— Разведрота уничтожена, господин, — с почтением и печалью склоняю голову марионетки (или, учитывая степень присутствия в этом вместилище, добавлять про марионетку уже излишне?). — Вот, это доказательство от капитана Янеса, — вытянув вперёд руки, передаю особисту доселе спрятанную в рукаве родовую печатку убитого (мною, хе-хе) офицера. — Ваша милость, молю! — ещё более низкий поклон. — Отправьте кого-нибудь к генералу! Это важно!

Воздействовать деэмпатией через марионетку весьма сложно, даже после улучшения качества духовных нитей, связывающих меня с немёртвыми. Но, кажется, всё получилось как нужно: особист махнул рукой и один из прятавшихся в нише солдат быстро покинул помещение, а потом и вовсе сорвался на бег, в направлении роскошного шатра генерала.

— Ага, значит он у себя, — уже не особо скрываясь, кивнула я. То есть кукла Яцуфусы кивнула.

…Ладно-ладно: учитывая глубину погружения, которой удалось достичь после коррекции связи носитель-тейгу-марионетка и то, что именно тело куклы сейчас воспринималось мною первостепенным, а настоящее, погрузившееся в глубокий транс, казалось далёким и почти неощутимым, буду считать, что это именно я развлекаюсь в лагере местных разинь.

И да: основное тело находилось в нескольких километрах. Я таки разорвала оковы сдерживающего меня пятисотметрового предела, и теперь уверенно поддерживаю связь на расстоянии чуть больше, чем четыре километра. И могу наращивать дистанцию далее! Когда-нибудь я охвачу своими сетями весь мир! Мва-ха-ха-ха! Отзывать/призывать марионеток на расстояние километров? И это мне по силам! Ну, то есть отзывать могу легко, а вот с призывом пока как-то не очень: шторм природной энергии тут мешает сильнее, поэтому приходится опираться на других марионеток, как на маяк, и призывать подкрепление в некотором радиусе от них.

Ещё одна причина, по которой я (почти) лично наведалась внутрь лагеря: вороньи дроны в качестве маяков призыва — не очень. В любом случае такого позора, как чуть не раздавивший Печеньку хитиновый болван, больше не случится. Как, надеюсь, и иного конфуза.

Хотя кого я обманываю? Не с моей удачей на такое рассчитывать. Эх…

— Не отвлекайся, девка! Я с тобой ещё не закончил! — рявкнул допрашивающий. — И больше почтения к его светлости! — жест конвоиру и стоящий сзади солдат двинул мне по почкам. Так сказать, для лучшего усвоения материала, а также стимуляции искренности и красноречия.

— Больно, — произношу с оттенком задумчивости. — Почти как живой.

Всё же это странно — чувствовать чужим телом. Или сразу несколькими. Наверное, будь на моём месте кто-то вроде Кея, он бы отправился в бордель или благородный салон (что часто одно и то же) и устроил оргию имени себя. Или даже сам справился, знаем мы этого извращенца! Я же… вспоминая тот эпизод с самой первой моей копией, тоже не безгрешна.

Тема небезынтересная. Можно, например, занять мужское тело и попробовать познакомиться с симпатичной девчонкой. Сравнить ощущения с теми, что сохранились из прошлой жизни.

Но это как-нибудь потом. Когда (и если) появится настроение для таких экспериментов.

— Не отвлекаться! Кому, — кха, — сказал! Что с ротой?! Что с Янесом?! Ну! Отвечай!!! — разнервничался особист.

— Они все мертвы, — «покорно» отвечаю с издевательской лаконичностью.

— Твою мать!!! — хлопнул по столу раздражённый мужчина. — Ты, сука тупая, подробно скажи, что с ними случилось?! — От усердия у него даже сопля из носа вылетела, забавно повиснув на верхней губе.

— Господин офицер, а у вас, хих, лицо в соплях.

Оскорблённый в лучших чувствах сопливый особист подал знак стоящему сзади конвоиру. Теперь солдат двинул уже по затылку, сбив меня на пол. По рассечённой прикладом голове потекла тёплая кровь. Жестковато он, обычную девчонку мог и вырубить. А уж лёгкое или даже среднее сотрясение обеспечил бы с гарантией.

— Ты ведь понимаешь, что сейчас дошутишься, и я отправлю тебя к палачам? — с натянутой на лицо маской убийственного спокойствия спросил мой визави.

