так знаю, что вам даже смотреть в сторону верхушки запрещают. Не дай Небо, смертями разваливающих страну мразей воспользуется кто-то другой! — саркастично усмехнулся Генсэй. — Народное благо, свержение тирана и остальное — это лишь шелуха для наивных. Власть — вот единственная непреходящая ценность для тех, кто стоит за вашей опереточной революцией! — взмахнул он длинной трубкой. — Вы слабы. И вы в подчинении тех, кто отличается от шайки Онеста так же, как жаба отличается от змеи, а значит, ещё и глупы. Зачем мне вести дела с такими, как вы?
— Сенсей! Нельзя так… — начал было не стерпевший хулы Булат, но поймав взгляд наставника, резко потерялся и замолчал.
Акаме, которая молча и внешне безучастно стояла за спиной Надженды, мысленно покачала головой. Неудивительно, что Мастер Генсэй сошёлся с Куроме: после того, как Акаме покинула ряды имперских убийц, младшая сестра обрела весьма близкие взгляды и сходный скверный нрав. И не знай алоглазая заранее, что Генсэй согласился с Куроме, которая, из желания оставить старшей сестре поддержку — на этой мысли в груди потеплело — пока сама отправляется на край мира, а также из каких-то иных своих целей попросила его наладить контакты с Ночным Рейдом, то решила бы, что их сейчас выгонят. Возможно даже, что её недавно начавшееся ученичество у этого старого, много знающего и умеющего наставлять воина закончится вместе с захлопнутой за их спинами дверью.
Если бы она не знала заранее…
— Не стану пытаться убедить, что вы не правы и что далеко не все в нашем движении такие, хотя это так, — сделав затяжку, спокойно ответила Надженда. — Как не стану настаивать, что мы на стороне тех, кто хочет повести людей к лучшему. Вижу, что вы не услышите моих аргументов. Лучше спрошу: вы верите, что Онест или другие высшие представители имперских элит приведут страну к чему-то хорошему?
Старик, не скрываясь, скривился.
— Эти-то? Приведут! Самую глубокую и вонючую задницу они найдут, туда и приведут! Этот старик ещё десять лет назад предупреждал о тех проблемах, что так сильно, так очевидно для любого мышцеголового болвана проявились сейчас. И что? Выкинули в отставку, словно паршивого пса! — воин, что служил в имперской армии дольше, чем иные живут, докурил трубку и зло выбил из неё пепел.
Надженда молча, чтобы не вызвать вспышку раздражения и так находящегося не в духе собеседника — склонила голову и без излишней нарочитости шевельнула кистью механической руки, демонстрируя, что она прекрасно понимает гнев и обиду Генсэя.
Внутренне же она ликовала: «Нашла! Она обнаружила нужный рычаг! Теперь сварливому отставнику от неё никуда не деться!»
— Вот вы сами и ответили, — кивнула женщина. — Вам, как и мне, небезразлична судьба нашей родной страны. И мы одинаково уверены в том, что нынешняя вконец выродившаяся система власти если и способна на что-то, то лишь на закручивание гаек, воровство и сталкивание Империи в пропасть. Вы без приязни смотрите на Революцию. Я, как сопричастная к ней, понимаю ваши сомнения. Но Революция — единственная альтернатива текущему порядку! И если вам не нравится, как она выглядит, то разве не правильнее будет отказаться от безучастного созерцания и помочь этой единственно-возможной альтернативе стать чем-то лучшим? Разве не это — истинный патриотизм? — умело давила на все обнаруженные чувствительные точки одноглазая. — Не ругать неприятную реальность в салонных разговорах со знакомыми и пассивно ожидать прихода «прогрессивного строя» или появления «праведного спасителя», который сам всем сделает хорошо, а действовать? Мы — те, кто обладает большим личным могуществом — также несём и большую ответственность за происходящее. Ведь именно мы — тот становой хребет, на котором держится вся Империя!
