— Как Лиззи себя чувствует, она оправится? — спросила Ана, вынырнув из общения с самой собой.

— Поживем — увидим, — расплывчато ответил Кеннет, — физически в порядке, но ночью, мне доложили, она бредила. Дай ей время.

— Я правда не думала, что все так обернется…

— Это хороший исход. Если бы твоя задумка удалась, то сейчас бы не только Лиззи страдала, а все поместье было бы эпицентром разлива Тьмы.

— Если бы она удалась, то никто бы не пострадал… — упавшим голосом сказала Ана.

— Вынеси из этого урок, — Кеннет вновь сел напротив Аны, — как думаешь, почему у тебя не получилось?

— Умений не хватило?

— Это само собой. Но почему именно Лиззи?

Ана задумалась. Она вспомнила, как ей в сознание полились эмоции горничной, но в них не было подсказок. Ана пожала плечами.

— Из всех, кто был на кухне, ты раньше использовала Тьму только на Лиззи. Поэтому сработал «принцип наименьшего сопротивления» — сила пошла уже по проторенному пути. Тебе в итоге удалось что-то подслушать?

— Да, мне казалось, что у меня все получилось, пока в голове не начали преобладать чувства Лиззи.

— Хм, хорошо, — Кеннет закивал, будто что-то понял, — значит Тьма послушалась твоих желаний, но путь выполнения выбрала собственный. Это не так уж плохо.

Кеннет продолжил объяснять принципы работы Тьмы. По его мнению, Ана использовала слишком много силы, у нее почти никогда не получалось просто прочитать мысли. Постоянно происходили то смешения сознаний, то влияние на действия, а с Кеннетом они так вообще переговаривались мысленно. Ничего из этого не было плохо само по себе, но без должного навыка становилось опасным. Кеннет еще раз попросил не использовать Тьму без его ведома, а возможности отложить на времена, когда Ана будет железно уверена в своих способностях.

— Но, как ты понимаешь, они могут никогда и не настать.

Ана активно закивала, погруженная в лекцию Кеннета.

— Смотри, за месяц ты должна начать комфортно пользоваться Тьмой, без сюрпризов и неожиданных исходов, но, что важнее, скрывать ее на совершенном уровне.

— Я постараюсь.

— Ты много знаешь о королевском бале этого года?

— Откуда мне. Знаю только, что его ежегодно организует королевская семья в разгар сезона, и что он славится невероятными нарядами и количеством заключенных браков после, — Ана ответила и с интересом приготовилась слушать, ожидая, что Кеннет расскажет что-то очень важное.

— В этом году тема бала — траур. Будут поминать убитых тобой дворян — я тебе не говорил, но многие из них занимали неприлично высокие посты.

И без того бледное лицо Аны лишилось последних красок, интерес вдруг сменился отторжением. Она почувствовала, как у нее скрутило живот от страха. Каждый человек на балу будет врагом, каждый будет оплакивать ее мучителей.

— Граф Блэкфорд, а я обязана там присутствовать? — осторожно спросила она, надеясь на отказ.

— Я тебя заставлять не буду, но хотелось бы. Кроме того, тебя пора ввести в общество, там будут люди, с которыми надо завести знакомство.

Нет, ей совсем не хотелось там быть. «Трусиха!» — она зажмурилась, отгоняя навязчивые мысли.

Этот бал не был праздником, но возможностью. Ана сможет взглянуть в лицо тем, кто издевался над ней и тем, кто причастен к ее похищению. И она будет с ними равна, будет им улыбаться, танцевать и мило щебетать до тех пор, пока не найдет их уязвимые места. Но почему ее бросает в холодный пот от этой возможности? Пришла их очередь чувствовать страх.

— Прошу прощения за минутную слабость, — Ана выпрямила спину, — я постараюсь на балу быть полезной. Да и мистера Карла нельзя разочаровывать, — она улыбнулась.

— Еще о Карле вспомнила, — Кеннет закатил глаза, — что ж, и его сомнения не помешает развеять окончательно. Ладно, пора заканчивать разговоры. В восемь приходи, будет практический урок управления Тьмой.

— Погодите, а мне можно будет Лиззи навестить?