— Хорошо, сдаюсь! — поднимаю руки. — Не хочу к палачам, они у вас, наверное, как и солдаты — одно сплошное разочарование. Говорю подробно: Янеса и его банду насильников и грабителей допросила и убила я, — улыбаюсь. — А теперь убью и вас, — глаза марионетки налились фиолетовым светом активированного некро-форсажа (не хотелось бы, чтобы кто-то её случайно сломал раньше времени, а так хотя бы от залётного Ученика или Адепта отобьюсь). — Всех, кто недостаточно везуч и не успеет удрать. Так что не нужно на меня кричать. Берегите дыхание, оно вам понадобится во время скоростного драпа.

Раскрывший рот офицер, что, кажется, не заметил мои изменившие цвет и тускло засветившиеся глаза, хотел что-то проорать или, быть может, приказать своему подручному хорошенько отделать ополоумевшую от наглости девчонку. Но его прервало громоподобное шипение-рык, в котором я легко расслышала восторг — какая куча целей для проверки новых сил, игры и перекуса! — вслед за которым раздался многоголосый вопль ужаса и боли, разбавляемый редким треском выстрелов.

Это я призвала Печеньку. Во всей её игривой милоте и ужасе, да. Своевольный и туповатый Хрустик пока остался в резерве, на тот (маловероятный) случай, если в лагере каким-то чудом найдётся управа на монстра S-ранга, очутившегося прямо посреди нежного подбрюшья осаждающей армии.

Однако, судя по не слившемуся в тяжёлый гул грохоту и отсутствию взрывных волн, прожора даже не особо напрягалась, «сражаясь» с двуногими в столь же равном бою, что и вооружённый палкой и бутылочкой горючего/инсектицида мальчишка «бился» бы с неудачливым муравейником. Обычные солдаты и воители до Адепта включительно вообще не могли ничего, кроме как умереть под ударами гигантских конечностей или превратиться в полужидкую массу, попав в облако духовной кислоты.

Рядовые, унтера и младшие офицеры это прекрасно понимали (не разумом, так подсознанием, животные инстинкты которого во всю глотку вопили им о необходимости бежать, крича, роняя оружие и экскременты), а потому треск выстрелов оказался не столь частым, как можно ожидать от многотысячного военного лагеря. Воины же, как и парочка местных Мастеров, оценив излучаемое Печенькой духовное давление, здраво оценили шансы на быструю победу (и вообще победу без подготовки) и тоже сочли за лучшее сыграть в умных героев, а не отважных тупиц, и убраться подальше от бушующего Бедствия, унося ценные тушки высших офицеров.

Не то чтобы это могло спасти тех, кого мы планировали уничтожить.

Кого-то убьют рассредоточившиеся вокруг ребята, кто-то угодит под взрыв одного из заранее размещённых фугасов или попадёт под спровоцированный им обвал, а кого-то я устраню отдельно, гостеприимно встретив сразу — уже в настоящем теле — или чуть погодя, после воздушных поисков. То же касалось и той части северной армии, которая не отдыхала в «безопасном тылу» лагеря, а находилась в непосредственной близости к осаждённой крепости генерала Джона. Имперские солдаты, которых снабдили достаточным количеством пищи, медикаментов и припасов, восстановили силы буквально за несколько дней (воители помимо обычных лекарств получили и алхимические, что дополнительно подстегнули восстановление их боевого потенциала), и теперь просто пылали желанием предъявить врагам, почти загнавшим их в угол, все накопившиеся за время осады счета.

В качестве дополнительной поддержки с воздуха им помогала успешно перешедшая на A-ранг Раух, за действиями которой я приглядывала краем сознания и, когда это требовалось, направляла.

Всё шло гладко и без нареканий, как-то даже скучно.

— Ну? Чего застыли? — недовольно обратилась я к впавшим в ступор собеседникам (во множественном числе потому, что я посчитала за собеседников молчаливых охранников/конвоиров, один из которых участвовал в разговоре невербально, посредством ударов прикладом). — Будете нападать или убегать? Или я пошла?

— А? — дёрнулся сопливый особист, на лице его отобразилась работа мысли. Взгляд, встретившийся с моим, отразил пару неярких фиолетовых угольков, в которые превратились радужки марионетки. — А! — теперь понимание. — А-а-а-а-а!!! — и, наконец, ужас. Безумно вереща, он перевернул стол и, развернувшись, рванул в противоположную от меня сторону.