— Вы поможете?

— Куда я денусь. Твой дух авантюризма меня восхищает и пугает одновременно.

— Вы не жалеете, что вы и я… — на Ану накатила неуверенность, — столько усилий пропало.

— Жалею ли я, что не дал тебе совершить очередное насилие над собой? — Кеннет нахмурился, — оставь эти мысли. В следующий раз, когда захочешь спросить что-то подобное, представь ответ, который тебя больше всего обрадует. Обещаю, он будет именно тем, что я бы тебе сказал.

Ана опустила взгляд, задумавшись. Ей было приятно, что Кеннет на ее стороне, но она ведь и так это знала, и все же что-то в его словах ее беспокоило.

— Но я не хочу представлять, хочу слышать… — признала она, — даже если я могу предугадать ответ, мне важно, чтобы вы его озвучили.

Кеннет посмотрел на нее внимательно, вкрадчиво, а потом поманил к себе и обнял.

— Ты права, я понял, — он говорил, упираясь подбородком ей в макушку, — Ана, я жалею только о том, что не нашел тебя раньше, что сделал для тебя недостаточно. Потерпи еще немного, я избавлю тебя от всей этой боли, обещаю.

У Аны встал ком в горле, а не пролившиеся слезы смочили ресницы.

— Все получится, обязательно, — она уткнулась ему в грудь и прижалась как можно сильнее.

Холодное солнце висело низко над крышами, отбрасывая длинные тени на мощеные улицы, Ана правила мчащейся каретой, сжимая впивающиеся в кожу поводья. Костяшки пальцев побелели, глаза решительно сузились. Как и ожидалось, на входе на бал ее развернули, не дав даже переступить порог. Твердым движением Ана гнала лошадей, чьи копыта грохотали по булыжным камням мостовой. Карета рвалась вперед, подбрасывая Ану на козлах. Сердце колотилось в такт стуку копыт, а по венам струилась необузданная решимость. Ветер трепал ее волосы, дергая за пряди, и развевал пышную юбку, когда она маневрировала по оживленным улицам. Пешеходы бежали с ее пути, крича и ругаясь вслед.

Внимание Аны было сосредоточено только на дороге, а город превратился в размытое пятно движений и звуков, где будоражащая опасность объединялась с освобождающей скоростью. Она ускорилась еще, гоня лошадей на пределе их возможностей, когда увидела резкий поворот. Сердце сжалось, зрачки расширились, в последний момент ей захотелось потянуть поводья в отчаянной попытке остановить катастрофу, но она сдержалась. Перед самым поворотом колесо треснуло и отскочило, карета накренилась и затормозила осью сбежавшего колеса о булыжники. Раздался страшный скрежет, экипаж стал разваливаться на глазах, Ана отпустила поводья, а лошади бросились врассыпную, разгоняя паникующих прохожих. Ана зажмурилась, летя прямо в стену. Казалось, что время замедлило свой ход, и, когда мир перевернулся с ног на голову, она подумала, что планы ей в голову приходят идиотские.

Все ее тело замерло в содрогании, пока она ждала, что вот-вот рухнет на землю. Вокруг разлетались деревянные щепки, грохот оглушал и окружение потонуло в поднятой пыли. Однако обломки пролетали мимо, а Ана плавно опускалась на мостовую, словно перо в безветренный день.

Она осталась лежать недвижимо среди искореженных кусков дерева и металла, беспокойно ожидая Кеннета, который ехал внутри кареты. Незаметно приоткрыв глаза, она увидела несколько пар ног зевак, уже успевших собраться вокруг. Выпустив немного Тьмы, она добралась до их любопытных сознаний и добавила в их воспоминания о крушении кровавых подробностей. Кеннет предусмотрительно освободил всю улицу от нитей Света, и сейчас запыленный, но невредимый он пробирался к ней, отчаянно крича и умоляя ее быть живой. Ану передернуло, а потом ей захотелось рассмеяться от его наигранных восклицаний. Но она собрала все свое самообладание и старалась не шевелиться.

Кеннет бросился к ней, трагично обнимая и изображая рыдания, а тем временем пачкая ее в пыли и грязи как можно сильнее — негоже жертве катастрофы быть идеально чистой, так и догадаться могут, что ее защитил Свет.

***

На следующее утро Ану и Кеннета навестила Вероника, лично доставив свежий экземпляр новостей.

— Только из типографии. Приятного аппетита. Кстати, — она села рядом с Кеннетом и взяла эклер, — что у тебя с принцем случилось, что он так на тебя обозлился? Я считаю, это несправедливо лишать меня сенсации после всего, что я для тебя сделала, — она настойчиво посмотрела на Ану.

Ана поперхнулась яичницей от неожиданного вопроса и закашлялась. Граф подал ей стакан воды, пока она судорожно пыталась сохранить остатки еды во рту.

— Поняла, не лезу, — Вероника отмахнулась, — кто же знал, что это столь чувствительный вопрос.

Когда Ана пришла в себя, Кеннет прочитал статью на главной полосе. Она гласила, что скандальная леди Мелрой, узнав, что на балах ее не ждут, в расстроенных чувствах сама села за управление каретой и, проявив неосторожность, попала в чудовищное происшествие. Дальше приводились слова обеспокоенных свидетелей, где один краше другого описывал увиденные ужасы. Но в газете не было сказано, выжила ли Ана, и если да, то насколько серьезно ранена.

Ана усмехнулась своей задумке: если у Яна сохранилась хоть капля былой заботы о ней, то узнав новость, он должен примчаться к ней, ведомый беспокойством и чувством вины. Этому немного мешала эффективная медицина силой Света, но даже она была не всесильна и не смогла бы вернуть оторванные конечности или восстановить истолченные в пыль кости. Новости в газете Вероники о состоянии Аны публиковаться не будут, и принцу останется только гадать, как же его подруга себя чувствует до тех пор, пока он не решится проведать ее сам.

Карлу Ана рассказала о ситуации ранним утром, чтобы он не примчался, как Николь ему перескажет последние известия. В версии для него — Ану с легкостью излечил граф Блэкфорд, не оставив ни одного следа, поскольку у нее гарантированно и абсолютно точно нет Тьмы, которая при сильном стрессе могла бы помешать выздоровлению.

После завтрака Вероника сказала, что ей нужно с Кеннетом что-то обсудить, и увела его, схватив под руку. Ана почувствовала укол ревности, смотря им вслед, но больнее задела подоспевшая за ним совесть, запретившая ревности даже высовываться и отнимающая у нее любые оправдания притязаний на Кеннета. Ана развернулась на каблуках и ушла в свою комнату, которая стала основным местом ее пребывания до прихода младшего принца.

Ян не спешил, но Ану это не удивляло: гордости нужно время. Первые пару дней Ана провела благодарно бездельничая. Хоть ей и нравились ежедневные ритуалы украшения себя и блистания на балах, но проваляться в постели полдня, свободно дышать в ослабленном корсете, чесать лицо, не боясь смазать косметику, — оказались равноценными удовольствиями. А еще все это время рядом с ней был Кеннет — он позволил себе отменить все назначенные встречи и таинственно обозначил, что нет ни одного повода его беспокоить.

Они вернулись к урокам по управлению Тьмой, но практиковаться Ана уже не могла, потому что особенные методы внедрения воспоминаний и подчинения разума повредили бы самому Кеннету — он не был неуязвим. Оставалось только улучшать контроль, который все же иногда давал сбои.

— Тьма защищает на уровне инстинктов — бей, беги, используй Тьму. И как я заметил, силы у тебя вырываются, когда ты не знаешь, что делать, — рассуждал он.

— Мотылек оказался гениальным решением, — кивнула Ана, — когда я теряюсь, то теперь обращаюсь к нему, а не ко Тьме. Даже просто знание, что он висит на шее, меня успокаивает.

— Кстати о нем, я забыл вернуть в него Свет. Сейчас он — бесполезная безделушка, — Кеннет подошел к сидящей напротив Ане, наклонился, вызывающе посмотрел на нее и взял кулон в руку.

Ана залилась краской, не отводя взгляда, — в последнее время граф совсем уж беззастенчиво ее дразнил: обнимал исподтишка со спины, крал короткие поцелуи, а иногда подхватывал на руки и сажал к себе на колени, убеждая, что иначе ему скучно заниматься документами. Ана, летающая за пределами всех небес от счастья, с радостью отмечала, что не только ей нужна была эта близость. За одно мгновение их отношения сложились в идеальную картину: Кеннет ее касался, потому что она ему нравилась, целовал, потому что она ему нравилась, обнимал, потому что хотел обнимать.