— Нет, не в ближайшем будущем. Она пока что слишком уязвима. К тебе приставят новую горничную. Одна из тех, что вчера помогала, пойдет?

— Да… — разочарованно отозвалась Ана.

Ей не хотелось расставаться с Лиззи, она все еще надеялась как-то поправить их взаимоотношения, но Кеннет обрубил эту возможность. Ана ощущала в ней что-то близкое, до боли похожее. И когда Джеймс рассказал, что Лиззи тоже прошла через руки работорговцев, все стало яснее. Поднимаясь со стула, Ана печально подумала: «Может это и к лучшему, ничего хорошего я бедняжке не принесла».

Дни до бала сменялись один за другим, быстро, неотвратимо. Ана погрузилась в изучение того, как управлять Тьмой. Каждый день по несколько часов Кеннет позволял ей тренироваться на нем, отгораживая большую часть своего сознания. И после каждого урока Ана спала, много, иногда даже слишком — десять-двенадцать часов, бывало и больше. Оказалось, что Тьма вытягивает невероятное количество энергии, если ее использовать много и часто.

С Лиззи Ана больше не пересекалась — изредка видела, но никогда не решалась подойти. Служанка вернулась к работе на кухне и, казалось, была в порядке. По крайней мере, Ана на это надеялась.

Один раз она смогла поговорить с Джеймсом, он подошел, когда Ана дремала в саду под сенью сиреневых кустов. Он стал сердечно благодарить ее за спасение жизни, пытался целовать руки и встать на колени, но Ана не позволила. Она расспросила, как выглядит человек, которому Джеймс передал ее слова. Слуга клятвенно убеждал, что его отпустили и более информации не потребуется, но Ане не верилось, что от него так просто отстанут. Он с печалью рассказал, что Лиззи теперь отстранилась от него, и уже больше недели даже не здоровается, а добрая Хельга запретила приближаться к ней, не говоря уже о разговорах и объяснениях. Ана понимала, что скорее всего это ее вина, но пока что сделать ничего не могла.

Иногда Ане было одиноко. В доме ей совсем не с кем было поговорить, не в ком найти успокоение. Но мысли об этом догоняли ее только вечерами, когда глаза смыкались, прежде чем утонуть в долгом сне. Отсутствие бесед и людского тепла компенсировали книги, да собственные фантазии. Одно только задевало: то, как отстранился Кеннет. Больше не было того ощущения близости, рождающегося из его несвоевременных прикосновений, вторжений без стука и нежданных комплиментов, которые, наверное, и не являлись таковыми.

Теперь он стал для Аны действительно графом Блэкфордом, учителем и хозяином дома. И она не могла с этим смириться — каждый раз, когда он одергивал себя, резко замолкал, ей казалось, что Кеннет отторгал ее, показывал, как ему мешают ее чувства. Ану терзали невысказанные слова. И каждый раз где-то в солнечном сплетении кувыркались обида и раненая гордость. Кеннет будто продолжал считать, что ее влюбленность зависит от него: стоит ему изменить поведение, и она растворится в воздухе. А ведь Ана даже не была уверена, что влюблена. Свое отношение к Кеннету она обозвала «привязанностью от одиночества». Конечно, Ана видела в нем привлекательного мужчину, восхищалась им, но надеялась, что чувства ослабнут, стоит ей попасть в общество и получить хоть какой-то выбор из кавалеров. Поэтому встречи с Карлом она особенно ждала. И, что бы Кеннет не говорил, Ана считала, что понравилась этому серьезному Инквизитору и ей до неприличия хотелось его подразнить.

Ана шла в кабинет Кеннета на очередной урок и улыбалась своим мыслям. Она вспомнила то тепло, что источал Свет Карла, как ей было приятно под ним находиться. Ей подумалось, что она не против еще нескольких проверок на наличие Тьмы, если их будет проводить именно он. Свет Кеннета почему-то не ощущался так приятно, точнее сказать, он почти не ощущался. Если Кеннет не подавлял у нее Тьму, что иногда случалось на тренировках, то она бывало вообще не замечала, когда он использовал силу.

Тут Ана заметила, что быстрым шагом к ней мчится Кеннет. И не дойдя до нее пол коридора он громко заговорил, размахивая руками: